Ларсен Хегарти - Психология целительства. Семь этапов преодоления жизненных испытаний
Очень много лет назад мы с другом ввели в свой лексикон слово «дух». Какую бы трактовку это слово ни имело в словаре, для нас оно означало священный круг, который возникает, когда вы перестаете обращать на все внимание. Когда раскрываете свое сердце и позволяете целительной силе любви и красоты удалить из него яд, который угрожает навсегда лишить вас способности видеть истинную природу вещей.
Вы не сможете сделать это без участия духа. Найдите своих ангелов, друзья мои. Пусть они всегда будут рядом. Никогда не удаляйтесь от священного круга, который приведет вас в целительные объятия красоты.
Короткая история, которая вызывает у меня чувство тревоги: несколько дней назад я зашел в кафе, чтобы отдохнуть. Вскоре я уже весело разговаривал с молодым парнем по имени Ролло, который работает здесь кассиром. Это очень обаятельный молодой человек, полный энергии и энтузиазма. Его бейсбольная кепка была сильно сдвинута набок, и он почти танцевал под приглушенные звуки рэпа. Из окна я заметил новенький ярко-красный «Ягуар» с откидным верхом. Это была прекрасная машина, которая, вероятно, стоила очень дорого. «Вы разбираетесь в машинах? – спросил я у Ролло. – Взгляните на эту». Не прерывая танца, он приблизился к окну. Увидев автомобиль, он указал на мужчину лет семидесяти, который в одиночестве сидел в своей кабинке. «Это его машинка, – сказал Ролло. – С трудом верится, правда?»
На мужчине был серый шелковый костюм, который мерцал и переливался в дневном свете. Его длинные седые волосы были превосходно уложены. А завершали этот образ итальянские кожаные туфли ручной работы и красивые золотые часы. Его одежда стоила не меньше месячного заработка некоторых работяг.
Первое, что пришло мне в голову, было то, что пока так многие трудятся изо всех сил, стараясь свести концы с концами, этот человек выбрасывает пятьдесят или восемьдесят тысяч долларов на машину. С другой стороны, почему бы нет? Он имеет право тратить деньги на все, что ему заблагорассудится. Если машина доставляет удовольствие, и он никому не причиняет вред, почему я должен критиковать этого человека?
Я представил себе этого тщательно причесанного, одетого в шелковый костюм мужчину рядом с мамушкой Вуди, плетущейся по мрачной улице в дырявой шляпе. Затем ее образ сменился образом синюшных младенцев с врожденной наркотической зависимостью, тех трудностей, с которыми им уже пришлось и еще придется столкнуться в будущем. Все эти образы перемешались в моем сознании.
Задумываются ли обо всем этом состоятельные люди? Ведь если вы станете думать обо всех этих вещах, вы вряд ли сможете позволить себе приобрести какую-нибудь приятную мелочь, даже если она будет стоить несколько центов! Где проходит эта грань?
Во время неформальной беседы офицер Перри сказал, что о человеке можно многое узнать, если выяснить причины, которые приводят его в ярость.
Что приводит в ярость вас, дорогие друзья? Ответьте на этот вопрос, и я расскажу о ваших достоинствах.
Итак, я снова спрашиваю: Что приводит вас в ярость?
Какие события или образы отголосками звучат в сердце и сознании подобно битому стеклу?
Я сижу, размышляя о молодом человеке, который недавно покончил жизнь самоубийством. Его похороны подтолкнули меня к тому, чтобы закончить главу отрывком из дневника, который я вел в течение нескольких лет. Я не был хорошо знаком со своими дедушками. Одного из них я вообще не знал. Но хотел, чтобы мои внуки знали своего деда – они и их потомки, которым это будет интересно. Поэтому я пишу для них. Я рассказываю о том, кто я, и на что похож современный мир. Я также описываю давно канувший в Лету мир моего детства. Возможно, в пятьдесят лет им будет любопытно прочитать все это, ощущая себя кроликом из сказки «Алиса в стране чудес», заглядывающим в нору, ведущую в прошлое. Вот выдержка из моей записи от 20 января 1995 года. В то время мы с женой работали в Лондоне и наслаждались его достопримечательностями.
Мы находимся в поезде, покидающем родной город Уильяма Шекспира – Стратфорд-на-Эйвоне. Через два с половиной часа мы окажемся на станции Паддингтон. На улице темно. Сегодня днем бабушка ходила смотреть одну из пьес Шекспира, пока я гулял по городу, а затем заглянул на старое кладбище, чтобы пообщаться с местными привидениями.
