А. Андреев - Очерки русской этнопсихологии
В завершение разговора о языке мне хочется привести маленькое этнографическое добавление из воспоминаний о том, как я сам познакомился с языком Тропы. То, что блатная феня пошла от офеней, общеизвестно. Даль называет офеней картавыми проходимцами. Картавые значит ломающие язык. При этом сами офени свой язык называли не феней, а маяком. Мне кажется, следы этого сохранились в фене. Язык же бывших скоморохов, влившихся в офенство, стал называться у блатных музыкой, что, видимо, произошло от самоназвания офеней – масыги, масы. Дядька же мне говорил, что нельзя путать понятия масыги и мазыки, от которых и произошла "блатная музыка". Масыги – это всего лишь "свои", "наши". Мас – перевернутый сам. Я-сам – масыга. Мазыки же – это потомки скоморохов, "потому что они с музыкой ходили", как сказал Дядька. Язык же мазыков назывался музыкой только блатными. Сами мазыки называли его Свет или Огонь.
Поэтому, когда в дороге встречались двое мазыков, они приветствовали друг друга словами:
– Ты со светом?
– Со светом по свету.
И обмануть было невозможно, и невозможно было чужому затереться к мазыкам, потому что при этом совершалось скрытое действие, которое мой дед называл "Молением Световидовым", а остальные старики – зажиганием сердца, сродни так называемому "умному деланию" русских исихастов. Видеть его может только тот, кто умеет делать. А умеющий делать – свой.
Слова же: "Ты со светом?" – можно воспринять как блатное: "По фене ботаешь?" (По нашему говоришь?), а можно и как: "Работаешь ли над своим очищением? Бьешься ли, брат, за свою и нашу свободу? Впустил ли в себя вместе с Тропою весь Белый Свет? И несешь ли Свет Миру?"
За этими словами стояли огромные и чрезвычайно важные для Тропы эзотерические теория и практика – основы их маленького мирка.
ПРЕДМЕТ
Я затрудняюсь вот так сходу назвать еще какие-то науки, у которых, как у психологии, было бы так же неопределенно с предметом и он не соответствовал бы названию науки. Сама психология говорит о себе так: "Психология (от греч. Psyche – душа, logos – учение, наука) – наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности" [351. При этом понятие психики непонятно и требует обязательной расшифровки даже для психологов: "Взаимодействие живых существ с окружающим миром реализуется посредством качественно отличных от физиологических, но неотделимых от них психических процессов, актов, состояний" [35]. Что же мы имеем?
Кроме ярко подчеркнутой старой и до сих пор по-настоящему не преодоленной зависимости от физиологии, которая потребовалась в свое время психологам, чтобы выделиться из философии, мы, с точки зрения языка, по сути, не имеем ни одного русского слова. "Психология – это психические процессы, психические акты и психические состояния". Без определения психики слово "состояния" становится иностранным и тоже не
читается.
Для чего мы в жизни придумываем новые слова? Для того, что еще не имеет имени, для нового и неведомого. Иными словами, для меня это определение психологии звучит как: "Незнаючто – это незнаюкакие незнаючто, незнаюкакие незнаючто и незнаюкакие состояния". Я не вижу иного смысла заменять "действия" на "акты", кроме как для того, чтобы подчеркнуть, что в "актах", кроме "действия", есть еще и дополнительная неведомая составляющая, которая все коренным образом меняет, уничтожая "действие" и создавая нечто совсем новое, для чего требуется свое имя.
Что же такое психика? "Психика {от греч. Psychikos – душевный) – системное свойство высокоорганизованной материи, заключающееся в активном отражении субъектом объективного мира, в построении субъектом неотчуждаемой от него картины этого мира и саморегуляции на этой основе своего поведения и деятельности" [35].
