Папюс - Первоначальные сведения по оккультизму
«Все эти свидетельства, к которым следует прибавить указания Бероза и всех древних книг Индии, Тибета и Китая,– не имеют однако никакого значения для скептика-обскуранта под личиной теолога».
Дойдя до настоящего пункта наших исследований, следует бросить беглый взгляд на общее содержание вышеизложенного и остановиться на сделанных выводах.
Мы отметили, что древняя наука располагала столь же могущественными познаниями, как и современная, и что незнание этого учеными свидетельствует о их небрежности в изучении старины.
Далее мы узнали, что древняя наука скрывалась в храмах, центрах высшей учености и цивилизации, и что никто не исключался из посвящения, учреждение которого сокрыто во тьме первоначальных циклов. Для вступления в храм науки надлежало выдержать три испытания: физическое, нравственное и умственное.
Не буду распространяться об этих испытаниях, подробно описанных Ямблихом , Порфирием и Апулеем, а в новейшее время Ленуаром 1, Кристианом 2 и Делаажем 3, скажу лишь, что из всех описаний следует вывод о сокровенности науки. Даже поверхностное изучение сохранившихся древних рукописей дает возможность судить о различии наук древних и современных, как по теории, так и по методу обучения.
1 «La Franc – Maconnerie, rendue a sa veritable origine». (1814).
2 «Histoire de la Magie». (1863).
3 «La Science du Vrai». (Dentu, 1884).
Чтобы узнать, чему учили в храмах, приходится разыскивать сохранившиеся сведения преимущественно из алхимии, не озадачиваясь вопросом, о точном времени их происхождения. Если удастся разгадать смысл символического языка алхимиков и, вместе с ним, найти ключ к аллегорическим преданиям о золотом руне, войне Трои и сфинксе, то можно будет смело утверждать, что часть древней науки стала нам известна.
Рассмотрим сперва, как современные ученые толкуют о явлениях природы, чтобы лучше понять особенности древнего метода:
«Книга, данная мне вами для изучения, находится на камине, в двух метрах и 49 сантиметрах от стола, где я сижу; весит она 545 грамм и 8 миллиграмм, состоит из 342 листов, имеющих 218.143 печатных буквы, на которые пошло 180 грамм черной краски».
Вот экспериментальное описание феномена.
Если пример этот вас поражает, то откройте любую из современных научных книг и взгляните на способ описания Солнца или Сатурна астрономом, указывающим место, вес, объем, плотность светила или описание солнечного спектра физиком, сообщающим число его лучей 4.
4 Я извиняюсь перед читателем в цитатах, которыми я обеменяю этот трактат, но я обязан подкреплять себя на каждом шагу прочными основаниями. То, о чем я рассказываю, кажется многим, не знаю почему, столь невероятным, что массы доказательств едва хватит для того, чтобы сломить предвзятое недоверие. (Прим. автора)
В книге интересна не ее внешность, а то что автор изображает в ней знаками, ее сокровенность и глубина. По этому поводу можно привести рассуждения Фабра д'Оливе, о двух способах писания истории.
«Надо помнить, что аллегорические предания прошедших времен писаны иначе, чем история, заступившая их место и ни в чем с ними не схожая: так что люди, смешивавшие их, впадали в большую ошибку. История древняя, передававшаяся устно или хранившаяся в архивах храмов, в отдельных поэтических отрывках, касалась только нравственной стороны предмета и не отмечала поступков отдельных личностей, обращая все свое внимание на народы, сообщества, секты и доктрины, а также на искусства и науки, которые обозначались родовым наименованием».
«Хотя нельзя сомневаться в том, что эти массы народа имели начальника, руководившего ими, история не упоминала о личности этого предводителя, касаясь только общего духа времени. Один начальник сменял другого, без всякого о том упоминания со стороны аллегорической истории, и только приключения всех вместе собирались в одно целое. Делались известными только успехи или неудачи с нравственной стороны».
«История положительная, в форме нынешнего изложения, следует совершенно иному методу: для нее отдельные личности составляют суть дела. Она тщательно отмечает факты и время их совершения"( Fabre d'Olivet «Vers dores de Pythagore.» стр. 26 и 27).
Возвратимся к примеру книги, служившему нам для определения различия двух способов разбора.
