Сент-Ив д'Альвейдр - Оракулы Великой Тайны. Между Шамбалой и Агартой
С другой точки зрения, Shekinah является синтезом Sephiroth. В дереве Сефирота «правая колонна» — это сторона Милосердия, а «левая колонна» — это сторона Строгости[65]. Следовательно, мы должны обнаружить эти два аспекта в Shekinah, и, для того чтобы связать это с предшествующим материалом, мы можем прежде всего заметить, что по крайней мере в некотором отношении Строгость идентифицируется с Правдой, а Милосердие — с Миром[66]. «Если человек грешит и отдаляется от Shekinah, он попадает во власть сил (Sârim), которые подчиняются Строгости»[67], и тогда Shekinah называют «рукой строгости», что немедленно вызывает в памяти хорошо известный символ «руки правды». И, напротив, «когда человек приближается к Shekinah, он освобождается, и тогда Shekinah является „правой рукой“ Бога, то есть „рука правды“ становится в этом случае „благословляющей рукой“»[68]. В этом и заключаются тайны «Дома Правды» (Beith-Din), который представляет собой еще одно обозначение высшего духовного центра[69]. И вряд ли есть необходимость указывать на то, что две стороны, которые мы только что рассматривали, соответствуют распределению на избранных и проклятых в христианском описании «Страшного суда». Можно было бы также установить связь с двумя путями, которые у пифагорейцев изображались буквой Y и которые представляли в экзотерической форме миф о Геркулесе между Добром и Злом; с двумя дверями, небесной и адской, которые у латинских народов были связаны с символизмом Януса, между двумя циклическими фазами, восходящей и нисходящей[70], которые у индусов в равной степени связаны с символикой Ganêsha[71]. И, наконец, это дает возможность понять, что же значат такие выражения, как «благое намерение», которое мы встретим дальше, и «добрая воля» («Pax hominibus bonae voluntatis», и те, кто обладают некоторыми знаниями различных символов, на которые мы только что ссылались, увидят, что есть определенные основания для совпадения праздника Рождества с периодом зимнего солнцестояния), если постараться не обращать внимания на все поверхностные философские и моральные интерпретации, в которых этим символам отводилось место от стоиков до Канта.
«В Каббале Shekinah придается двойник, который обладает одинаковыми с ним именами и, следовательно, имеющий такие же характеристики»[72] и у которого, естественно, есть столько же различных аспектов, сколько у Shekinah. Имя его — Metatron. Данное имя нумерологически эквивалентно имени Shaddan[73], «Всемогущий» (которое, как считается, является именем Бога Авраама). Этимология слова Metatron очень неопределенна. Среди различных гипотез, предложенных по этому поводу, одна из наиболее интересных возводит его к халдейскому Mitra, что означает «дождь» и которое из-за своего корня имеет также определенную связь со «светом». Однако, даже если это так и есть, не следует полагать, что сходство с индуистским и зороастрийским Mitra дает достаточно оснований допустить, что наблюдается тем самым влияние иудаизма на иноземные учения, так как вообще не следует на основании таких совершенно внешних связей рассматривать взаимоотношения, существующие между различными традициями. То же самое мы бы сказали по поводу роли, которая отводится дождю почти во всех традициях в качестве символа нисхождения «духовных влияний» с Небес на Землю. В этой связи укажем, что еврейское учение говорит о «росе из света», которая эманирует из «Древа жизни» и посредством которой осуществляется воскрешение мертвых, а также об «излиянии росы», что представляет собой небесное влияние, воздействующее на все миры. Это особенно напоминает об алхимической и розенкрейцеровской символике.
«Термин Metatron несет в себе все значения стража, Господина, посланника, посредника. Он является „создателем богоявления в чувственном мире“»[74]. Он — «Ангел лица Его», а также «Князь Мира» (Sâr ha-ôlam), и по этому последнему названию видно, что мы совершенно не отошли от предмета нашего исследования. Для того чтобы использовать традиционную символику, которую мы уже объясняли ранее, мы охотно скажем, что в качестве главы священной иерархии выступает «земной Полюс», a Metatron — это «Небесный Полюс». И один имеет свое отражение в другом, с которым он находится в прямой связи по «Оси Мира». Имя его — Mikaol, Великий Священник, который является жертвой и жертвоприношением пред Богом, и все, что сделали евреи на земле, исполнено по образу того, как оно происходит в небесном мире. Великий Священник на этом свете символизирует Mikaol, Князя Милосердия… И во всех отрывках Писания, где говорится о появлении Mikaol, речь идет о славе Shekinah[75]. То, что здесь говорится о евреях, может быть равно сказано о всех народах, обладающих настоящей ортодоксальной традицией. С еще большими основаниями это следует сказать о первичной традиции, от которой происходят все остальные и которой они все подчинены. Это также связано с символикой «Святой Земли», образом небесного мира, на который мы уже ссылались.
