Александр Литвин - Выше Бога не буду
Тишина. Изменение в ощущении было, но каким-то размытым пятном. Не мой день! Уже с утра было ясно, что не мой день. Я посмотрел на сектор: в центре пятна сидела девушка, ведущая с телевидения. Ну, это же очевидно. Нет, это отвлекающий маневр: ни одного знакомого лица – и тут эта симпатюля. Логика задавила мою интуицию. Я указал на человека, голова которого возвышалась над девушкой. Упс. Девушка полезла в декольте и извлекла пакетик с белым порошком.
Я не огорчился. Я ни сколько не огорчился тому, что не поверил себе. Я обрадовался тому, что у меня был правильный ответ. Он у меня был. Сейчас неважно, озвучил я его или нет. Ответ был дан. А я, ну что я, я же не Господь Бог, я только создан по образу и подобию. Хотя и этого достаточно, чтобы решать множество задач. После испытания ко мне подошла женщина лет тридцати:
– А скажите, Александр…
О, это сакраментальное «А скажите, Александр» будет преследовать меня еще и долго, а тогда это прозвучало впервые.
«А скажите, Александр, я более десяти лет замужем, но у меня нет детей. Будут ли они у меня?»
Вопрос был неожиданным. Я еще толком не отошел от испытания, а тут вопрос. Я практически не думал. Спокойствие вернулось.
– Будет у тебя ребенок, девочка, годик-полтора подожди.
Женщина смотрела на меня во все глаза. Она мне верила. А я верил себе. Позже по обстоятельствам рождения ее дочери будет снят фильм, а пока я провалил испытание и шел домой с мыслями о том, что похвалиться мне практически нечем, и хорошо, что никто не знает, чем я тут в Москве занимаюсь.
78
В этот день я вернулся домой раньше, чем сыновья. Альберт после занятий поехал в Ясенево, прописываться по новому месту жительства, а у Евгения рабочий день был не нормирован. В квартире был легкий беспорядок. На подоконнике и на полу валялись голубиные перья. Сам голубь улетел, но, судя по разбросанным перьям, он довольно долго искал выход. Даже тюль был сорван с колец. То, что ничего хорошего это нам не сулит, мне было очевидно, но я в который раз срывал стоп-кран и останавливал процесс. Нельзя даже думать! Но память выстраивала цепочку казалось бы случайных событий. Лебедь, попавший под мой выстрел, сломанная ураганом березка во дворе нашего дома, вой собаки и ее смерть, голубь, раскидавший свои перья в моем временном жилье. И букет желтых цветов, мелькнувших в моем сне. Все эти знаки переплетались, все они были даны в течение трех последних месяцев. И все они были не хорошими.
К приходу сыновей я навел порядок. Их интересовал мой сегодняшний день, и я в деталях описал испытание в театре.
– Ну как же так, папа, не надо было торопиться и спешить.
– Я собственно и не спешил, просто не мой день.
Я рассказал им про собаку, про дневного визитера я умолчал. Они тоже многое понимают, и напрягать их мне абсолютно не хотелось.
79
Утро как утро. Я встал первым, приготовил завтрак. В ближайший день-два испытаний не планировалось. Я думал о том, чем мне занять сегодняшний день. Сначала надо сходить за продуктами в соседний магазин, потом я хотел встретиться с одним знакомым таможенником, с которым учился в таможенной академии. Накормив детей, я отправился в магазин. Совершенно спокойное состояние, ясная голова. Я быстро вышел из квартиры, сбежал вниз по лестнице два пролета, вышел из подъезда и прошел еще метров пять – и вдруг земля качнулась под ногами. Картинка поплыла, контуры стали нечеткими, меня качнуло вперед, и я с трудом удержал равновесие. Я медленно присел на асфальт: если потеряю сознание, то хоть не побьюсь. Я сидел минут пять, оглушенный и ослепший. Какая-то странная боль в спине, прямо между лопаток, как будто забили гвоздь. У меня в жизни были разные случаи, и я не раз терял сознание, но все это было по одному сценарию. Знакомо и не страшно. Здесь мне было не то чтобы страшно – было жутко. Арктический холод пробрал до самых костей. Приехали. Мысль была одна: вот же Марина! «Даже если вы заболеете, мы съемки не отменим!» Видать, набралась опыта в первых пяти сезонах, вот и блещет интуицией.
Я разозлился, и эта злость мне помогла. Зрение и слух вернулись, боль в спине исчезла. Я встал совершенно здоровым. Абсолютно! Что это было? Странная симптоматика. Только что, минуту назад, я света белого не видел, а сейчас все в порядке. Весь мой медицинский опыт напрягся, но так и не мог вспомнить похожие симптомы. Норма-удар-норма. Странно все это. И почему так страшно? Страх смерти, он именно такой, жуткий, безысходный. Неприятно все это. Но отпустило, и я пошел в магазин. Пошел, но не дошел. Через пять минут на меня обрушился удар еще большей силы. Я обнял какой-то столб и сполз по нему. Какая-то женщина присела возле меня. «Что с вами, вам плохо?» Я по губам прочитал ее вопрос, но сил говорить просто не было. Меня отпустило так же резко. Меня два раза учить не надо. Я знал, что это повторится.
