Филип Дик - Валис
Что ж, как я уже говорил, не важно, какое направление вы выберете: если вы бежите, бог бежит вместе с вами, поскольку он везде – и внутри, и вне вас.
– С вами контактировал ВАЛИС? – спросил Мини. – Со всеми четырьмя? Вы поэтому здесь?
– Только со мной, – сказал Жирный. – Остальные – мои друзья.
– Расскажите, что вы видели.
– Огни святого Эльма. И информация…
– Когда имеешь дело с ВАЛИСом, всегда присутствует информация, – сказал Мини. – Он сам – информация. Живая информация.
– Он исцелил моего сына, – проговорил Жирный. – Точнее сказать, передал мне медицинскую информацию, необходимую для исцеления. И еще ВАЛИС сообщил, что Святая София, и Будда, и Аполлон вот-вот родятся, и что время…
– Время, которого вы ждали… – пробормотал Мини.
– Да, – сказал Жирный.
– Как вы узнали шифр? – спросил Эрик Лэмптон Жирного.
– Я увидел дорожку, ведущую к двери, – проговорил Жирный.
– Он увидел, – быстро сказала Линда. – Чему было равно отношение? Отношение сторон двери?
– Константе Фибоначчи, – ответил Жирный.
– Еще один наш шифр, – кивнула Линда. – Мы помещали объявления по всему миру. Один, запятая, шесть, один, восемь, ноль, три, четыре. Мы говорили: «Завершите последовательность: один, запятая, шесть». Любой, кто распознает константу Фибоначчи, способен закончить последовательность.
– Или мы использовали числа Фибоначчи, – вступил в разговор Эрик. – 1,2,3,5,8,13 и так далее. Это дверь на Другой уровень.
– Более высокий? – спросил Жирный.
– Мы называем его просто Другим.
– Через дверной проем я видел светящуюся надпись, – сообщил Жирный.
– Нет, не видели, – улыбнулся Мини. – За дверью – Крит.
После паузы Жирный проговорил:
– Лемнос.
– Иногда Лемнос. Иногда – Крит. Смысл тот же.
В спазме боли Мини весь изогнулся в коляске.
– Я увидел на стене надпись на иврите, – продолжил Жирный.
– Верно. – Мини опять улыбался. – Каббала. И буквы менялись, пока не получились слова, которые вы могли прочитать.
– ЦАРЬ ФЕЛИКС, – сказал Жирный.
– Почему вы солгали, что видели надпись через дверной проем? – спросила Линда.
Казалось, ей просто любопытно.
– Боялся, вы мне не поверите, – признался Жирный.
– Выходит, вы не слишком хорошо знакомы с Каббалой, – заметил Мини. – Это система кодировки, которую использует ВАЛИС. Вся его вербальная информация содержится в Каббале, так экономичнее – там гласные обозначаются точками. А вам предоставили распознающее устройство. Обычно невозможно отличить тропу от земли, на которой она находится. ВАЛИС дал вам распознаватель. Модулятор. Вы увидели путь как цвет, верно?
– Верно, – кивнул Жирный. – А земля была черно-белой.
– Значит, вы смогли разглядеть фальшивку.
– Простите?
– Фальшивку, наложенную на реальный мир.
– А, – сообразил Жирный. – Да. Мне показалось, что некоторые вещи исчезли.
– А другие появились, – подтвердил Мини.
Жирный кивнул.
– Вы сейчас продолжаете слышать голос? – спросил Мини. – Голос ИИ?
После долгого молчания Жирный, по очереди посмотрев на меня, Кевина и Дэвида, проговорил:
– Голос… какой-то неопределенный. Не мужской и не женский. Верно, он звучит так, словно принадлежит искусственному интеллекту.
– Это межсистемная коммуникационная сеть, – сообщил Мини. – Она простирается среди звезд, соединяя все звездные системы с Альбемутом.
Жирный вытаращил на него глаза.
– Альбемут? Это звезда?
– Вы слышали слово, но…
– Я видел его написанным, – сказал Жирный, – но не знал, что оно значит. Подумал, что-то из алхимии, из-за «аль».
– «Аль» – приставка, – пояснил Мини. – По-арабски это то же самое, что у нас определенный артикль. Обычная вещь в названии звезд. То был ключ. Так или иначе, вы должны были видеть страницы с текстом.
– Верно, – кивнул Жирный. – Много страниц. Там говорилось о том, что произойдет со мной. Как, например… – он помедлил, – …о моей последней попытке самоубийства. Там было греческое слово «ананке», которого я не знал. И еще: «Мир постепенно погрузится во тьму; крайняя степень болезни». Позже я понял, что это означало: что-то плохое, болезнь, то ужасное, что мне предстояло совершить. Но я выжил.
– Моя болезнь, – сообщил Мини, – проистекает из-за близости к ВАЛИСу, из-за его энергии. Досадно. Впрочем, как вам известно, мы бессмертны, хотя и не в физическом смысле. Мы возродимся и вспомним.
