Дмитрий Верищагин - Мудрость. Система навыков Дальнейшего ЭнергоИнформационного Развития. V ступень, второй этап, части 1 и 2
То есть мы переводим порядок одного уровня, более грубый – в порядок тонкий, порядок своего сознания и порядок смыслов.
Итак, не правда ли, человек оказался организмом, неразрывно связанным с внутренними механизмами Вселенной, на которых держится само мироздание? Порядок и хаос, энтропия и созидание…
Не только весь процесс жизнедеятельности, но и процесс познания мира связан с тем, что человек создает вокруг и внутри себя упорядоченность нового уровня, более тонкого – упорядоченность своего сознания, упорядоченность знаков, упорядоченность смыслов.
И эта особенность человека делает наше сознание уникальным – потому что человек создает смысл мира, познавая его, и в этом он является частью сознания Вселенной. Давайте об этом поговорим – это нам обязательно потребуется для постижения наших возможностей. Но прежде подытожим.
Человек постигает мир, усложняя свое сознание и находя в мире события, соответствующие его сознанию, – и одновременно он создает в мире новую упорядоченность: упорядоченность смыслов.
Картина мира смыслов
В предыдущей части этой главы мы с вами коснулись понятий, которые до сих пор еще по-настоящему не рассматривали, но без понимания которых дальнейшее движение невозможно.
И прежде всего мы ввели такие термины, как уровень упорядоченности и упорядоченность смыслов. Нам придется добавить в связи с этим еще один термин – информация.
Наше сознание – это информационная структура. Благодаря сознанию мы познаем мир, открываем его новые стороны, преобразуем его. Сознание пользуется в своей работе внешней упорядоченностью, извлекая из нее смысл – то есть информацию.
Например, мы прочитали книгу, состоящую из определенной последовательности знаков. Но мы же не просто прочитали – мы поняли ее! Мы воспользовались содержащейся в книге информацией… Стоп-стоп!
Но содержится ли в книге информация как таковая? Не спешите отвечать, сначала подумайте. Вы смогли бы понять книгу, если не знаете языка, на котором она написана? А если бы это была книга из другой Вселенной, где каждое слово описывает процесс, никогда нам не встречавшийся?
Конечно, нет! Что это значит? Это значит (хоть звучит это и парадоксально), что на самом деле в книге… не содержится ровным счетом никакой информации!
Непонятно? Подумайте: если бы в книге содержалась информация как таковая, эта информация была бы доступна абсолютно всем, ее мог бы просто взять и извлечь из книги и абориген Новой Зеландии, и марсианин, и дворник дядя Вася, и именитый академик – причем для всех них информация была бы абсолютно одинаковой, ведь она уже заложена в книге в фиксированном и неизменном виде.
Но что получается на самом деле? Марсианин не извлекает вообще ничего, так как даже предмета такого на Марсе не существует; абориген извлекает информацию о том, что это – книга, иной информации для него в этом предмете нет; дворник дядя Вася извлекает информацию, что в книге рассказывается, как одна баба под поезд бросилась, а академик делает выводы о психологизме Толстого, о поэтике его строки и рассуждает о литературоведческих нюансах построения образа Анны Карениной.
Книга – одна, а каждый извлек из нее что-то свое, а кто-то и вовсе ничего. Лишнее подтверждение тому, что дело не в объективно заложенной там информации, а лишь в системе ключей, которой располагает каждый, кто вступает во взаимодействие с данным объектом.
Есть свидетельства ученых, согласно которым древнеегипетский язык иероглифов невозможно было расшифровать, пока не был обнаружен знаменитый Розеттский камень, на котором был зафиксирован один документ на двух языках, древнеегипетском и уже известном. Затем шаг за шагом удалось подобрать значения не упоминавшихся в документе знаков – при этом исследователи исходили из допущения, что в индийских текстах использовались те же самые расхожие человеческие понятия, что и у нас. Если бы там использовались какие-то другие, не человеческие понятия, а, например, понятия цивилизации собак, то расшифровка бы точно не удалась: ведь среди основополагающих присутствовали бы обозначения свежести косточек и запаха течной сучки. Исследователи бы гадали-гадали, как это перевести на человеческий язык, да так бы ни до чего и не додумались – просто потому, что в человеческом восприятии нет понятий, эквивалентных данным.
Как мы уже поняли, даже при чтении текста на известном языке каждый увидит там что-то свое – что же говорить о чтении на неизвестном языке!
Итак, извлечь информацию из текста и восстановить смысл только на основе набора знаков (коим, собственно, и является книга) невозможно, если сам не являешься носителем одновременно и смыслов, и языка, на котором написан текст. Да и то восстановление получается не совсем точным. Причем, подчеркиваю, очень важно для извлечения информации быть именно носителем и языка, и смыслов. Если мы владеем языком, на котором написана книга, – мы ее прочитаем. Если смыслы, содержащиеся в книге, содержатся и в нас – мы их поймем. Если мы не знаем даже отдаленно, что такое любовь между мужчиной и женщиной – не только сами этого не испытывали, но даже ни разу в жизни не встречались с подобным явлением, – тогда «Анна Каренина» действительно будет лишь книгой о несчастном случае на железной дороге, и не более того. А если никогда не видели поезда и не знаем о существовании железной дороги – роман станет для нас убого-фантастическим повествованием о том, чего на самом деле не бывает. Процесс постижения информации – это процесс сравнения некоего ряда знаков с теми смыслами, которые уже известны нам. Если смысл неизвестен – знаки становятся бессмысленными. Знание языка и подразумевает наличие в сознании схемы соответствий его слов элементам уже имеющегося опыта. Сознание, читающее текст, обладает в себе системой его элементов.
Это происходит потому, что текст – это только знаки, произвольно «прицепленные» к смыслам. Например, есть смысл «собака». Ее видел каждый. Но слово «собака» не имеет никакого отношения к самой собаке (дети мудры, называя это животное просто «гав-гав»). В русском это будет «собака», по-латыни «канис», по-французски «шьен», по-английски «дог», по-немецки «хунд»… Ничего общего! Тем более ничего общего между смыслом, значением слова и его начертанием.
Так где же заложена информация – в книге?
Нет, нет и еще раз нет – она заложена в нас самих.
Не случайно говорят: приобретение нового знания – это вспоминание того, что мы уже знали, но забыли. Чтение – это оживление спящих смыслов, уже живущих в нас.
А что же представляет собой книга, если в ней на самом деле нет ни грана информации? Она, собственно, и представляет собой некую инструкцию, по которой наше сознание вызывает в себе последовательность ощущений и образов, полученных в опыте и хранящихся в памяти. Только и всего – инструкция, путеводитель, набор знаков, ключей, высвобождающих информацию в нашем сознании. А что важно для такой инструкции? Последовательность событий. А последовательность, таким образом, что? Правильно, упорядоченность!
Инструкция для прочтения ее сознанием, для понимания, для извлечения из сознания информации, которая сама по себе не содержит ничего, кроме упорядоченности, не содержит никакой информации, и называется текстом.
Рис. 4. Текст – это инструкция для вспоминания образов. Без набора образов и набора ключей текст бессмыслен. Человек может прочесть человеческое, но не инопланетное или божественное – он будет находить в чужих текстах только свое
Каким качествам должен отвечать текст, кроме того, что его элементы соответствуют некоей таблице смысловых ключей, содержащейся в его авторе (и, возможно, в читателе)? Он должен быть упорядоченностью – причем упорядоченностью весьма специфической. С одной стороны, он должен состоять из ограниченного набора элементов, потому что таблица соответствий – кодов не может быть бесконечной. А с другой стороны, комбинации этих элементов должны варьироваться невероятно широко, хотя и с соблюдением определенных правил.
Почему сочетания элементов в тексте должны варьироваться шире, чем собственно его элементы? Потому что текст, потенциально содержащий информацию, принадлежит одному уровню упорядоченности, но описывает следующий, более сложный. Как в книге: буквы – это напечатанные картинки, но они описывают все что угодно. Текст – это саморазвивающаяся структура, ведущая от простого к сложному. Причем чем более сложные уровни закономерностей текст описывает, чем более сложна его система ключей – тем больше текст напоминает хаос! Для ребенка, который лишь осваивает букварь, роман Достоевского покажется бессмысленным набором знаков – хаосом.
Следовательно, даже если мы и не сумеем прочитать текст, лежащий перед нами, мы всегда можем узнать, является ли последовательность чего-то перед нами текстом. Его выдаст ограниченный набор элементов, соблюдение правил, огромное варьирование комбинаций этих элементов…
