Алексей Прийма - Мир наизнанку
– Что же тут непонятного? – проворчал презрительно Виктор Баранов. – Все, напротив, абсолютно понятно и ясно. Дрейф в океане Скуки не имеет цели, потому что никакой цели у него нет. И никогда не будет… А Бог тут ни при чем, – ядовитым тоном сообщил он, одарив Авдеева едкой кривой улыбочкой.
– Как ни при чем? – поразился тот. – Если не Бог, то кто же тогда затеял всю эту скучнейшую петрушку?:
Баранов досадливо махнул рукой. Потом той же рукой задумчиво потер подбородок.
– Это все – проделки эволюции, – сказал с унылой безнадежностью он. – А эволюция не имеет цели. Что такое наша жизнь, ребята? Да не более чем химический процесс. От других химических процессов она отличается лишь тем, что каким-то образом саморазвивается. И никакой осмысленной цели у ее саморазвития нет.
Он понуро опустил голову.
– Кто знает, может быть, ты и прав, – прошептал Авдеев. Я тоже был уже почти готов согласиться с Виктором Барановым, но тут пришла мне на ум одна прелюбопытная мыслишка.
– А как же тогда быть с феноменом концентрации внимания? – осведомился я, округляя глаза. – Ведь как ты ни крути, феномен концентрации никак не желает состыковываться с идеей бессмысленного нашего, бесцельного дрейфа в океане Скуки.
Феномен концентрации
– Это еще что за феномен такой? – поинтересовался Баранов скучным усталым голосом. – Впервые о нем слышу.
– Ну, ты даешь, старик! – обращаясь ко мне, воскликнул Авдеев с широкой улыбкой на лице. – Молодец! Концентрация внимания… Как же это я вдруг упустил ее из виду?
Довольный похвалой, я тоже широко улыбнулся и спросил:
– Ну, так что, господа? Продолжаем нашу мозговую атаку?
– Продолжаем! – с энтузиазмом в голосе сказал Валерий и возбужденно потер ладони друг о друга.
Он повел подбородком в сторону Виктора Баранова и, по-прежнему глядя веселыми глазами на меня, попросил:
– Растолкуй этому недоумку, что за штука такая – феномен концентрации.
Баранов обиженно надул губы.
– За недоумка могу и по роже дать, – пообещал он, цедя слова сквозь зубы.
– Ладно. Не злись, – благодушным тоном произнес в ответ Авдеев. – Сейчас ты услышишь много чего интересного… Э-э, гм… Да. Много чего неожиданного и даже, может быть, парадоксального… Алексей, начинай рассказ, весьма полезный для общего развития нашего недо… э-э… нашего, я хотел сказать, общего друга.
Я последовал совету – Начал. Разразился потоком слов. Принялся рассказывать об изысканиях и наблюдениях известного современного американского исследователя, которого зовут Колин Уилсон.
Опровергая идею о бесцельном дрейфе человечества в океане Скуки, Уилсон в одной из своих книг писал: «Мой собственный жизненный опыт учит меня, что жизнь – целенаправленный процесс. Когда я впервые пытался кататься на роликовых коньках, мне было невозможно контролировать свои движения. Но затем произошло следующее: я стал концентрироваться, увеличивая свое мысленное напряжение. И сноровка понемногу приходила ко мне. Если проделывать все это совсем не прилагая усилий, то никогда не научишься кататься на коньках. Или же вместо пары недель потребуются на это долгие годы. После того как я увидел огромную разницу между концентрацией на достижении цели и бесцельным дрейфом, я нахожу, что трудно поверить, будто жизнь, дрейфуя, достигла своего нынешнего состояния. Трудно также поверить и в то, что жизнь развивалась от амебы к Бетховену за полмиллиарда лет «случайного отбора»…»
Другими словами, Колин Уилсон брал под сомнение дарвинистскую теорию естественного отбора. Он прозрачно намекал на «мистическую», то есть Божественную первопричину нашего всеобщего дрейфа в океане Скуки.
Когда возникла на Земле разумная жизнь, писал далее он, она стала развиваться в условиях, все более сложных для нее. Тут важно отметить, что все новые и новые сложности создавали сами для себя люди. Ибо они самосовершенствовались, делали ценные наблюдения и куда более ценные выводы, вытекающие из них.
Увеличивающаяся из века в век сложность жизни вызывала возрастающее чувство цели, рост аппетита к жизни. А возрастающий аппетит неизбежно должен был стимулировать разумную деятельность, подталкивать ее на постижение новых сложностей.