Развернувшись в сторону дома, я очень быстро пошел к подъезду, держа руки перед собой. На спину падать нельзя, только на руки. Шатаясь, как пьяный, я вошел в квартиру и рухнул прямо посреди комнаты. Звон в ушах был громче курантов на башне. Пять минут – и я опять в норме. Что за припадки? На эпилепсию не похоже. Все помню, абсолютно все. Я сел на диван и стал смотреть на часы. Семь минут покоя и тишины, а потом звон в ушах, и сердце резко участило ход. Так, вспомним старый фокус. Нет, сил на изменение пульса нет совершенно. Аптечка у меня есть, но что со мной происходит, я не знал. Я позвонил Евгению и попросил купить по дороге домой тонометр.
Целый день меня ломало. К приходу сыновей я был полностью измотан. Но пугать их не стал. Сказал, что просто не здоровится, ночь толком не спал, волновался на испытаниях. Я измерил давление: 110 на 70. Рабочий формат. Лишь бы хватило сил на измерение в момент удара. Семь минут. Опять боль в спине, пульс в висках. Манжета тонометра была закреплена на руке заранее. Я успел увидеть цифры: 180 на 110. Придя в себя, я сделал контрольный замер: 110 на 70. Вот интересно, если я сейчас вызову врача, надолго меня упекут для выяснения диагноза? Накрывается весь мой план. А тут еще собака сдохла, голубь залетел. Похоже, намечается совершенно другой план, и он меня явно не устраивает.
Меня трясло всю ночь и весь следующий день. Я ничего не соображал. Я тихо лежал на своем надувном матрасе и делал вид, что сплю. Скачки давления повторялись, но я уже мог контролировать себя. Страх не ушел. Каждое погружение в него было ужасным. Самое страшное чувство – безысходность. Я не могу сказать почему, но скорую я вызывать не хотел. Я был уверен: медицина не поможет. Это что-то другое. И еще я очень не хотел пугать детей.
Утром следующего дня в момент нормального состояния я позвонил Наталье. Я сказал ей вчера, что мне несколько нехорошо, но насколько не говорил. Она спросила о моем самочувствии, потом стала рассказывать о своих домашних делах и вдруг закашлялась.
– Ты что, простыла?
– Да, похоже на то, но где, ума не приложу. Голова что-то кружится и кашель с утра.
Я стал замерзать. Моментально, резко провалился под лед.
– Срочно вызови себе скорую. СРОЧНО!!!
– Зачем скорую? Сейчас, что-нибудь от кашля выпью да и все.
Мои опасения, которые я принял на свой счет, приобрели конкретику. А понимание этой конкретики было невыносимым.
– Вызывай скорую и жди нас. Мы скоро будем.
Я пошел за билетом. Я шел, пошатываясь, к авиакассам, которые были в пяти минутах ходьбы. Лишь бы успеть до очередного приступа. Кассир протянула мне билеты, и в этот момент сильнейшая боль в позвоночнике пронзила меня, я рухнул на пол, не успев взять билеты. И тут же все прекратилось. Продолжения не было. Голова, спина, сердце – все в норме. Я встал, забрал билеты у перепуганной кассирши и позвонил Наталье. Мне ответил мужской голос, это был врач скорой помощи. Она не дождалась нас.
Мне очень нелегко все это вспоминать. Как будто вчера. Все было вчера. Нет, в тот момент я еще ничего не понимал. Я думал, что я скажу детям, особенно Альберту, с которым она была все время рядом. Женьке тоже будет нелегко, но он уже шесть лет живет отдельно от нас, ну, наверное, ему будет лишь немного легче. Альберту будет плохо. Он мужчина, я знаю. Но ему всего семнадцать. Я позвонил детям. Я не помню, что я им говорил. Они приехали быстро. Они не плакали, только лица их были серыми от горя. Евгений спросил меня, звонил ли я телевизионщикам.
– Нет, я про них забыл.
– Позвони, а то так уедешь, а они ждать будут, искать.
Я набрал Марину и сказал, что не могу участвовать в проекте. Узнав о смерти Натальи, Марина охнула.
– Александр, я понимаю, что сейчас не время. Вы летите к ней, я вам позже позвоню. Нуждаетесь ли вы в деньгах? Компания оплатит перелет, – она была искренней.
– Спасибо Марина, билеты уже на руках, и через час самолет.
Я положил трубку, и мы поехал в аэропорт.