Наружные признаки: бумага и чернила – служат выражению мысли, следовательно, чего-то более высокого, чего видеть нельзя. Так что видимое открывает невидимое.
Правило это верно и одинаково относится ко всем явлениям природы. Что же мы увидим далее? Мы увидим еще отчетливее основное различие науки древней и современной.
Первая занимается видимым, единственно с целью открыть невидимое.
Вторая изучает феномены, не заботясь об отвлеченной стороне.
Наука древняя есть тайная, внутренняя, а современная – видимая, наружная.
Прибавим к этим данным тот мрак, которым древние окутывали свои научные символы, и тогда можно установить верное определение древней науки:
Наука сокровенная – Scientia occulta,
Наука о сокровенном – Scientia qccultati
Наука, скрывающая открытия – Scientia occultans.
Таково тройное определение Оккультной науки.
Глава 2
Методы в древней науке. – Аналогия. – Три мира. – Тернер. – Теософические исчисления.– Циклические законы.
Определив существование в древности истинной науки, способ ее передачи и главные предметы, которым она предпочтительно учила, мы попробуем продвинуть вперед наше исследование, определив методы, употреблявшиеся в древней науке, являвшейся, как мы отмечали наукой тайной (Scientia occulta). Основная ее цель заключалась в определении невидимого посредством видимого, нумена посредством феномена, идеи посредством формы.
Первый вопрос, который нам нужно разрешить, сводится к выяснению: существует ли на самом деле это отношение невидимого к видимому, и не служит ли эта мысль выражением чистейшего мистицизма.
Приведенный выше пример с книгой может проиллюстрировать и сущность учения о видимом – о «феномене».
Нам удается определить, что хотел сказать автор посредством знаков, которыми он пользовался для выражения своих мыслей, благодаря тому, что мы знаем о существовании постоянного соотношения между знаком и мыслью, которую он выражает, т.е. между видимым и невидимым.
Также как по знаку можно уяснить себе мысль, изучая видимое, можно непосредственно изъяснить невидимое. Но чтобы открыть идею, сокрытую в печатных буквах, нам нужно было выучиться читать, то есть употребить специальную систему. Чтобы открыть невидимое, скрытое в каком-нибудь явлении, нужно выучиться читать по специальному методу. Главный метод тайной науки – это аналогия. Аналогией определяют отношения, существующие между явлениями.
Для изучения человека прибегают к трем главным методам: можно изучать его органы и его функции: это изучение видимого, или изучение посредством индукции.
Можно также изучать жизнь человека, его разум, его душу – это изучение невидимого или изучение посредством дедукции.
Можно, наконец, соединяя эти два метода, рассматривать отношение, существующее между органом и функцией, или между двумя функциями, или между двумя органами – это изучение посредством аналогии.
Итак, если мы рассматриваем легкие, подробное изучение нам покажет, что этот орган получает снаружи воздух, который подвергается в нем известному превращению.
Если мы рассматриваем желудок, наука поможет нам определить что этот орган преобразовывает пищу, которую он получает извне.
Изучение феномена тут же прекращается. Оно и не может идти далее, чем констатирование факта.
Аналогия позволяет обобщить эти данные, взглянуть на них с точки зрения противоположной методу аналитическому: легкие получают извне нечто, ими преобразуемое, желудок получает нечто им перерабатываемое.
Следовательно, легкие и желудок, осуществляя аналогичные функции, аналогичны между собой.
Это заключение покажется более, чем странным людям, привыкшим к подробному изучению, но они должны вспомнить о новой отрасли анатомии, называемой анатомией философской 1.
1 См. Д-р Жерар Энкосс (D-r Gerard Encausse «L'Anatomie philosophique et ses divisions», | т.)
Если я выбрал в качестве примера сходство между легкими и желудком, то только для того, чтобы предостеречь от заблуждения, которое навсегда закрывает знание герметических текстов, предполагая, что две аналогичные вещи сходны между собой.
Это совершенно ложно: две аналогичные вещи не более похожи друг на друга, чем легкое и желудок, или рука и нога. Я повторяю, что это замечание как нельзя более важно для изучения тайных наук.
Метод аналогии нельзя назвать ни дедукцией ни индукцией: он пользуется преимуществами, происходящими от соединения этих двух методов.
Если вы хотите ознакомиться с каким-нибудь памятником, то можете воспользоваться двумя средствами:
