Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 2
Через десять дней в следующем письме Гьянешвара последователям Пападжи содержался следующий анонимный отчет:
Сегодня утром я ехал на машине из дома учителя в свой офис. Какое чудесное переживание посетило меня! Было невероятно видеть собственными глазами, что форма учителя находится со всех сторон, я внезапно понял, что она становится больше и больше, и я оказался в ее центре.
Это не я был свидетелем этого космического видения, как раз наоборот. Я был до краев наполнен Я есть. Это было продолжение моего собственного тела, но тоньше и сияющее. Невозможно было понять, внутри это было или снаружи.
Благодарю тебя, Мой Господь!
Я существую в Тебе, и все, что я вижу, находится в Тебе.
Я все еще был в машине и вдруг услышал откуда-то ОМ, не изнутри и не снаружи. Этот звук становился все четче, исходя из своего источника. Потом музыка сама полилась из моего рта.
Это очевидно, что все происходит внутри учителя! Учитель – уникальное существо. Все совершается в сердце учителя.
В одно мгновение я осознал, что все, что было увидено, а также тот, кто видел, было учителем. Потом все это становилось тоньше и тоньше и исчезло, оставив меня в состоянии печали. Но мой ум был все еще сосредоточен на этом видении.
Благодарю вас, благодарю вас, учитель! Я в вашем распоряжении. Вы поработили меня. Мне не о чем просить, у меня нет никаких желаний. Я попал в орбиту вашей милости. Благодарю вас, о учитель! Найдя вас, я обрел целый мир. Я БЛАГОДАРЮ ВАС! Великодушно простите мне мой плохой английский.
Мой родной язык испанский.
Спасибо вам!
По крайней мере один человек получил выдающийся опыт на этих ранних сатсангах, хотя последствия этого были довольно печальными. Пападжи вспоминает эту историю, рассказывая о своем визите в больницу для душевнобольных в Бомбее.
Когда я вошел в ворота, я увидел там много улыбающихся и смеющихся людей. Некоторые из них подходили ко мне и приветствовали меня широкими радушными улыбками. Сначала я подумал, что, наверное, встречался с ними раньше и забыл, кто они такие, потому что они приветствовали меня особой улыбкой, которую берегут для старых, дорогих друзей. Только позже я узнал от психиатра, что этих людей поместили в психушку за то, что они все время улыбались и смеялись.
Как определить, кто сумасшедший, а кто нет? Психиатр ответил бы, что люди, которые все время улыбаются и смеются без всякой причины, – сумасшедшие. Я не согласен с этим. Я бы сказал, что сумасшедшие – это люди, которые не контролируют свои мысли. Это истинный признак безумия. Весь этот мир – одна большая психбольница, в которой полно сумасшедших, неспособных осуществить даже малейший контроль над тем, что творится в их головах. Кто в этом мире воистину мудр и в здравом уме? Если вы поищете по всему миру достаточно усердно и достаточно долго, вы найдете одного или двух. Остальные – всего лишь обитатели огромной психушки.
Итак, возвращаясь к тем людям в психбольнице в Бомбее, я не знаю, были ли они на самом деле сумасшедшими или нет, но я знаю по собственному опыту, что если кто-то слишком много смеется на публике, и к тому же без причины, он рискует оказаться в психбольнице.
Это на самом деле произошло с одним человеком, который побывал на одном из моих сатсангов в Испании.
Тогда я проводил лекции в центре по занятиям йогой, который возглавлял человек по имени Энтони Блэй. Мы с ним встречались в Лакнау во время одного из его визитов в Индию, и он пригласил меня почитать лекции в одном из его центров в Европе. Тот центр, где я проводил лекции, находился в Барселоне. Там был большой зал, в котором помещалось около 180 человек. Я был там каждый вечер с шести до восьми: либо читал лекции, либо проводил медитационные сессии.
Во время одного из этих сатсангов человек, которого я никогда раньше не видел, пришел и совершил передо мной простирание. Это само по себе было необычно, потому что у европейцев нет такого обычая. К тому же тогда я просил людей не падать ниц передо мной.
Когда этот человек встал, он начал смеяться и кричать. Между приступами смеха он выкрикивал: «Я Иисус! Я Иисус! Я Бог! Я Бог!» Он не остался надолго. Через несколько минут он выбежал из зала, все еще крича: «Я Иисус! Я Иисус!»
В конце вечера я спросил Энтони Блэя, кто этот человек.
«Я его не знаю, – ответил он. – Я никогда раньше его не видел. Он не член нашего центра. Снаружи висит плакат, на котором написано: „Приглашаются все!“ Наверное, он просто увидел плакат и вошел».
