Элифас Леви - История магии
Доктрина маркосианцев была глубокой и материализованной Каббалой; они грезили, что Бог создал все с помощью букв алфавита; что эти буквы были божественной эманацией, способной порождать сущности; что слова были всемогущи и производили реальные чудеса. Все это в некотором смысле истинно, но не в смысле маркосианской ереси. Еретики подменяют действительность галлюцинациями и верят, что они могут перемещаться невидимыми, потому что мысленно проходят там, где хотят, будучи в сомнамбулическом состоянии. В ложной мистике жизнь и сон часто так перемешиваются, что состояние сна наполняет и изменяет реальность: естественная функция воображения состоит в том, чтобы пробуждать образы и формы, но при чрезмерном возбуждении это приобретает крайние формы, как доказывается феноменами чудовищного воображения, и многими аналогичными фактами, которые официальная наука должна была бы мудро изучать, а не отрицать. Сюда относятся, в частности, то, что называют дьявольскими чудесами, какими были чудеса Симона, Менандриана и Маркоса.
В наши дни ложный гностик по имени Винтрас, эмигрант, живущий в Лондоне, заставляет кровь появляться в пустых сосудах и на священных гостиях. Несчастный после этого приходит в экстаз подобно Маркосу, предрекает падение иерархий и предстоящий триумф нового священничества, посвятившего себя беспорядочным и разнузданным половым связям.
После многообразного пантеизма гностиков пришел дуализм Маркоса, сформулированный как религиозная догма ложных инициации, распространенная среди псевдо-магов Персии. Персонификация зла противопоставляет Бога самому Богу, Князя Тьмы — Князю Света и для этого периода отмечается та пагубная доктрина вездесущия и всевластия Сатаны, против которой мы заявляем наш самый решительный протест. Здесь мы не собираемся отрицать или утверждать предания, касающиеся падения ангелов и всего, что утверждается Святой Католической, Апостольской и Римской Церковью. Но имея в виду, что падшие ангелы имели вождя перед своим отступничеством, дело не могло принять другого оборота, как низвержение их в общую анархию, сдерживаемую лишь неотразимой справедливостью Божьей. Отдаленный от Божества, которое является источником всякой силы, и виновный более чем другие, мятежный князь ангелов не мог не быть никем другим, как самым последним и наиболее бесплодным из всех отверженных.
Но если в Природе есть сила, которая притягивает тех, кто забыл Бога ради греха и смерти, такая сила есть ничто иное как Астральный Свет, и мы не отказываемся признать его орудием содействия падшим духам. Мы вернемся к этому, готовые к подробному объяснению, такому, которое может быть вразумительным во всех его значениях. Обнародование великой тайны оккультизма сделает очевидным опасность вызывания духов, злоупотребления гипнотизмом, столоверчением и всем, что связано с чудесами и галлюцинациями.
Арий подготовил путь для манихейства своим гибридным содержанием Сына Бога, отличающегося от самого Бога. Это был эквивалент гипотезы о дуализме Божества, неравенстве в Абсолюте, подчинению в Высшей Власти, возможности конфликта между Отцом и Сыном и даже его необходимостью. Эти рассуждения, и неравенство двух терминов божественного силлогизма, делают неизбежным отклонение идеи. Существует ли сомнение в том, может ли Божественное Слово быть добрым или злым — может ли быть Бог или дьявол? Провозгласив, что Сын и Отец имеют одну и ту же сущность, Никейский собор спас мир, хотя истина может быть понята лишь теми, кто знает, что принцип в действительности устанавливает равновесие вселенной.
Гностицизм, арианство, манихейство вышли из неправильно толкуемой Каббалы. Следовательно, Церковь была права, запрещая своим верующим изучение столь опасной науки; ключи от нее были оставлены лишь высшим священникам. Тайное предание гласит, что эти ключи вверялись лишь верховному понтифику — папе римскому. Оно родилось, по меньшей мере, при папе Льве III. Считают, что он составил оккультный требник и подарил его императору Карлу Великому. Он содержал самые сокровенные сведения о ключах Соломона. Эта небольшая работа была запрещена церковью. Она известна под именем "Энхиридиона Льва III" и мы имеем ее древнюю копию, очень редкую и занимательную.