Способность постигать мир имела в своей основе один-единственный фундаментальный «кирпич». Повторяю, один-единственный! Конкретно: умение человека концентрировать свое внимание на жестко избранном им участке для наблюдений. Не будь такого умения у человека, не были бы изобретены лук, колесо, плуг, колесница и так далее.
Все, что мы имеем на настоящий момент в современном мире, есть результат концентрации человеческого внимания на той или иной новой для своего времени идее.
Пришла пора назвать вещи своими именами.
Наша современная высокоразвитая технократическая цивилизация – это плод, продукт, результат феномена концентрации внимания. Совершенно удивительного феномена! Одни люди умеют сосредоточиваться на избранной ими цели лучше, другие – хуже. А подавляющее большинство людей почему-то не умеет сосредоточиваться, внутренне концентрироваться вообще. Их жизнь монотонна и скучна. Они просто дрейфуют по воле волн в океане всемирной Скуки. Их повседневные ориентиры: «мой дом», «моя семья», «моя рутинная работа».
И все же то тут, то там вспыхивают на поверхности океана Скуки время от времени таинственные чудесные огоньки. Это срабатывает эффект концентрации внимания. Где-то кто-то на чем-то сконцентрировался, «увеличил свое мысленное напряжение», говоря словами Колина Уилсона. И вот вам результат как следствие такой концентрации: новая мысль, новое открытие, новое изобретение…
Людей, способных сознательно, целиком и полностью концентрировать внимание на той или иной идее, называют гениальными.
Существует большая разница между гениальным человеком и обычным. Она состоит вот в чем. Гениальный человек обладает большей способностью устойчиво фокусироваться на чем-то в то время, как обычный человек постоянно теряет, упускает из своих рук присущее ему изначально – от природы! – чувство цели. Оно для него «размыто», «размазано» в скуке повседневной жизни, в текущих малозначительных хлопотах. У обычного человека его маленькие, сплошь и рядом пустяковые «бытовые цели» меняются каждый день, а то даже и каждый час.
Между тем способность концентрации внимания на по-настоящему серьезных, крупных и, назовем их так, высоких целях присуща от природы каждому человеку. Она изначально заложена в его генетическую программу.
Беда в том, что далеко не всякий человек осознает это. Величайшая проблема человека состоит не в его неспособности достичь определенной концентрации, необходимой для максимального использования своих способностей, а в непонимании того, что он вообще может достичь такой концентрации!
Умение жестко, плотно фокусироваться вниманием, умом, сознанием на одной какой-то важной конкретной цели Колин Уилсон называет «способностью ИКС». По его мнению, это очень и очень загадочная способность, объяснение которой наука еще не нашла. Уилсон приводит массу аргументов в пользу доказательства того, что «способность ИКС» скрыта в душе, в мозге, в психике буквально каждого человека.
Стало быть, все мы, на Земле живущие, – потенциальные гении. Увы, в большинстве своем мы даже не подозреваем об этом. Не ведаем того, что любой из нас генетически запрограммирован свыше – если угодно, Богом – на очень даже осмысленное, a вовсе не бессмысленное существование. В его основе лежит загадочная «способность ИКС», или феномен концентрации.
Завершая свой длинный монолог, я сообщил в заключение Авдееву и Баранову, внимательно слушавшим меня:
– Человек, у которого есть «способность ИКС», не дрейфует бессмысленно, по воле волн в океане жизни. Обладающий чувством цели, умеющий концентрироваться на чем-то вполне определенном, он движется в том океане в направлении, избранном им самим. Он управляет своим движением. Понимаете, ребята, уп-рав-ля-ет! – возвышая голос, произнес я по слогам. – Его жизнь полна глубокого смысла. У него есть цель, достойная того, чтобы потратить массу иной раз сил для ее достижения…
Таинственные пять процентов
– Завидую таким людям, – вздохнул Виктор Баранов. Рассеянным жестом он запустил пальцы левой руки в редкие волосы на своей голове, изрядно облысевшей, и почесал ими в затылке.
– Зря завидуешь, – холодно заметил я.
– Почему? – удивился Виктор.
– Потому что ты относишься к их числу. На лице Виктора, круглом, одутловатом, появилось такое выражение, о котором принято говорить – отвисла челюсть.
– Я?! – поразился он.
– Да. Ты. И Валерий тоже. – Моя рука взлетела вверх, и ее указательный палец нацелился на Авдеева.
– То же самое можно сказать и о тебе, Алексей, – сказал тот. – У всех нас троих есть чувство цели, ясно осознаваемое нами. Мы занимаемся крайне интересным делом, исследуем в меру своих сил аномальные явления.
