Брайан Вайсс - Мы не умираем, а рождаемся вновь! Доказательство реинкарнации, сделанное известным психиатром и подтвержденное документально
Остаток сеанса мы посвятили разговорам о неожиданно всплывшем воспоминании о болезненных переживаниях, связанных с отцом. Я старался помочь ей принять и пережить эти новые воспоминания. Теперь-то она поняла все про свои отношения с отцом, про его реакции на нее, свою отчужденность и страх перед ним. Покидая офис, она все еще дрожала. Но я знал, что то, что она поняла сегодня, стоило тех неприятных ощущений, которые она пережила во время сеанса.
Я был так увлечен работой с ее подавленным болезненным прошлым, что совсем забыл спросить во время сеанса, не было ли в ее детстве чего-либо, связанного с египетской культурой, которую она так хорошо знала. Но хорошо уже хотя бы то, что она теперь знала о своем прошлом больше. Она вспомнила несколько действительно болезненных событий, и я ждал значительного улучшения ее состояния.
Однако несмотря на эти открытия, всю следующую неделю, по ее словам, симптомы оставались столь же сильными и неприятными. Я был очень удивлен. Я не мог понять, что пошло не так. Может, что-то случилось до того, как ей исполнилось три года? Мы нашли более чем достаточно причин боязни удушения, воды, темноты, замкнутых пространств, но пронизывающие душу страхи, неконтролируемая тревога все еще омрачали ее жизнь. Ночные кошмары оставались столь же ужасными и пугающими. Я решил, что в следующем сеансе гипноза нужно пойти дальше в ее прошлое.
Будучи под гипнозом, Кэтрин говорила медленным, размеренным шепотом. Поэтому я мог дословно записать то, что она рассказывала, и точно цитировать ее слова. (Многоточиями я обозначаю паузы в ее речи, а не пропуски или мою редактуру. Хотя я и убрал некоторые повторяющиеся фразы.)
Постепенно я довел Кэтрин до возраста двух лет, но ничего значительного она не вспомнила. Тогда я жестко дал ей инструкцию: «Окажись в том времени, когда у тебя впервые возникли эти симптомы». Но я был абсолютно не готов к тому, что далее произошло.
„ Я вижу белые ступени, которые ведут к зданию, большому белому зданию с колоннами спереди. Дверей нет. На мне длинное платье… длинное свободное платье из грубого материала. Мои волосы заплетены в косу. У меня длинные светлые волосы.
Я был полностью сбит с толку. Я не понимал, что происходит. Спросил, какой сейчас год и как ее зовут.
„ Аронда… мне восемнадцать лет. Напротив здания я вижу рынок… там корзины… все несут корзины на плечах… мы живем в долине… воды нет… это 1863 год до Рождества Христова. Эта страна бесплодная, жаркая, везде песок. Тут есть колодец, но нет реки. Вода поступает в долину с гор.
После того как она сообщила другие топографические детали, я приказал ей перенестись на несколько лет вперед и рассказать мне, что она видит.
„ Я вижу деревья и каменистую дорогу. Костер, на костре еда. У меня светлые волосы. На мне грубое коричневое платье и сандалии. Мне двадцать пять лет, у меня есть дочь по имени Клеастра … Это Рейчел[1]… Очень жарко.
Мне стало страшно. У меня скрутило живот и стало знобить. Образы, о которых она рассказывала, и воспоминания были очень четкими. Она говорила так уверенно. Имена, даты, одежда, деревья — все казалось таким живым! Что это было? Как могла ее племянница из реальной жизни быть ее дочерью в прошлой? Я был полностью выбит из колеи.
Мне приходилось лечить тысячи пациентов в психиатрической лечебнице, к большинству из них я применял гипноз, но никогда не сталкивался с такими фантазиями — даже в своих мечтах. Я приказал ей идти дальше во времени — приближаясь к ее смерти. Я не был уверен в том, что правильно говорю с пациентом, погруженным в такие фантазии (или воспоминания?), но мне нужно было найти те мучительные события, в которых скрывается причина нынешних страхов и боли. События, которые случились незадолго до смерти или непосредственно перед ней, могли быть очень неприятными. Вероятно, ее поселение уничтожил прилив или наводнение.
„ Огромные волны сбивают деревья. Бежать некуда. Холодно; вода холодная. Я должна спасти свою дочь, но я не могу … все, что я могу — это крепко прижать ее к себе. Я тону, захлебываюсь водой. Не могу дышать, не могу глотать … вода соленая. Дочку вырвало из моих рук.
