Бхагаван Раджниш - Дао — путь без пути
Но помните: я не расхваливаю лень, я просто осуждаю эгоистическую позицию. Я не за лень, я против эго, но не за лень саму по себе, она должна быть исполнена осознанности. Тогда вы минуете и активность и лень. Тогда вы становитесь трансцендентальны: вы не действуете и не бездействуете, вы в центре. Все, что нужно, вы делаете; все что не нужно, вы не делаете. Вы и не деятель и не бездействующий. Вы больше не сосредоточены на действии, вы стали сознанием.
Так что, пожалуйста, не поймите сказанное в том смысле, что я помогаю вам быть ленивым. Быть подлинно ленивым — значит, не быть бездейственным, но так исполниться энергии, что стать гигантским резервуаром энергии. Ленивым во всем, что касается мира, но безмерно динамичным внутри, не вялым.
Снаружи даос ленив, внутри он стал чем-то подобным реке: он постоянно течёт к океану. Он отбросил многие виды деятельности, потому что они были ненужными утечками его энергии. Опасность всегда есть — во всем, что я говорю, есть опасность — опасность интерпретации. Если я говорю «будь активен», для вас появляется возможность стать эгоистом. Если я говорю «будь пассивен», для вас появляется возможность быть вялым. Человек хитёр.
Он бился об заклад о чем угодно в уверенности, что всегда выиграет.
… — Поспорим, что первое слово, которое скажет мне жена, когда я верчусь домой, будет «дорогуля».
Лука не мог такого вытерпеть, он-то хорошо знал его жену. Если от кого и услышишь «дорогуля», то только не от неё.
Небось такая, как Ананда Прём.
Лука поймал его на слове и побился об заклад на сто долларов. Подойдя к дому, муж просунул голову в дверь и промурлыкал:
— Дорогуля, вот и я.
— «Дорогуля» — чтоб ты сдох! — закричала жена. — Иди, так я тебе и открою.
Муж повернулся к Луке: «Гони сто долларов».
Ум очень хитёр. Он истолковывает все по-своему, он находит основания, рационализирует, выкручивается, защищается. Он хочет остаться таким, как он есть. Если он ленив, он хочет остаться ленивым. Если активен — хочет остаться активным. Так что во всем, что я говорю, вы должны быть очень осторожны: не защищайте этим свой ум. Вы должны выйти из своего ума.
Муж яростно врывается в дверь, сбрасывает свою жену с колен незнакомого мужчины.
— Каким образом я вижу вас целующим мою жену?
— Не знаю, — отвечает незнакомец. — Может быть, вы пришли домой слишком рано?
Люди находят резонные основания для всего. Будьте внимательны. И будьте внимательны к себе, а не к другим. Что там делают другие — не ваше дело. Это должно стать основой религиозного отношения: не думать, что делает другой — это его жизнь. Если он решает жить так, это его дело. Даже иметь мнение уже означает, что вы готовы вмешаться, вы уже вмешиваетесь. Религиозный человек — это тот, кто пытается как можно лучше, как можно полнее прожить свою жизнь, пытается прожить её как можно пробуждённое. И ни в чью другую жизнь он не вмешивается, даже тем, что имеет мнение. Видели ли вы, замечали? Если вы проходите мимо кого-то и имеете о нем определённое мнение, ваше лицо меняется — меняются глаза, ваше отношение, ваша походка. Если вы осуждаете, ваше существо начинает излучать осуждение, отвращение. Вы вмешиваетесь.
Было время, когда я жил у одного моего профессора, моего Учителя. Хотя я был студент, а он Учитель, он очень меня уважал. Он был редкостным религиозным человеком, но пьяница, и когда я у него жил, он очень боялся пить в моем присутствии. Что я могу подумать? Я видел это, я чувствовал его беспокойство и на другой день сказал ему:
— Вас тяготит что-то. Если вы не расслабитесь, я тут же перееду в гостиницу, я не останусь. Я чувствую, что вас что-то тяготит, что вам не по себе, моё присутствие создаёт какие-то затруднения.
— Раз уж вы затронули этот вопрос, — ответил он, — я скажу вам. Я никогда не говорил вам, что слишком много пью, но дома я всегда пью перед сном. Теперь, когда вы здесь, мне хочется пить и это создаёт затруднения. Я не могу обойтись без выпивки, но я даже помыслить не могу пить в вашем присутствии.
Я рассмеялся:
— Какое мне дело? Какая глупость. Я надеюсь, что вы не будете меня заставлять пить?
— Ни в коем случае.
— Тогда все проблемы решены. Вы пейте, а я составлю вам компанию. Выпивать я не буду, но могу пить что-нибудь другое: кока-колу или фанту. Я составлю вам компанию, а вы пейте. Я помогу вам, буду вам подливать.
Он не мог поверить, думая, что я шучу. Но когда вечером я налил ему стакан, он заплакал:
— Я не мог себе представить, что у вас не составится никакого мнения, а я наблюдал за вами: у вас не составилось мнения о моем пьянстве, о моем падении, ни о чем, что я делаю.