Как бы я хотел, чтобы вы (мои внуки) прогуливались вместе со мной по этим старинным улочкам! Что-что, а Европа – это кладезь всемирной истории, а у истории есть один основной, непреложный закон: сейчас ты здесь, но через мгновение тебя уже здесь не будет. Неважно, каким положением в обществе ты обладаешь, но в этот мир ты пришел на непродолжительный период времени. А затем, как и прошлогодняя трава, ты высохнешь, и ветер развеет твои останки. И тогда самым главным вопросом будет следующий: удалось ли прожить большую часть отведенного времени в свете?
Кто может сравниться своим величием с Шекспиром? Я стоял на его могиле. Он был и остается таким же мертвецом, как и безымянный бродяга, лежащий по соседству. Сумел ли он насладиться жизнью? Он умер в пятьдесят один год.
Я посетил Национальную галерею в Лондоне. Там я видел дневники Китса, Шелли, Байрона. Все давно обратились в прах, в возрасте тридцати с небольшим лет. Они всемирно известны, но мертвы. Удалось ли им наполнить радостью каждое мгновение своей жизни, проведенной на Земле?
Наш экскурсовод по Лондону показал много узких улочек, в которых могут разъехаться разве что две подводы, запряженные лошадьми. Эти улочки были построены в XIV веке! На камнях все еще видны выбоины от колес повозок. А всего в десяти ярдах расположены рекламные щиты и прочие атрибуты деловой жизни города, которые люди XIV века посчитали бы колдовством! При этом я готов поклясться, что в те дни прежние жители Лондона шагали за своими подводами и рассуждали о тех же самых вещах, о которых мы говорим сегодня, мчась по городу в скоростных машинах. О погоде, налогах, работе, здоровье, детях, которые не уважают своих родителей. Все то же самое. И кто может поручиться, что через шестьсот лет все не останется по-прежнему? Что же останется после того, как все будет сказано и сделано? Случалось ли вам задумываться о подобных вещах?
После отлива мы прошлись по усыпанному гравием дну Темзы и собрали крошечные обломки предметов, дошедших к нам из прежних эпох. Керамическая труба 1640-х годов, несколько осколков зеленого стекла середины XVIII века. Экскурсовод рассказал, что ему случалось находить даже римские монеты! Люди использовали их, изготавливали, продавали, а затем выбрасывали. Если бы мы могли попасть в паб и послушать тех, кто жил здесь в прежние времена (нам все-таки удалось побывать в заведении, на месте которого раньше находился паб Самюэля Джонсона), мы бы обнаружили, что темы для разговоров практически не изменились. Все та же болтовня. То же ворчание. Те же студенты. Совсем как современные школьники. Я оглядываюсь, прислушиваюсь, разговариваю с людьми (ныне здравствующими, и теми, кто покинул этот мир) и спрашиваю себя: «В чем же смысл жизни?» Ничто не длится вечно, тогда в чем смысл нашего существования? Кто наслаждается жизнью, а кто не может себе этого позволить? Вот о чем я говорю вам сейчас.
У моей жены Паулы есть дальний родственник Рой, который живет здесь. Он – историк своей семьи. Перед тем как отправиться домой, мы посетили вместе с ним старинный маленький городок в шестидесяти милях от Лондона, под названием Уотен Бассет. Здесь похоронен прапрадедушка и бабушка Паулы. Мы посетили их могилы. Ее дедушку звали Джейкоб. Его сын Джеймс приехал в Америку, когда ему было тринадцать лет. Это было незадолго до начала XIX века. Сына Джеймса тоже звали Джейкобом, а его сын Джо стал отцом Паулы.
Рой показал нам письмо времен Джеймса, датированное примерно 1860 годом, но оно выглядело так, будто было написано вчера! Джеймс сильно переживал из-за своего дяди, который пытался присвоить себе бо́льшую долю наследства, чем ему это полагалось по завещанию. Далее он рассказывал о людях, которые были нам совершенно незнакомы. Никто не помнит об их существовании. Джеймс писал сыну, который чувствовал себя обманутым, потому что работал больше своего младшего брата, но боялся, что его труд не будет оплачен должным образом.
Почти две тысячи лет назад Иисус использовал ту же сюжетную линию в рассказе о блудном сыне и его брате. Если помните, у них были одинаковые трудности. Старший брат злился и возмущался нерадивостью младшего брата. Представьте себе, что эти чувства люди испытывали столько лет назад! Но кому теперь до этого дело? Получил ли он то, что ему причиталось? И было ли ему это действительно так важно? Как это повлияло на его жизнь? Сумел ли он насладиться своим непродолжительным пребыванием на Земле?
