Алексей Менялов - Смотрите, смотрите внимательно, о волки!
предречённый стать ещё и светским правителем
и им ставший
— и всё это не главное.
Сталин молчал всю оставшуюся жизнь…»
Инициация у кедра-дуба-oak
Не хотел я поначалу повторять небольшую часть одной моей предыдущей книги — ан, видать, не избежать.
Меня очень многие пытаются клюнуть. Ядом прямо-таки брызжут.
В Интернете можете заглянуть, к примеру, на «Еврейский ресурс».
Вот я и подумал: если эта моя книга хотя бы процентов на 15 будет состоять из цитат из Толстого, то он становится, как бы, моим соавтором.
Всякие разные будут подымать голос не против меня, а, как бы, против Толстого.
Успехов им!
«Улыбок тебе казак».
В конце концов, могу напомнить, что именно Сталин устроил из творчества Толстого целый культ — культ личности вообще.
«…Воздействие дуба на себе испытали все гении.
В том числе и Лев Толстой. Он бы не смог угадать в князе Андрее такие чувства — если бы не испытал их сам.
«…— Ваше сиятельство, лёгко как! — сказал он, почтительно улыбаясь.
— Что?
— Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит? — подумал князь Андрей. — Да, об весне, верно, — подумал он, оглядываясь по сторонам. — И то, зелено всё уже… как скоро! И берёза, и черёмуха, и ольха уже начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берёз, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой берёзы. Это был огромный в два обхвата дуб, с обломанными давно, видно, сучьями и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися берёзами. Только он один не хотел подчиниться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, любовь, и счастье! — как будто говорил этот дуб. — И как не надоест вам всё один и тот же глупый бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мёртвые ели, всегда одинаковые, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где не выросли они — из спины, из боков. Как выросли — так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, — думал князь Андрей, — пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадёжных, но грустно-приятных в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришёл к тому же прежнему, успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая…»
(«Война и мир». Том 2, начало 3-й части)
Какими событиями князь Андрей был подготовлен к встрече с дубом?
Год, как написано, шёл от Рождества Христова 1809-й. В 1805-м обрушилось военное поражение под Аустерлицем, стоившее русским солдатам и младшим офицерам многих потерь. Поражение это случилось усилиями властвовавшего в тот период над Россией шибздика — Александра I, Романова, человека чуждого чистоты Девы.
Чем дальше, тем больше Александр I заводил Россию в мерзость предательства и безысходности. В 1809-м этот поповский помазанник изрядно напресмыкался перед Наполеоном на встрече в Тильзите — и вот уже русские полки впервые отправляются против австрийцев, тем обеспечивая повод к ненависти ещё и австрийцев в последующие Первую и Вторую Мировые войны.
Князь Андрей мало совмещался с антирусской иерархией Александра I. И это не случайно — ведь князь Андрей был совестливым, нравственно полноценным человеком. Естественно, нравственно двусмысленное положение русских в связи с Аустерлицем откликалось в князе Андрее депрессией.
С этого места, собственно, и начинаешь догадываться, что князь Андрей более чем русский — он потенциальный рус. Только рус может испытать такое потрясение рядом с инициирующим символом первой ступени посвящения на Ворге Девы.
Князь Андрей был ещё и героем. Еще в далёкой древности южане-философы (этим карликам Ворга не по росту), задались вопросом: а чем взгляд на жизнь героев отличает от взглядов посредственностей и трусов? Ответ философов хотя далеко не полон, но в самом первом приближении верен: не герой, а просто самопожертвенный человек от прочих отличается тем, что воспринимает свой народ как единое целое. Не только герой, но и фанатик поступает так же — определение героя требует уточнения с опорой на вечность.
Не надо заблуждаться: к истокам допущен может быть только герой.
Перед инициацией у дуба князь Андрей, понятно, настрадался особенно: кроме общего унижения от поражения, он пережил ещё и унижение буквального плена. Понятно, что для такого человека пребывание в плену не просто временная потеря привычных удобств. Но даже после освобождения из плена предчувствие бед, надвигавшихся на Россию по вине выскочек Романовых, приводили руса в угнетённое состояние.
Полноценный человек (рус или потенциальный рус) даже в предельно угнетённом состоянии не может не искать спасения — для своего народа (какой бы ни была его паспортная национальность). Спасение всегда одно — обретение гениальности, а эта дорога всегда ведёт к Прапредку и Прародине, там и обнаруживается народ-Хранитель.
Ищущий бессознательно угадывает, где искать и куда смотреть — потому он и ищущий.
Если считать «Войну и мир» отображением духовной, психической и исторической реальности, то князю Андрею выбраться на Воргу было трудно. В правящей прослойке Романовской России он не мог обнаружить упоминаний о сути исконной русской веры — ступенях посвящения на Ворге Девы. Возрастать князь Андрей мог только интуитивно — весть о Ворге живет в родовой памяти любого человека, любой национальности.
Слова важны, но они — лишь внешняя оболочка чего-то намного более важного.
Итак, исстрадавшийся благородный рус (потенциальный), герой (помните ли вы князя Андрея, раненого, опрокинутого взрывом навзничь на груду погибших врагов и своих, даже в беспамятстве не выпустившего из руки полкового знамени?) въезжает в лес.
Жизнь изобилует указаниями и знаками, поэтому тот символ, который может вывести ищущего победы, естественно, и должен был приковать взгляд князя Андрея.
Так и произошло.
А повтор — оправдан.
«…На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берёз, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой берёзы. Это был огромный в два обхвата дуб, с обломанными давно, видно, сучьями и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися берёзами. Только он один не хотел подчиниться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, любовь, и счастье! — как будто говорил этот дуб. — И как не надоест вам всё один и тот же глупый бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастья. Вон смотрите, сидят задавленные мёртвые ели, всегда одинаковые, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где не выросли они — из спины, из боков. Как выросли — так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего-то ждал от него…»
«…Целый новый ряд мыслей безнадёжных, но грустно-приятных в связи с этим дубом возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь и пришёл к тому же прежнему, успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая…»
А потом в поместье явлена была Дева в облике чистой Наташи.
Часто слышу от женщин недоумённое: а чем Наташа так хороша, что все мыслители ею так восхищаются?
А хороша Наташа тем, что чистота её достаточна, чтобы стать представительницей Девы — Хозяйки, которая дарует ищущему силы к возрождению и жизни в ведении.
После описания странной лунной ночи с Наташей и князем Андреем, уже на следующей странице читаем:
