Елена Коровина - Диагностика богатства, или Энергетический код процветания
Изобретатель дайджеста
Никто в то время не верил, что книги в России можно издавать большими тиражами. «Читают только в городе! – убеждали почтенные издатели молодого. – Книга – предмет для избранных!» Но Сытин мечтал о книге для всех. Значит, из дорогого удовольствия книжка должна стать дешевой, чтобы все могли купить. Но где?! Книжных магазинов в деревнях нет. Правда, есть коробейники-офени, которые торгуют товаром вразнос. Вот их-то и нанял Сытин – торговать недорогими книжками по всей России. И в дождь и в снег на непокрытых телегах, а чаще и вовсе пешком пошли офени Сытина из деревни в деревню с огромными мешками книг. Тяжело давалось просвещение…
Сытин, и сам читавший по слогам, прекрасно понимал: крестьяне не осилят толстых книг. Зато тонкие, в 16 страничек, прочтут с удовольствием. Он стал печатать брошюрки без переплета – рассказы, сказки и… пересказы классических романов. Поручал их гимназистам и студентам: им – заработок, ему – миллионные тиражи. Так что это он, предприимчивый Сытин, изобрел жанр «краткого содержания», дайджеста, который окажется столь популярен в ХХ веке.
«Товарищество на вере»
Впрочем, сам Сытин мечтал о том времени, когда, приохотив российскую глубинку к чтению, станет печатать романы в их настоящем объеме. Конечно, с помощью офеней романы не продашь – нужны магазины. Вот в этом и помогло императорское «серебро». Узнав о награде, московское начальство наконец-то выдало книжнику разрешение на торговлю в городе. Сытин организовал «Товарищество на вере «И. Д. Сытин и КО» и в феврале 1883 года открыл первую книжную лавочку на бойком месте у Ильинских ворот. Покупатель повалил валом. Вот тут-то русский книжник и развернулся. С бешеной энергией стал издавать книги чуть не по всем отраслям знаний – истории, философии, экономике, медицине, педагогике, географии, всем естественным наукам. Тиражи зашкаливали за миллионы. И Сытин открыл большие магазины по всей стране.
Особо старался он на ниве грамотности. Ежегодно издавал миллионными тиражами буквари для всех слоев общества. Всего выпустил их 14 миллионов. Потом к «крестьянской книге» по копейке добавил «городские собрания сочинений русских классиков»: например, Гоголя за 50 копеек, Пушкина – за 80. Но главной страстью Сытина стала современная литература. С февраля 1885 года он начал издавать народную серию «Посредник», в которой печатались книги Льва Толстого, Лескова, Чехова, Короленко и других русских литераторов. Это вам уже не «пересказы голодных студентов»! Конечно, Сытин прекрасно понимал, что со своим «малообразованием» не сможет формировать такую замечательную серию. Но он всегда умел находить нужных людей. Вот и редактором «Посредника» стал литератор Чертков, друг Толстого. А сам Сытин говорил:
– Я всего лишь скромный посредник между интеллигенцией и массовым читателем!
Дорвавшись до любимого дела, этот скромник стал ненасытен. Издавал 9 газет, включая ежедневный бестселлер «Русское слово», 20 журналов, среди них те, чьи идеи сохранили свою актуальность на столетия: журнал «Вестник школы» (помните его видоизмененного потомка «Вестника советской школы»?), альманах «На суше и на море» (он тоже издавался вплоть до советских времен). Но больше всего жизненных сил оказалось у журнала «Вокруг света» – он сохранил свою марку и название до сих пор. И заметьте, все эти журналы и книги, охватывающие самые передовые по тем временам отрасли знаний, издавал человек с образованием церковноприходской школы. И главное, он умел с одного взгляда понять актуальность той или иной книги, того или иного открытия, талант того или иного автора. Сытин не просто научил Россию читать – он научил ее мыслить. Воистину – уникум!
Вклад на просвещение
В 1905 году в типографиях печатались революционные прокламации – Сытин верил в идею народной справедливости. Но справедливость все видели по-разному – рабочие решили разгромить типографию. Сытин к ним кинулся:
– Ежели разгромите, сами безработными ста нете!
Печатники отвечают:
– Пусть станем, зато тебе покажем наш верх!
А тут вдруг сверху рулон бумаги и развернулся: тросы не выдержали – полтонны вниз полетело. Еле в страхе отскочить успели. Сытин и подытожил:
– Не будем делать свое дело – всех сомнет!
Так погром и не состоялся. Снова Сытин, как всегда, к шести утра на работу прибегал и только в полночь – домой. В голове одно – как бы увеличить тиражи да уменьшить цену, чтобы самые неимущие крестьяне и рабочие могли читать и просвещаться.
ЮбилеЙ
Издательское дело шло вперед. Исхитряясь где и как мог, рублями недоплачивая авторам и тысячами себе, Сытин держал главную планку – дешевизну книг и газет. В 1916 году тираж его любимого «Русского слова» достиг 700 тысяч. Его торговая сеть, некогда состоявшая из офеней, включала теперь магазины во всех крупных городах Российской империи и… киоски на железных дорогах страны. Это был его особый путь к покупателю – его ноу-хау. В Москве Сытин держал десяток мелких магазинчиков и четыре огромных: у Ильинских ворот, на Никольской, Маросейке и Тверской – в том же доме, где жил. Теперь он миллионщик – книжник-великан, создавший огромную империю российской печати.
Именно так называли Ивана Дмитриевича на торжественном вечере в честь 50-летия его издательской деятельности 19 февраля 1917 года. В тот день Москва, как и вся страна, была не спокойна. Поговаривали о разных революционных веяниях и всерьез опасались надвигавшейся нехватки хлеба и угля. Но большой зал Политехнического института был заполнен гостями в шикарных костюмах, а в курильнях вился дым от дорогих сигар. Читали поздравительные телеграммы, произносили речи. Говорили, что в России нет дома или избы, где не было бы изданий Сытина, что это он возглавляет великий поход просвещения народа. На это издатель скромно заметил, что тираж одних книг (не считая прессы) составил в 1913 году четверть миллиарда, но сегодня он мечтает о другом – построить для читателей Дом книги, а для рабочих – дом отдыха, естественно бесплатный. А когда после торжества возвращались домой, Сытин хмуро сказал своему другу, писателю Телешову:
– Пропади пропадом эти юбилеи! Одна суета. Мне бы только работать, больше ничего не надо. Я в Москву голым пришел, голым и уйду!
Ночью Сытину приснился страшный сон – будто снова в типографии сорвался огромный бумажный роль и катится прямо на него. Проснулся в тяжелом поту. Долго ломал голову: что может случиться?… А тут – в конце февраля – грянула революция, а после, в октябре, другая…
Встреча с вождем народа
Закутавшись в пальто на меху, Сытин вжался в угол неотапливаемого вагона. Счастье, что посреди бардака, что творится в стране, поезда из Москвы в Петроград еще ходят! Завтра же он приедет в столицу и отправится к большевикам в Смольный. Там должны понять, что его издательское дело нужно любой власти. Все-таки новый глава государства, Ульянов-Ленин, – сын народного учителя и должен ратовать за просвещение!
Ленин и вправду принял издателя. Сбиваясь, тот начал рассказывать:
– Мою типографию 28 ноября национализировали. Ладно, я не возражаю. Но зачем врываться ночью, как тати. С ружьями, с матерщиной… У нас же дело просвещения!
Ленин прищурился:
– Все дела подлежат национализации, батенька!
Сытин поморщился:
– Может, вы и меня национализируете?
Ленин улыбнулся:
– Вам способно жить и работать, как работали, если вы не против нас! И жилье вам оставим, и по возрасту пенсию дадим, опять же, если намерения у вас искренние!
Сытин протянул Ленину свои мемуары:
– Я всю жизнь прожил искренне. Вот, извольте видеть – «Жизнь для книги». А чтоб власти не сомневались, я на развитие издательского дела молодого государства половину своих сбережений отпишу!
И снова Ленин улыбнулся…
В Москву Сытин вернулся окрыленный. Поверил, что народная власть будет ратовать за просвещение. Ратование оказалось весьма своеобразным. Ретивые революционеры выгнали всех опытных рабочих и инженеров из национализированных типографий Сытина. С 12 марта вместо закрытого «Русского слова» на Тверской начали выходить «Известия», там же печаталась и главная газета – «Правда». Вновь набранные рабочие и механики, ничего не понимая в печатном деле, все ломали и путали. Но зато были лояльны властям. В типографии на Пятницкой самая современная техника встала – чинить некому. Зато над проходной появилась вывеска: «Первая Образцовая типография». Но и, починив кое-как машины, эта «Образцовая» книг уже не печатала – в стране не было бумаги…
Сытин воззвал к Ленину:
– Книга гибнет, спасите книгу!
И Кремль отправил бывшего издателя в Германию за инвестициями для строительства бумажного завода. Там, задействовав все свои старые связи, бывший издатель добился торгового соглашения. Торжествуя, вернулся в Москву времен НЭПа, забрав свои заграничные вклады, и создал на них «Книжное товарищество 1922 года». Прожив 71 год, он так и остался книжным мечтателем.
