Ошо - Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия
На Западе существовала неограниченная свобода социальных отношений, но там не было такой интеллектуальной свободы, что была на Востоке. Будда яростно нападал на взгляды Махавиры. Будду безжалостно критиковал Шанкарачарья. Рамануджа критиковал и осуждал Шанкарачарью не меньше, чем Шанкара критиковал Будду. И это не создавало никаких проблем. Этих людей слушали с уважением, воздавая им почести, поскольку они делились своими духовными прозрениями, отображая разные аспекты реальности. Никто никогда не подозревал их в подрыве религии — ведь они ее обогащали.
Но сегодня былой свободы уже нет. Социальная свобода не прижилась на Востоке, как должна была бы, а интеллектуальная свобода исчезла. Теперь на Востоке быть мастером так же опасно, как когда-то на Западе.
Поэтому я понимаю Дионисия — я нахожусь в той же ситуации, — но предпочитаю не говорить… Немного смешно, но мне не составит труда заговорить так, чтобы это понравилось индуистам, джайнам или буддистам. Это просто словесная игра, но я не желаю так говорить.
Должно быть, Дионисий был абсолютно убежден в том, что стоит ему заговорить об истине напрямую, как его постигнет та же участь, что Иисуса или Сократа, а это не пойдет на пользу истине. Таковым был его личный выбор.
По правде сказать, я с ним не согласен. Лучше бы он умер, как Иисус или Сократ. Но никто не вправе указывать другому человеку, как ему следует поступать; каждый принимает решения, исходя из существующей ситуации. Он решил прибегнуть к языку теологии, христианской теологии.
Однажды, проходя поздно ночью по мосту, один человек увидел, как другой собирается спрыгнуть с парапета в реку. Первый кинулся к нему и закричал: «Подожди! Подожди! Не прыгай! Давай-ка лучше пропустим по стаканчику и поговорим по душам». Но он не знал, что счеты с жизнью решил свести великий теолог.
Вдвоем они отправились в ближайший паб и целый час рассуждали о единстве и триединстве бога, о непорочном зачатии Иисуса, о том, сколько ангелов может танцевать на острие иглы, и что собой представляет Святой Дух, и тому подобную канитель. Когда выпивка закончилась, они оба вернулись на мост и прыгнули в реку.
Это произошло в одном из западных университетов, где посещение лекций было не обязательным. Один студент-теолог, придя всего лишь на одну лекцию, получил на экзамене девяносто шесть баллов из ста.
— Не сомневаюсь, что вы смогли бы получить и сто баллов, — сказал профессор.
— Конечно, смог бы, но я побывал на одной из ваших лекций, вот и запутался немного, — ответил студент.
Бывшая выпускница, посетив свою альма-матер, встретила профессора теологии.
— Разве вы меня не помните? — спросила она. — Однажды вы просили меня выйти за вас замуж!
— Ах, да! — вспомнил профессор. — Ну и как, вы вышли?
Эта игра в шахматы со словами вместо фигур — просто безумие. Вы можете стать профессиональным игроком, но никакой профессионализм не помешает любому мало-мальски разумному человеку понять, что вы занимаетесь ерундой. Библиотеки мира полны теологических трактатов, хотя, к счастью, их никто не читает. Они написаны одними теологами для других теологов. Кроме них эти трактаты никто не читает.
— Вам не кажется, что труд писателя неблагодарен? — спросили как-то раз великого теолога.
— Отнюдь, все мои рукописи мне всегда с благодарностью возвращали, — ответствовал тот.
Ум теолога работает очень странно. Он может сделать из мухи слона. Но великий теолог может обойтись и без мухи! Великие теологи создали гигантских слонов. Иногда в их книги полезно заглянуть просто для того, чтобы понять, чем эти люди на протяжении веков занимались. И мы еще считали их очень умными!
Все религии озабочены поиском причины, почему бог создал мир. Никто не может ответить на этот вопрос, и никто никогда не найдет на него ответа. Во-первых, никто не знает наверняка, бог создал этот мир или нет. Во-вторых, даже если он его и создал, как вы сможете установить причину, почему? Чтобы выяснить ее, богу придется пройти курс психоанализа. Возможно, он и сам этого толком не знает.
Разве вы сами понимаете причины своих действий? Если кто-то вас спросит: «Почему? Почему ты влюбился в эту женщину?» — вы сможете в ответ лишь пожать плечами. Вы скажете: «Так уж получилось!»
Профессор теологии говорит раздраженной жене: «И вот еще что — это не тебе я свистел двадцать лет назад, а таксисту!»