С другой стороны, в связи с тем, что мы уже говорили выше, Metatron представляет собой лишь аспект Милосердия, являясь также аспектом Правды. Он не только «Священник» (Kohen ha-gadol), но также — «Великий Князь» (Sâr ha gadol) и «Глава воинства небесного». Это значит, что в нем заключается принцип царской власти, так же как власти священной или жреческой, которой точно соответствует функция «посредника». Следует отметить также, что Melek, «царь», и Maleak, «ангел» или «посланник», действительности представляют собой лишь две формы одного и того же слова. Более того, Malaki, «мой посланник» (то есть посланник Бога или «ангел, в котором есть Бог», Maleak ha-Elohim), — это анаграмма Mikaôl[76].
Следует добавить, что если Mikaôl отождествляется с Metatron, как это было показано, он, однако, представляет только один его аспект. Рядом со светоносным ликом есть лик темный, который представлен Samaol, называемым одновременно Sâr ha-ôlam. Здесь мы возвращаемся к отправной точке данных размышлений. Действительно, о втором его аспекте, и только о нем, который представляет собой «гений этого мира», в низком смысле этого слова, Princeps hujus Mundi, говорится в Евангелии. И эти отношения с Metatron, для которого он как тень, оправдывают применение одного названия в двойном смысле, и одновременно это позволяет понять, почему апокалиптическое число 666, «число Зверя», является также и солнечным числом[77]. И далее, по святому Ипполиту[78], «и у Мессии, и у Антихриста в качестве эмблемы выступает лев, который также является и солнечным символом». Подобное замечание может быть сделано и по поводу змеи[79] и многих других символов. С каббалистической точки зрения речь здесь идет еще и о двух противоположных ликах Metatron. Мы не будем больше распространяться по поводу теорий, которые можно было бы в общем сформулировать относительно двойного смысла этих символов, но скажем только, что смешение светового и теневого аспектов и составляет в сущности «сатанизм». И именно это смешение приводит к появлению тех, кто несомненно невольно и по простому неведению (что является извинением, но не оправданием) полагает, что открыл инфернальное значение в имени «Царь Мира»[80].
Глава 4. Три высшие функции
По Сент-Иву, высший глава Агартхи носит титул Brahâtmâ (будет более правильно написать Brahmâtmâ) «опора душ в духе божьем».
Два его советника — это Mahatma, «представ ляющий вселенскую Душу», и Mahânga, «символ всей материальной организации Космоса»[81]. Таково иерархическое деление, которое в западных доктринах представлено троицей «духа, Души и тела» и которое используется здесь по аналогии устройства Макрокосмоса и Микрокосмоса. Важно отметить, что на санскрите данные термины обозначают в чистом виде принципы и могут применяться к человеческим существам только в тех случаях, когда они представляют именно эти принципы, но даже и в таких случаях они в сущности относятся к функциям, а не к индивидуальностям. По М. Оссендовски, Mahatma «знает события будущего», a Mahânga «управляет причинами этих событий». Что касается Brahmâtmâ, «он может говорить непосредственно с Богом»[82]. Легко понять, что это значит, если вспомнить, что он занимает центральную позицию, где устанавливается прямая связь земного мира с более высокими планами, а через них — с высшим Принципом[83].
К тому же выражение «Царь Мира», если его понимать в ограниченном смысле и только по отношению к земному миру, будет совершенно неадекватным. В некоторых отношениях более точно применять его к Brahmâtmâ, «Хозяину трех миров»[84], так как в любой истинной иерархии тот, кто владеет более высокой степенью, одновременно и в силу этого владеет всеми подчиненными степенями, а данные три мира (которые составляют Tribhuvana в индуистской традиции) представляют собой, как мы покажем это немного ниже, области, соответствующие трем только что описанным нами функциям.
