Кирилл Титов - Формирование личной харизмы. Интегральный навык
Вообще можно сказать, что пока пряник или кнут не закрепились в подсознании и в культуре, то есть в тех областях, в которых человек действует автоматически, они слабоэффективны, зависимы от внешних условий и легко разрушаются под влиянием других людей.
Однако сколько раз оба эти типа власти сливались воедино, вновь и вновь манипулируя толпой!
В общем и целом, можно дать такое определение: новые «пугалки» и старые пряники – это тоталитаризм, диктатура, а старые «пугалки» и новые пряники – это демократия. Однако, пожалуй, мы с вами слишком увлеклись эмоционально окрашенными полюсами государственной власти. Ведь в любой группе, и даже в семье, происходит то же самое! В школе, в институте, в компании друзей – везде есть свои пряники и свои «пугалки». Разве страх скандала, который устроит жена, не заставляет мужа, например, уходить пораньше от друзей? А желание получить хороший подарок на день рождения не заставляет ребенка хорошо себя вести и лучше делать уроки?
В любой даже самой малочисленной группе всегда найдется ловкий манипулятор – тот, кто комбинирует свойственные человеку кнуты и присущие ему пряники, предлагая в качестве способа необходимые себе действия. Так возникают мошенники, шарлатаны, интриганы – словом, все те, кто идет к своей цели по головам. В терминологии Школы навыков ДЭИР – это природные индукторы. Вам хорошо известны такие люди. «Боже, какая у вас порча! Это на смерть сделано! Всего за пару сотен долларов я вас вылечу…» – вот любимые слова многих из них. Впрочем, хватит об очевидном.
Понятно, что вообще любое воздействие на человека, имеющее целью заставить его, явно или неявно, что-то сделать (это может быть рекомендация, приказ, уговор, просьба, воззвание, реклама, приглашение) строится из комбинации пряника и «пугалки», выраженных в разной степени. Это топливо, которое обеспечивает поступательное движение общественного сознания.
Однако у нас остался невыясненным еще один вопрос: каким образом пряник или «пугалка» становятся «старыми»? Как и когда эти перемены проникают в общественное сознание?
Правда, на самом деле в скрытой форме мы на этот вопрос уже ответили.
В те моменты, когда у нас не хватает осознанных мотивов, мы ориентируемся на действия и мотивы другого человека – кого-нибудь из нашего окружения, кому мы неосознанно подражаем, то есть на человека, обладающего харизмой.
Власть харизмы – действие персонального примера
Характеристики поведения и черты характера харизматичного человека настолько привлекательны для окружающих, что становятся образцом для подражания и подчинения. Так говорят. Но правда выглядит полнее. Человек был и остается стайным существом. Не следует путать термин «стайный» со стадностью: стадо, как сообщество, нацелено только на коллективные агрессивные действия по отношению к опасному окружению. А стая агрессивна и внутри, и снаружи, в ней больше энергии, и она активно заполняет собой экологическую нишу.
Стайность – это биологически универсальный способ выживания, при котором член стаи занимает в ней четкую иерархическую позицию, соотносит свои действия с вышестоящим существом и активно корректирует действия нижестоящих. Это дает стае возможность вести себя как единое существо: она убегает от опасности, как только бегство начинает вышестоящий, и нападает на постороннего, стоит вышестоящему проявить по отношению к нему агрессию. Те же закономерности действуют и внутри стаи – при агрессии со стороны вышестоящего на одного из членов стаи деятельность этой «мишени» останавливается, а соседи начинают на нее нападать. Причем стайный шаблон действует помимо слов, ведь при опасности нет времени разговаривать. Так выражается коллективное стремление подчинять, но также и стремление подчиниться.
Стая – это способ ускорить реакцию и усилить мощность действия, это система ускоренного распространения приказа сверху вниз и, что еще важнее, копирования шаблонов поведения от верхов к низам. Если бы человек не был стайным, он никогда не создал бы современного общества. Конечно, многие считают, что теперь мы мирные и цивилизованные, разумные и культурные. Мы совсем-совсем не такие, как раньше. Мы разумные и сознательные до кончиков волос! Но вот правда ли это?