Утрата каббалистических ключей не повлекла за собой утрату непогрешимости церкви, которой всегда помогает Святой Дух, но это привело к затемнению толкования многих мест из пророчеств Иезекииля и Апокалипсиса св. Иоанна, которые зачастую кажутся совершенно невразумительными. Законопослушные последователи св. Петра могли бы согласиться с уважением к этой книге и благословить труды их смиренного сына, который, веря, что он нашел один из ключей знания, пришел положить его к ногам тех, кто имеет исключительное право открывать и закрывать сокровища понимания и веры.
Глава VII. ФИЛОСОФЫ АЛЕКСАНДРИЙСКОЙ ШКОЛЫ
В эпоху своего угасания, школа Платона распространила великий свет на Александрию; но, победив после трех столетий войны, христианство усвоило все, что было неизменным и правильным в учениях античности. Последние противники новой религии пытались остановить прогресс живых людей гальванизацией мумий. Пришло время, когда борьба уже не могла более продолжаться, и язычники Александрийской школы, не желая и не сознавая этого, стали трудиться над священным монументом, воздвигнутым учениками Иисуса из Назарета, чтобы смотреть в лицо всем эпохам. Аммоний Сакка, Плотин, Порфирий и Прокл — это великие имена в анналах науки и добродетели: их теология была возвышенной, учение — нравственным, собственное поведение — безупречным. Но главной и наиболее поучительной фигурой этой эпохи, ярчайшей звездой в этом созвездии была Гипатия, дочь Феона — эта целомудренная и ученая девушка, разум и добродетели которой привели ее к купели Крещения, но она предпочла мученически умереть отстаивая свободу познания, когда ее пытались затащить туда. Синезий из Кирены учился в школе Гипатии. Он стал епископом Птолемеев и был одним из ученейших философов, а так же лучшим христианским поэтом древности. Это он заметил, что люди всегда презирают вещи, которые легко понять и все, что им требуется, это — обман. Когда ему предложили сан епископа, он написал своему другу так:
"Ум, который влечется к мудрости и созерцанию истины, в первую очередь старается скрыть это, чтобы оно могло оказаться приемлемым для большинства. Есть реальная аналогия между светом и истиной, как между нашими глазами и обычным пониманием. Внезапное созерцание слишком блестящего света ослепляет глаз и лучи его должны быть ослаблены тенью, чтобы быть приемлемыми для людей со слабым зрением. Так, по моему мнению, людям необходимы фикции, истина слишком вредна для тех, кто не очень силен для того, чтобы воспринять ее во всем ее величии. Следовательно, если церковные законы разрешают приберегать мнения и выражаться аллегорически, я могу принять предлагаемый сан; другими словами, условие состоит в том, что я буду оставаться философом дома, хотя на публике я буду произносить нравоучения и притчи. Что может быть общего между вульгарной толпой и высокой мудростью? Истину следует держать в секрете; большинство нуждается в наставлениях, соответствующих его несовершенному рассудку".
Очень огорчительно, что Синезий писал в таком стиле, как и не может быть ничего более бестактного, чем скрывать мнение, когда оно не согласно с публичным учением. Результатом подобного неблагоразумия является общее убеждение сегодняшнего дня, что религия необходима для народа; вопрос состоит в том, для какого народа, очевидно, что никто не хочет включения в эту категорию, когда понимание и этика запутаны.
Наиболее замечательный труд Синезия — это трактат о снах, в которых он развертывает чистейшие Каббалистические доктрины и проявляет себя как теософ, чей экзальтированный и темный стиль навлекает подозрение в ереси, но в нем не было ни упрямства ни фанатизма сектантов. Он умер, как жил — в мире с Церковью, мягко подчиняя свои сомнения Церковному авторитету; его клир и паства не просили ничего лучшего, чем его руки. Согласно Синезию, состояние сна доказывает индивидуальность и нематериальные свойства души, которая в этих условиях создает для себя небеса, землю, сияющие светом дворцы, или, наоборот, темные пещеры — согласно своим намерениям и желаниям. Моральный прогресс можно оценить по тенденции снов, потому что в них взвешена свободная воля, а воображение целиком предается доминирующим инстинктам. Образы возникают как отражения или тени мысли: предчувствия получают телесный облик; воспоминания перемежаются с надеждами. Книга снов пишется иногда сияющими, а иногда темными знаками, но можно установить точные правила, по которым они могут быть расшифрованы и прочитаны. Жером Кардан написал пространный комментарий к трактату Синезия и даже, можно сказать, дополнил его словарем сновидений с пояснениями. В целом все это существенно отличается от дешевых книжонок подобного содержания и занимает серьезное место в библиотеке оккультной науки.