Почему вы влюбляетесь в ту или иную женщину? Любая названная вами причина будет выглядеть нелепо. Ее длинный нос, ее светлые или темные волосы. Вы думаете о таких вещах, что стесняетесь даже говорить об этом. Поэтому мы ищем предлог. Мы говорим: «Пришла любовь, и никто не знает ответа. Это — тайна». Какая тут тайна? Это чистой воды химия! Вы добавляете немного химикатов в одну бутылку, немного в другую, и они влюбляются друг в друга. Они, конечно, тоже найдут свои причины: горлышко было таким красивым, такой прелестной окружности, а цвет жидкости был просто фантастическим!
Люди привыкают к определенному образу мышления. И со временем, привыкнув к этому образу мышления, начинают считать его совершенно справедливым. Но любой посторонний человек с большим трудом понимает, что за чушь они несут.
Один мой приятель, склонный к математике, однажды вечером был вынужден сидеть с детьми, так как жена ушла по делу. Он составил список всего, что сделал за вечер:
открывал детям дверь — 108 раз,
кричал «Заткнись!» — 94 раза,
прекращал ссоры — 17 раз,
приносил детям воды — 29 раз,
отвечал по телефону — 11 раз,
терял самообладание — 45 раз,
плакал и бился в истерике — 29 раз,
бегал за детьми — 4,5 мили.
Если вы одержимы каким-то определенным образом мыслей, он кажется вам совершенно правильным. Вот и этот бедняга-математик думает, что делает нечто «правильное»: он убежден, что все следует записывать и представлять в форме математических символов. Но остальным это кажется совершенно нелепым.
Слова Дионисия тоже покажутся вам нелепыми, но в них есть скрытое значение, и я хочу, чтобы вы открыли для себя их тайный смысл. И тогда вы будете удивлены: это та же самая истина, о которой говорили Лао-Цзы, Будда, Заратустра и Иисус. Нет никаких различий, различен только язык, теологический жаргон, которым Дионисий пользуется в меру необходимости. Видимо, он жил в окружении теологов или вырос в такой семье.
Быть епископом, первым епископом Афин, было делом очень почетным. Должно быть, его уважали теологи и у него было много друзей. Возможно, многие поколения его предков занимались теологией, и он привык изъясняться таким образом. Несмотря на свое просветление, он не отказался от старых шаблонов или сознательно не счел нужным от них отказываться.
Говорят, что лишь друг может стать врагом. Родственник будет вашим врагом с самого начала!
Вероятно, его окружало множество врагов из числа родственников и друзей. И чтобы им угодить, он прибегает к этому крайне мучительному способу изъясняться. Немного терпения. Он говорит:
Мы страстно желаем пребывать в этой прозрачной тьме…
До него еще никто — особенно в христианской традиции — не говорил о темноте бога. Всегда считали, что бог — это свет. Он первым среди христиан предложил новый взгляд на бога: бог — как прозрачная тьма. Это было опасно, поскольку бога всегда мыслили чистым светом. Мрак, тьма — это от дьявола, поэтому его всегда изображали черным. А бог — это просто чистый свет, чистый и прозрачный, ничего больше. Дионисий говорит:
Мы страстно желаем пребывать в этой прозрачной тьме…
Я тоже чувствую, что он сделал правильный выбор. Свет — явление преходящее, а тьма вечна — так же вечна, как и сам бог. Свет разделяет. Сейчас светло, и я вижу вас всех как разных людей. Если же вдруг воцарится тьма, все вы исчезнете во мраке — все различия исчезнут, не будет ни богатых, ни бедных. Не будет ни молодых, ни старых. Не будет ни мужчин, ни женщин. Даже если здесь сидит мертвец, вы не сможете понять, кто мертв, а кто жив, кто саньясин, а кто не саньясин. Начнут растворяться все различия: все различия будут’ поглощены мраком, вас окружит тьма. Свет не способен на такое чудо, и в этом смысле бог ближе к тьме, чем к свету.
И только чтобы угодить христианским теологам Дионисий называет тьму прозрачной, и они не слишком обижаются: ведь прозрачная тьма — это тьма, наполненная светом. Если бы Дионисий был свободен в выборе, он бы просто сказал — тьма, темнота в чистом виде, неразбавленная темнота. Зачем смешивать ее со светом?
Подобное можно встретить и у Лао-Цзы, который всегда говорил только то, что хотел: «Как будто все имеют ясный ум; и всем всегда все ясно и легко. И бестолковый я один — не вижу никаких различий. Мне непонятно одному, лишь я один все вижу смутно: все тает и плывет, вливается друг в друга. И что-либо сказать я не могу, и не могу ответить, что есть что». Он не боится называть себя бестолковым, не видя в этом никакой проблемы.