Ведь стайное поведение запрограммировано в нас на генном уровне. Генетические шаблоны не могут быть стерты культурой, они могут быть только замаскированы. Почему, к примеру, человек любит качаться на качелях и плескаться в прозрачной воде со светлым дном, но терпеть не может темных сырых мест и не любит ворочаться в заболоченных грязных лужах? Да потому, что генетически он еще «помнит» свое недавнее прошлое, в котором был дневной обезьяной, лазающей по недоступным деревьям и знающей, что из-под непрозрачной воды на нее могут напасть пиявки и крокодилы. У кабана или летучей мыши привычки совсем другие, и это вполне естественно. У них даже другие стандарты красоты.
Но разве мы задумываемся о своем генетическом наследии, вывешивая гамак у бассейна? Нет, мы просто инстинктивно ощущаем, что именно так будет правильно и приятно. Генетические шаблоны, увы, непроизвольны. Даже если какие-нибудь важнейшие обстоятельства или сильнейшие желания заставят нас по уши залезть в грязь, мы не испытаем приятных ощущений, как не испытывали их партизаны, уходившие по болотам из оцепления. Слов нет, мы это себе как-нибудь объясним (к примеру, гигиеной, забыв о том, что кожа безмятежно плещущихся в болоте лягушки или головастика куда менее устойчива, чем наша), но сам факт непроизвольного неприятного чувства, непроизвольного желания искупаться в прозрачной воде и избежать илистой жижи, остается. А ведь чувства, в отличие от мыслей, управляют нами постоянно.
Точно так же дело обстоит и со стайным поведением. В стае все зависит от лидера, облик и поведение которого запрограммированы в нашем мозгу генетически, и поэтому никаких слов для реакции на него нам не требуется.
Стайный инстинкт вызывает непроизвольное желание подчиняться лидеру, и действительно, крупный человек с отчетливым низким голосом (в женском варианте – контральто) приковывает куда большее внимание, чем остальные. А если этот крупный самец, к примеру, еще и зарос бородой по самые глаза, то это вообще писк! Кстати, тут можно вспомнить отечественные церковные традиции, при распределении должностей уделяющие непременное внимание голосу, бороде и габаритам священника.
Стайный инстинкт подразумевает повышенное внимание к слабому с целью коррекции его поведения под себя. И мы с удовольствием учим уму-разуму тех, кто моложе, слабее или неопытнее, побуждаемые искренним участием или снисходительностью. Но не всех: для этого необходима значительная разница в умении либо разница половая. Ведь может случиться так, что нижестоящий станет нашим конкурентом, и поэтому мы редко способны без раздражения терпеливо учить чему-либо того, кто почти равен нам.
Стайный инстинкт требует, чтобы члены стаи нападали на того, на кого напал вожак, и целые страны по слову правителя самозабвенно борются с врагами народа, евреями, Америкой или коммунизмом, «находя резоны» в самых абсурдных доводах своего кумира. И еще члены стаи агрессивны по отношению к «чужому», в результате чего расцветает национализм.
При проявлении внешней слабости лидера вся иерархия в стае сдвигается. Члены стаи могут завоевать себе новые места под солнцем и отыграть новые позиции, поэтому статуи свергнутого правителя оскверняются, в стране вспыхивают крамольные настроения, и в каждой компании кто-нибудь да произносит страстную речь, обличая бывшего кумира.
Достаточно, наверное? Или еще стоит прибавить «милую» стайную привычку пнуть упавшего, или нескольким слабакам объединиться в группу, чтобы «завалить» более сильного и уважаемого?
В стайном наследии кроются и причины подлости, и причины альтруизма.
Раз шаблон стайного поведения закреплен в нас генетически, значит, наша реакция на стайную иерархию непроизвольна. Слов нет, мы можем сознательно преодолеть генетическое влечение, если осознаем его, но социум воздействует на нас непрерывно, а следовательно, наши реакции на это воздействие также непрерывны. Действие стайного шаблона – это не внезапный толчок, который можно резко ощутить и которому можно попытаться противостоять, это, скорее, ровное морское течение, несущее пловца, который не может сопротивляться ему постоянно, да и не имеет ориентиров для иного выбора направления.
Воспринимая другого человека, мы ориентируемся на комплекс генетически запрограммированных признаков. Мы делаем это сразу же и не думая, а все остальное уже наслаивается на наше первичное восприятие, подчиненное этим признакам.
Однако если влияние генетически определенного комплекса признаков никак нельзя нивелировать, то создать необходимые признаки у себя вполне возможно. А поскольку мы живем в цивилизованном мире, эти признаки не проверяются старым добрым стайным способом – дракой. Поэтому они действуют как бы сами по себе, формируя благоприятную социальную базу для любых действий.