— Иметь мнение о вас просто глупо. В том, что я не составил о вас мнения, нет ничего особенного. Прежде всего, с какой стати? Кто я такой? Это ваша жизнь: если хотите пить — пейте.
Иметь о вас мнение означает, что в глубине души я хочу управлять вами. Иметь о вас какое-то мнение, то или это, означает, что во мне коренится желание быть сильным и управлять другими. Таков политик. Религиозный человек не должен вмешиваться.
ВОПРОС Вы много говорите об уродливости ревности. Она действительно отвратительна, но что можно предложить нам, страдающим от неё и не достигшим просветления, чтобы её уменьшить?
ОТВЕТ Прежде всего — уменьшение не поможет. Можно уменьшить её до такой степени, что она станет почти невидима, но это не поможет. Уменьшить означает просто то, что вы запихиваете её в подсознание, и она опускается в основание вашего существа все глубже и глубже. Она становится невидимой. Вам она, возможно, станет невидимой, но она будет продолжать действовать из-за спины, она будет дёргать ваши вожжи из-за спины. Она станет тоньше. Пожалуйста, не старайтесь её уменьшить.
Первое, о чем следует помнить: нужно не уменьшать, а увеличивать её, чтобы вы могли видеть её всю. В этом суть всего процесса, который происходит во всех здешних группах, «гештальт», «встреча», «психодрама». Весь процесс состоит в том, чтобы, в чем бы ни стояла проблема, не уменьшайте — увеличивайте её, так чтобы её можно было рассмотреть во всех деталях. Век за веком ревность, злоба, зависть, печаль, то и это подавлялось во все времена. Все усилия прикладывались к тому, чтобы уменьшить. Нет. Семя — это уменьшенное дерево, но семя необычайно мужественное, из семени всегда может вырасти дерево. Подходящая ситуация, подходящее время года… и опять проклюнется дерево. Можно уменьшить свою ревность, можно сделать её малым семечком, так что вы её не увидите — дерево исчезло, но оно осталось.
Уменьшение — не тот процесс. Этим вы и занимаетесь всю вашу жизнь: вы все уменьшаете. И ещё одна вещь: если вы уменьшаете свою ревность, точно так же уменьшится ваша любовь: ведь любовь и ревность тесно связаны друг с другом. Если вы уменьшите печаль, уменьшится и ваше счастье: ведь счастье и печаль так близки. Уменьшите свою ненависть — исчезнет любовь, что и происходит. Вас отучили ненавидеть и вот всеобщий результат:
вы стали неспособны любить.
Нет уж, пожалуйста, ничего не уменьшайте, это не способ. Лучше растите, преувеличивайте, доводите до полного цветения и рассматривайте в малейших деталях. В самом этом осознании, в самом этом видении вы сможете трансцендировать это и тогда не нужно будет ничего с этим делать.
«Вы много говорите об уродливости ревности…»
Нет, вы этого не знаете, вы просто повторяете мои слова. Если бы вы сами поняли, что она бесконечно омерзительна, она бы исчезла в самом этом понимании. Вы этого не знаете. Вы слушали меня, слушали Иисуса, слушали Будду и собрали мнения. Вы этого не знаете, это не ваше личное чувство. А если это ваше личное чувство, зачем вам тащить его? Это совсем нелегко, это требует больших затрат. Быть ревнивым очень трудно: требуется много усилий с вашей стороны, много капиталовложений.
Ревность так разрушительно действует на ваше существо, что если она уродлива и вы познали уродство, вы не сможете тащить ни единое мгновение. А оттого, что вы меня слушаете, у вас только прибавляется знаний.
И,наконец, ревность разрушает. Может быть, других она не убьёт, но вас убьёт наверняка, это самоубийственно. Ревность не только уродлива, это — отрава, это — самоубийство, это — ежедневное убийство себя, капля за каплей.
Все, что я говорю, не станет вашим опытом, пока вы не переживёте это сами.
Не подавляйте — выражайте её. Сядьте в комнате и сосредоточьтесь на ревности. Наблюдайте её, смотрите на неё, пусть она зажжётся столь сильным огнём, на какой только способна. Пусть она разгорится в сильное пламя, горите в нем и смотрите, что это такое. И не говорите с самого начала, что она уродлива, потому что сама эта мысль, что она уродлива, будет разбавлять её, не позволит выразиться полностью. Никаких суждений! Старайтесь лишь увидеть экзистенциальный эффект ревности, экзистенциальный факт. Никаких интерпретаций, никакой идеологии! Забудьте о буддах, забудьте обо мне. Дайте простор ревности, загляните в неё, глубоко загляните в неё. И то же сделайте с гневом, с печалью, ненавистью, собственничеством. И постепенно вы увидите, что от одного только смотрения сквозь это у вас начинает расти трансцендентальное чувство, что вы просто наблюдатель. Ломается отождествление. Отождествление ломается только тогда, когда вы лицом к лицу встречаете нечто внутри себя.