Конечно, и это определение требует дополнительных знаний для того, чтобы быть понятым. "Субъект" и "объект" уже давно стали легко переводимыми с определенной степенью приближения к действительному значению этих слов любым "образованным человеком". Я выделяю понятие "образованный человек", чтобы показать, что это всего лишь еще один круг расширения свойства, слово из языка большого сообщества, в которое входит малое сообщество психологов и более широкое сообщество ученых вообще. Они же все входят при этом в еще более широкое сообщество "мало-мальски образованных людей", где тоже все свои должны понимать "наш" язык. Правда, при этом есть ощущение, что слова "субъект" и "объект" имеют свои "предметы", для которых они являются именами. Но это обман, психологическая иллюзия принадлежности нас к сообществу мало-мальски образованных людей. Это ощущение не из языкового круга психологии, а из более широкого круга. Иначе говоря, их использование может быть оправданно в рамках определенной знаковой или символической "системы" рассуждений, в частности, в философии. В психологическом же тексте они являются заимствованиями, поскольку понятие "системности" в психологии, кажется, еще совсем не разработано. Поэтому выражение: "психика – это системное свойство…" – для моего уха пока звучит диковато и ощущается как заимствование и претензия на наукообразность. Только если раньше психология подделывалась под физиологию, теперь она подделывается под незнаючто – очень современное и очень защищенное мундиром повышенной псевдоточности.
Тем не менее, если приглядеться к этому определению психики, то за ним начинает проступать предмет, как ни странно, отступающий от психофизиологии и приближающийся к тому, что обосновывал в "Задачах психологии" Кавелин. И этот предмет гораздо ближе к тому, что называется Душой, чем хотели бы сами психологи. Конечно, это тема особой работы, но если отойти от философского понимания души и попытаться просто вслушаться в русский язык, то неожиданно окажется, что народ понимает душу совсем не так, как церковники. Безусловно, существует и понимание ее как "нематериального, независимого от тела животворящего и познающего начала", но, кроме этого, язык знает и "добрую душу", и "черную душу", и "широкую душу", и "болеющую душу", и "русскую душу", в конце концов.
Если эта работа по восстановлению этнографического понимания души будет проделана, то очень вероятно, что именно Душа и окажется тем "субъектом", который "активно отражает объективный мир" и "строит неотчуждаемую от него картину этого мира", а также "регулирует на этой основе поведение и деятельность" человека.
Конечно, я сейчас говорю не о Душе как таковой, а о том, что народ понимал под этим словом. Но вот это-то народное (языковое) понимание и является предметом, по крайней мере, "наивной", то есть собственной народной психологии. Этнографическая (переведем вслед за Надеждиным это слово с греческого на русский как "народоописательная") психология не может не принять такое определение души как свой основной предмет. Тем более что это понятие разрабатывалось и Надеждиным, и Кавелиным, и Юнгом.
МЕТОД
Философский словарь определяет метод (от греч. Methodos -путь, исследование, прослеживание) как способ достижения определенной цели, совокупность приемов и операций практического или теоретического освоения действительности. В области науки метод есть путь познания, который исследователь прокладывает к своему предмету, руководствуясь своей гипотезой [36].
Иными словами, метод – это путь познания предмета, разложенный на определенные шаги. Целью же может являться и сам предмет, и его познание. Зависит от того, что ты хочешь.
А что ты хочешь?
И стоит только всерьез поставить перед собой этот вопрос, как вся наука начинает разваливаться. Того, что ты хочешь, в этом определении метода нет. Хотя это все, безусловно, нужно ученому (философу в данном случае) для достижения его сокровенных желаний и опосредованно к ним ведет. Иначе говоря, наука – лишь пошагово разложенный путь к настоящим желаниям ученого. А можно посчитать, что это всего лишь один шаг, одна ступень в его лествице достижения счастья. Это никак не отменяет ни значения науки для познания мира или жизни, ни того, что ею действительно достигаются "объективные результаты". (Попробуйте сказать "объективные результаты" русскими словами и почувствуете, как сопротивляется язык. В русском эти суррогатные "незнаюкакие незнаючто" явно требуют перевода во что-то, что является "субъективным" и оценочным, то есть без человека невозможным). Итак, отсутствие в научном методе вопроса о том, что хочет ученый, не отменяет науку вообще, но с психологией все сложнее! Это как раз ее вопрос. По крайней мере, "наивная" психология начинается с этого вопроса, который каждый "наивный психолог" – что означает, каждый человек – обязательно ставит перед собой, если не сразу после прихода в жизнь, то уж точно каждый раз, когда его нос упирается в чужой кулак.