Я хотел узнать, кто этот человек, потому что мне нравится, когда человек встает и авторитетно заявляет: «Я Бог!» Человек, который знает, кто он на самом деле, может встать и объявить эту истину, потому что это его внутренний опыт, но когда люди делают что-то подобное на Западе, у них возникают неприятности и с церковью, и с гражданскими властями. Любой, кто настойчиво заявляет, что он осознал свою тождественность Богу, рискует оказаться в психбольнице. У нас в Индии нет проблем с подобными заявлениями. На самом деле, наши писания поощряют нас говорить «Я Брахман» и на собственном опыте познавать истинность этого утверждения. Поскольку никто не знал, кто этот человек и откуда он, мне пришлось оставить это дело. Однако посреди ночи мне позвонила незнакомая женщина.
«Мой муж сказал мне, что он собирается посетить беседу, которую проводит индиец. Эта беседа должна была состояться в шесть часов вечера в центре Энтони Блэя. Он все еще не вернулся домой. Я позвонила в центр, но там никто не знает моего мужа. Человек, с которым я разговаривала, предложил мне позвонить вам, потому что это вы проводили беседу. Его зовут Педро, он профессор. Вы видели его сегодня вечером?»
Я не знал никакого Педро, но у меня было чувство, что это может быть тот самый человек, который внезапно убежал с криками «Я Иисус! Я Бог!» Я описал его этой женщине, и она согласилась, что это мог быть ее муж. Я не мог помочь ей, потому что не имел ни малейшего представления, куда он мог отправиться после того, как ушел с сатсанга.
Рано утром она позвонила мне снова и сказала: «Мне в середине ночи позвонили из полиции. Они сказали, что нашли человека, танцующего посреди аутописты. Он вылез из машины посреди дороги примерно в 120 км отсюда и танцевал, кружась по ней, с криками „Я Иисус! Я Бог!“ Он не мог ответить ни на один вопрос, но они посмотрели его водительские права и выяснили, кто он такой.
Полицейский сказал мне: „Он не способен контролировать себя. Срочно приезжайте и заберите его. Он не в состоянии вести машину. Возьмите с собой водителя. Вам потребуется один человек, чтобы вести машину, и еще один, чтобы следить за ним“.
Когда я приехала к нему, я была шокирована его состоянием. Мы уважаемая семья. Мой муж – профессор музыки в университете, но когда я приехала к нему, он плясал, как пьяный, на своей машине и вокруг нее, и орал каждому, кто проходил мимо: „Я Бог!“
Полиция хотела, чтобы я взяла его под свою ответственность, потому что я его жена, но я сказала им: „Он мне больше не муж. Я не знаю этого человека. Он даже не узнал меня, даже виду не показал, что знает, кто я такая. Я больше не хочу жить с человеком, который так себя ведет“».
«А что с ним было дальше? – спросил я. – Не мог же он остаться танцевать там посреди дороги».
«Я отказалась забирать его домой, потому что он был явно сумасшедший. Я отвезла его в ближайшую психбольницу и там оставила. Насколько я знаю, он все еще там».
Я позвонил мистеру Блэю и рассказал ему, что произошло. Поскольку жена отказалась от Педро, я подумал, что теперь наша очередь сделать что-нибудь для него. Я знал, что он не сумасшедший. Я знал, что он танцевал и смеялся совсем по другой причине.
Мистер Блэй сказал мне: «Вы не можете ничего сделать. Вас не пустят в больницу, потому что вы не родственник. Там на свидания с больными пускают только членов семьи».
Я снова позвонил его жене и попросил ее сходить в больницу, потому что она была единственной, кто мог увидеться с ним. Я объяснил ей, что это было всего лишь временное состояние, вызванное сильнейшей радостью. Когда пьешь впервые и выпиваешь больше одной-двух рюмок, если твой организм не привык к этому, ты тоже начинаешь петь и танцевать, не так ли? Я предложил свои услуги этой женщине, так как знал, что ее муж находился в состоянии шока в результате того, что внезапно погрузился в океан счастья и экстаза.
Она выслушала мои объяснения, но наотрез отказалась иметь с ним какое бы то ни было дело.
«Меня не интересует, как он пришел в такое состояние, и не хочу знать причин. Меня не волнует, временное это состояние или нет. Вы говорите, что скоро он снова станет нормальным. Пусть так, но я все равно не приму его. То, что он вытворял прошлой ночью, абсолютно недопустимо. Я никогда не впущу этого человека снова в мой дом. Его хохот и танцы убедили меня в том, что он склонен к сумасшествию. Я никогда больше не смогу ему доверять, потому что я не знаю, когда он снова начнет вытворять что-то подобное».