Кэтрин задыхается, ей трудно дышать.
Внезапно ее тело полностью расслабилось, дыхание стало ровным и спокойным.
„ Я вижу облака… Дочь со мной. И другой ребенок из нашей деревни тоже тут. Я вижу брата.
Она отдыхала. Этот жизненный период был завершен. Она все еще пребывала в глубоком трансе. Я был удивлен. Прошлые жизни? Реинкарнации? Здравый смысл научного работника говорил мне о том, что она все это не придумала, это не было ее фантазиями. Ее мысли, выражения, внимание к деталям — все отличалось от того, какой она была в сознательном состоянии. Целая гамма психиатрических диагнозов пронеслась у меня в голове, но ее состояние и склад личности не объясняли эти открытия. Шизофрения? Нет, у нее никогда не было признаков расстройств познавательных функций или мышления. У нее никогда не было слуховых галлюцинаций типа голосов, зрительных галлюцинаций или видений наяву, а также других психотических проявлений. У нее не было бреда, она адекватно реагировала на реальность. У нее не было расщепления личности. Была одна Кэтрин, которая полностью осознавала себя и свои действия. У нее не было социопатических или антисоциальных тенденций. Она не была актрисой. Она не принимала наркотики или галлюциногены. Алкоголь она употребляла в минимальных количествах. У нее не было никаких неврологических или психических расстройств, которыми можно было бы объяснить эти живые сильные переживания во время гипноза.
Это было что-то вроде воспоминаний, но откуда? Шестым чувством я понимал, что топчусь на месте из-за того, что знаю совсем мало о реинкарнациях и воспоминаниях из прошлых жизней. Я сказал себе, что это невозможно; мое сугубо материалистическое сознание всеми силами сопротивлялось этим мыслям. Но однако это происходило, и происходило на моих глазах. Я не мог это объяснить, но также не мог и отрицать реальность увиденного и услышанного.
«Продолжайте, — сказал я, одновременно обеспокоенный и восхищенный тем, что происходило. — Вы что-нибудь еще помните?»
И она вспомнила фрагменты двух других жизней.
„ На мне черное платье с кружевами, черные кружева также украшают мою прическу. У меня темные волосы с седыми прядями. 1756 год. Я испанка. Меня зовут Луиза, и мне пятьдесят шесть лет. Я танцую, и люди вокруг танцуют… (Длинная пауза). Мне плохо. У меня жар, на мне выступает холодный пот… Плохо многим людям вокруг; они умирают… Врачи и не догадываются, что это из-за воды…
Я повел ее дальше во времени.
„ Я поправилась, но голова все еще болит; глаза и голова все еще болят из-за лихорадки, от воды… Многие умирают.
Позже она призналась, что в той жизни была проституткой, но не сказала об этом сразу, потому что стеснялась. Очевидно, будучи под гипнозом, Кэтрин могла подвергать цензуре воспоминания, о которых рассказывала мне.
Так как Кэтрин узнала свою племянницу в одной из прошлых жизней, я не удержался от вопроса о том, не встречала ли она там меня. Мне было любопытно, кем был я, если был вообще, в ее воспоминаниях. Она ответила быстро — в отличие от предыдущих случаев, когда ответы ее были медленными и вдумчивыми.
„ Вы — мой учитель, и вы сидите на выступе скалы. Вы учите нас по книгам. Вы старый, у вас седые волосы. На вас белое одеяние (тога) с золотой отделкой… Вас зовут Диоген. Вы изучаете с нами фигуры, треугольники. Вы очень мудрый. Но я все равно ничего не понимаю. Это 1586 год до Р.Х.[2]
Первый сеанс был окончен. Однако впереди нас ждали еще более удивительные открытия.
Еще несколько дней я обдумывал детали этого путешествия в прошлое. Мне свойственно все обдумывать. Очень редко какие-либо детали ускользали от меня после «нормального» часа терапии, но этот час вряд ли можно было назвать «нормальным». К тому же я очень скептически относился к понятиям жизни после смерти, реинкарнации, внетелесных переживаний и прочим подобным явлениям. В конце концов моя рациональная часть пришла к выводу, что это были фантазии. На самом деле мне трудно было бы доказать хоть что-то из того, что она говорила или описывала. Но все же у меня появилась хоть и очень смутная, но достаточно четкая мысль. «Будь открыт, — гласила эта мысль, — настоящая наука начинается с наблюдения. Ее „воспоминания“ могли и не быть фантазиями или игрой воображения. Что-то может быть скрыто от глаз или от других органов чувств. Будь открыт. Собери больше данных».
