Ричард Дейч - Ключи от рая
— В Европе? А я думала, он уезжал на юг… — Дженни помолчала. — Й что ты собираешься делать?
А что он собирается делать? Буш боялся ответа на этот вопрос.
— Я привлеку его к ответственности.
Буш с самого начала знал, как именно поступит, но только теперь, когда он признался Дженни, это стало реальностью. Слова слетели у него с языка, оставив после себя едкий привкус кислоты.
— Уверена, существует какое-то объяснение.
— Майкл пошел на это для того, чтобы оплатить лечение Мэри.
— О Господи…
Дженни представила себе, какую муку испытывает Поль.
Ему предстоит сурово наказать своего лучшего друга. И не только своего — их общего друга. Мужа лучшей подруги Дженни. А каким ударом это явится для Мэри?
— Правила устанавливаю не я, Дженни. И не мне выслушивать объяснения Майкла, это работа судьи…
— Его снова посадят в тюрьму. И это убьет Мэри.
— Дженни… — Поль помолчал. — Лечение завершилось провалом. Опухоль разрослась. Мэри обречена.
Дженни была женщина сильная, но не настолько. Потрясенная, она застыла. У нее в глазах появились слезы. Мэри была ее лучшей подругой еще со школы.
— Это точно? — Ее голос дрогнул. — Должно же быть что-нибудь…
Буш покачал головой. На этот вопрос у него не было ответа.
Одному Богу известно, как долго они просидели молча, не произнося ни слова. Дженни прожила с Полем уже больше пятнадцати лет. Все это время он был незыблемой скалой, более сильным и крепким из них двоих. Ему приходилось бесчисленное количество раз бывать на похоронах. Три года назад меньше чем за два месяца умерли его мать и брат. Брат погиб под колесами грузовика, которым управлял пьяный водитель; мать свела в могилу тоска. А еще были товарищи по работе, друзья, напарник, застреленный при исполнении служебных обязанностей. И за все это время Дженни не видела на лице мужа ни одной слезинки. Вплоть до этого вечера. И когда слезы наконец появились, они хлынули так, словно прорвалось все то горе, которое скопилось за долгие годы. Сейчас Поль не произнес ни слова. Он сидел на кухне, а слезы беззвучно струились по его лицу.
* * *Остановившись в дверях детской, Буш смотрел на своих спящих малышей, разметавшихся в кроватях под тонкими летними одеялами. Такие невинные, полные надежд. Суровая жизнь еще не лишила их мечтаний. Любой родитель всегда хочет оберегать мир своего ребенка от жестоких реальностей взрослой жизни. — .
Только родитель может понять боль, которая остается в сердце после того, как ты отчитал своего ребенка. Бушу было стыдно зато, что он не сдержался, накричал на сына и дочь. Они провинились лишь в том, что вели себя как и свойственно детям, а это не грех. Буш старался изо всех сил не быть похожим на своего собственного отца. Он стремился стать полноправным участником их воспитания, быть малышам наставником, другом. Он был полон решимости стать для них всем тем, чем не стал для него его отец. И большую часть времени это ему удавалось. Однако именно такие срывы, как теперешний, позволяли Бушу заглянуть в душу своего собственного отца. В жизни бывают обстоятельства, секреты, которые лучше скрывать от детей. Такие, как рак и тюрьма. Теперь Поль понимал: то, что он когда-то считал отцовским безразличием, в действительности было следствием житейских тягот.
Из любой ситуации всегда можно найти два выхода. И Буш сознавал, что именно отсюда приходит дар мудрости… по крупице зараз. Склонившись к детям, он нежно прикоснулся губами к розовым щечкам, мысленно благодаря малышей за то, что они помогают ему укрепить дух.
* * *Схватив два стакана и бутылку виски «Джек Дэниелс», Майкл направился к себе в логово. В комнате царила полная темнота, которую нарушали лишь проникающие в окно отсветы уличного фонаря. Ястреб спал, свернувшись на полу у письменного стола.
— Итак, теперь тебе все известно, — произнес из сумрака голос.
Майкл застыл на месте. Придя в себя, он разлил виски по стаканам и передал один Симону, который сидел за столом. Включив настольную лампу, Майкл тоже подсел к столу.
— Я не знаю, чему верить.
На протяжении последних двух часов Майкл бесцельно шатался по улицам Байрем-Хиллз, близкий к потере рассудка. Никакого другого логического объяснения быть не могло. Напряжение последних недель сломило его. Вся жизнь превратилась в кошмарный сон, а кошмары стали явью.