– Мои домашние животные погибли от рака, – проговорил Жирный.
– Верно, – сказал Мини. – Уровень излучения иногда слишком высок. Для нас.
Я подумал: вот почему ты умираешь. Твой бог убил тебя, а ты все равно счастлив. И еще я подумал: надо убираться отсюда – эти люди заигрывают со смертью.
– Что такое ВАЛИС? – спросил Кевин у Мини. – Божество или демиург? Шива? Осирис? Гор? Я читал «Космический триггер», Роберт Антон Уилсон говорит…
– ВАЛИС – это конструкция, – сказал Мини. – Артефакт. Он в буквальном смысле слова стоит на якоре здесь, на Земле. Но поскольку для него не существуют пространство и время, ВАЛИС может быть где угодно и когда угодно. Его создали, чтобы программировать нас при рождении. ВАЛИС выстреливает очень короткими информационными пучками в новорожденных, закладывая в них инструкции, которые с равными интервалами выдаются в течение всей их последующей жизни из правого полушария в определенных ситуационных контекстах.
– У него есть антагонист? – спросил Кевин.
– Только патология этой планеты, – сказал Эрик. – Все из-за атмосферы. Мы не можем просто дышать здешней атмосферой, она токсична для нашей расы.
– Нашей? – спросил я.
– Мы все с Альбемута, – сказала Линда. – Здешняя атмосфера отравляет нас и повергает в безумие. Поэтому они – те, кто остался в системе Альбемута, – создали ВАЛИС и отправили его сюда. Он посылает нам рациональные инструкции, чтобы помочь преодолеть патологию, вызываемую токсичностью атмосферы.
– Значит, ВАЛИС рационален, – констатировал я.
– Единственное рациональное, что у нас есть, – сообщила Линда.
– И когда мы действуем рационально, то находимся под его юрисдикцией, – заметил Мини. – Я имею в виду не только находящихся в этой комнате. Я говорю обо всех вообще. Не всех, кто живет, а всех, кто рационален.
– Собственно говоря, получается, – заключил я, – что ВАЛИС детоксифицирует людей.
– Именно, – кивнул Мини. – Это информационный антитоксин. Однако передозировка может вызвать… болезнь, подобную моей.
Слишком большое количество лекарства, сказал я себе, вспоминая Парацельса, порой превращается в яд. Этого человека залечили до смерти.
– Я хотел узнать о ВАЛИСе как можно больше, – ответил Мини на мой невысказанный вопрос. – Я умолял его продолжать общение со мной. ВАЛИС противился, так как сознает, какое действие производит его радиация. Однако в конце концов сделал так, как я просил. Я ни о чем не жалею. Дело того стоило. – Он повернулся к Жирному: – Вы понимаете, о чем я. Колокольный звон…
– Да, – сказал Жирный. – Пасхальные колокола.
– Вы говорите о Христе? – поинтересовался Дэвид. – Христос – искусственная конструкция, созданная, чтобы снабжать нас информацией, работающей на подсознательном уровне?
– Нам повезло еще при рождении, – ответил Мини. – Он избрал нас. Свою паству. До того, как я умру, ВАЛИС вернется – он обещал мне. ВАЛИС придет и возьмет меня с собой; я навсегда стану его частью.
Глаза его наполнились слезами.
Позже мы сидели кружком и разговаривали более спокойно.
Глаз Шивы – представление древних о том, как ВАЛИС выстреливает информацией. Они знали, что он способен разрушать – губительное излучение необходимо для переноса информации. Мини сказал нам, что в момент передачи информации ВАЛИС не обязательно находится близко – он может быть в миллионах миль. Поэтому в фильме «ВАЛИС» они представили его в виде спутника, очень древнего спутника, запущенного на орбиту не людьми.
– Значит, – сказал я, – мы имеем дело не с религией, а с очень развитой технологией.
– Слова, – сказал Мини.
– Что есть Спаситель? – спросил Дэвид.
Мини повернулся к нему.
– Вы увидите его. Скоро. Если захотите, то завтра, в субботу вечером. Сейчас он спит. Он все еще много спит, фактически все время. В конце концов он ведь спал тысячи лет.
– В Наг-Хаммади? – спросил Жирный.
– Я бы не хотел уточнять, – ответил Мини.
– Почему это нужно хранить в секрете? – поинтересовался я.
Ответил Эрик:
– Мы ничего не скрываем. Мы сняли фильм и выпускаем пластинки, где информация содержится в стихах. В основном подсознательная. Мини делает то же самое с музыкой.
– Иногда брахман спит, – проговорил Кевин, – иногда танцует. Мы говорим о Брахме? Или о Будде Сиддхартхе? Или о Христе? Или обо всех сразу?
Я повернулся к Кевину.