Майкл оставил Буша в баре, сознавая, что потерял единственного друга. Мэри лежала на больничной койке; Майкл понимал, что разрушил все, во что она верила. «Сойти с ума — это так просто», — размышлял он, блуждая по городу. Безумие подкралось к нему незаметно — как подкрался к Мэри рак; оно пожирало его мозг точно так же, как злокачественная опухоль пожирала тело жены. Однако сумасшедшие не сознают своего безумия — по крайней мере, он слышал о таком.
Ему нужно было получить ответы, и только один человек мог их дать. Один лишь Симон был способен открыть правду.
К тому же теперь Майкл мог обратиться за помощью только it нему. И он ненавидел Симона за это.
— Напомните-ка, — голос Майкла был насквозь пропитан цинизмом, — почему я должен верить вашим словам?
— Ты не веришь самому себе, поэтому как ты можешь верить кому-то другому? Тем более мне?
— А вы все-таки попробуйте, — с вызовом произнес Майкл.
— Иисус Христос проповедовал своим двенадцати ученикам — ты ведь слышал о двенадцати апостолах?
— Да, я учился в католической школе.
— Когда Иисус пришел в страны Кесарии Филипповой, Он спросил своих учеников: «За кого люди почитают Меня?» И те ответили: «Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию или за одного из пророков». И Иисус сказал: «А вы за кого почитаете Меня?»[18]
И каждый из двенадцати задумался над этим вопросом, но ответ знал только один из них. И этот ученик сказал: «Ты — Христос, Сын Бога Живого».[19] И Иисус сказал этому ученику: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою». И Он наделил этого ученика, Петра, властью осуждать и прощать всех тех, кто желает спасения, сказав: «Что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах».[20] Иисус наделил Петра властью заведовать вратами Царства Небесного. И Он дал ему два ключа, символы этой власти, — один золотой, другой серебряный. — Симон помолчал. — Ключи от Врат рая. После смерти, воскрешения и вознесения Иисуса этот ученик, чье имя было Петр — по-гречески «камень», — возглавил Церковь Иисуса Христа, христианство. В историю Петр вошел как первый Папа. Власть, которой Господь наделил Петра, переходит к его преемникам. Вместе с ключами.
Симон откинулся на спинку кресла, давая Майклу возможность осмыслить услышанное, дожидаясь его ответа.
— Итак, эти два ключа, — наконец заговорил Майкл. — Для католической церкви они имеют большое значение?
— Ты до сих пор даже не начинаешь постигать, насколько оно велико.
— И естественно, подобное сокровище, которое имеет такую несказанно огромную ценность, надо хранить в убогой церквушке в самой глуши. Очень умно. Вы хоть представляете, как легко было похитить эти ключи? Если вы говорите правду, если это действительно те самые ключи, которые оставил Иисус… — Майкл остановился. — На самом деле эти ключи не более чем шарлатанская выдумка.
— Возможно, сейчас ты не разделяешь нашей веры. — Вскочив с кресла, Симон принялся возбужденно расхаживать по комнате. — Но не смей насмехаться надо мной! — Он внезапно остановился как вкопанный. — Перед своей смертью Петр оставил эти ключи в том самом месте, где Иисус вознесся на небеса. Как символ связи между землей и небом. Впоследствии на этом месте была построена часовня Вознесения…
— Это же миф! Сказка, приукрашенная на протяжении веков…
— Петр постановил, что ключи должны оставаться там, и с тех пор все Папы свято чтут его завет. Пока ключи находились в собственности Папы и церкви, связь между землей и небом существовала. Врата были открыты.
— Подождите минутку. — Майкл поднял руку. — Эти ключи все-таки охранялись. Их охраняли вы. — Он не мог устоять перед соблазном вонзить словесное лезвие. — И вы не справились со своей задачей.
Симон ничего не ответил. Некоторое время он сверлил глазами Майкла, затем отвел взгляд в сторону.
— И вот теперь вам необходимо прибрать за собой грязь. В Ватикане уже знают? — спросил Майкл. — Я сомневаюсь. В противном случае вам бы придали подкрепление.
Схватив Майкла за шиворот, Симон сорвал его со стула и поднял в воздух.
— Мне следовало бы просто убить тебя! Или, что еще лучше, искалечить и оставить пожинать плоды того, что ты посеял. Знай, Финстер вернется. Он вернется за твоей женой и за тобой. А ты только и можешь, что испытывать мое терпение своими вздорными издевками. Твой объятый ужасом рассудок пытается похоронить как можно глубже тот страх, который ты испытываешь, и ты предпочитаешь колотить себя кулаком в грудь — за мой счет. Ты готов оскорблять меня, вместо того чтобы спасти свою жену от вечного проклятия. Твое высокомерное презрение вызывает у меня отвращение. — Без видимого усилия он швырнул Майкла на кушетку.
