Петр Левин - Око настоящего возрождения. Как научиться влиять на людей. Древняя практика тибетских лам
– В твоих силах принести эту радость и умиротворение в любое место, где бы ты ни находился, – говорил мне Ю. – Даже оказавшись в самой гуще дел, ты можешь постоянно ощущать, что главное – сама жизнь с ее радостью, смыслом, любовью. Даже в деловом общении ты будешь выражать свою любовь к жизни. Ты станешь легким, как бы искрящимся. Ты поймешь, что можешь сам готовить «блюдо» общения так, будто ты повар, мудро использующий различные приправы: юмор, смех, меткие наблюдения, а главное – мягкие прикосновения к душе каждого, с кем ты имеешь дело.
Я думал о том, что в моем общении было что угодно – напор, раздражение, страх или уважение, желание добиваться своего, и даже, пожалуй, желание помогать другим – но только не то, о чем говорил Ю: не радость и не любовь.
Я понимал, что теоретически то, о чем он говорит, возможно и даже правильно. Но в моей голове пока плохо укладывалось, как все это совместить с моими ежедневными делами и заботами.
И снова монастырь
И вот настал день, когда Ю сказал мне, что назавтра можно отправляться в монастырь. Я чувствовал себя уже вполне отдохнувшим и готовым принять новые знания. Не буду в очередной раз вдаваться в подробности преодоления «дороги мертвых». Она меня уже пугала далеко не так сильно, как в первый раз – возможно, поэтому преодолена была без особых приключений. Но все же долгий путь порядком меня утомил, и по прибытии в монастырь я сразу уединился в келье и заснул.
На следующее утро Ю сказал мне:
– Тебе повезло. Только что прибыл известный учитель, который учит как раз тому, что тебе нужно. Он мастер особого направления – йоги сердца. В искусстве взаимоотношений и управления ему нет равных.
– Да, но захочет ли он меня учить?
Ю посмотрел на меня пристально, как бы оценивающе, а затем сказал:
– Пожалуй, тебе нужно дня три на адаптацию. Твои энергетические потоки еще в полном беспорядке. Будешь пока выполнять комплекс второго рождения и настраивать свой разум на восприятие новых знаний. Затем учитель будет готов тебя принять. Но только учти: он ни с кем не занимается индивидуально. Его особые знания и методы предназначены для занятий в группе.
Я был немного разочарован, привыкнув к тому, что время уделяли всегда мне одному.
– Но будет ли достаточно эффективно обучение в группе? – спросил я.
– В данном случае оно будет более эффективно, чем если бы мастер занимался с тобой один на один.
Я решил принять ситуацию как есть и последовал совету Ю: в течение трех дней выполнял комплекс второго рождения, медитировал, посещал общие молитвы – словом, принимал участие в обычной жизни монастыря.
А на четвертый день Ю повел меня знакомиться с новым учителем.
* * *В этой книге, как и в двух предыдущих, я поведаю обо всех подробностях моего обучения. Ю был прав, когда говорил, что моя проблема – далеко не только моя, с чем-то подобным сталкивается множество людей, а может даже в той или иной степени все люди. Все мы связаны между собой, наш мир устроен так, что человек не может существовать в вакууме. В каждом из нас заложена огромная потребность в общении. Кроме того, экономическое и социальное устройство общества требует от людей постоянных контактов друг с другом, иначе мы просто не смогли бы заниматься делом и зарабатывать себе на жизнь.
В жизни любого современно человека невозможность взаимопонимания и неумение строить отношения – это настоящая катастрофа!
Итак, тайны Тибета продолжают раскрываться. В этой книге – знание о том, как понимать и видеть суть человека за внешней оболочкой, как настраиваться на разных людей с любовью и открытым сердцем, как учитывать интересы других, не ущемляя при этом свои, как помогать каждому конкретному человеку, и как стать лидером, направляющим к большим целям целые коллективы. Всему этому можно научиться, если подобрать главный ключ к искусству общения. А ключ этот – любовь, в самом широком понимании этого слова.
Глава 1 Внутренние ветра
Новый учитель и его «шоковая терапия»
Нового учителя звали Цэрин. Это был довольно крупный, даже полный человек, с круглым лицом, которое обладало удивительным свойством мгновенно менять выражение: улыбчивый и приветливый он через мгновение был уже очень суров, серьезен и даже жесток. Поначалу это приводило меня в некоторую растерянность. Я не знал, чего ждать от учителя, и никак не мог приспособиться к его поведению.
Очевидно, примерно то же самое чувствовали и другие ученики в начале нашего обучения. Группа подобралась небольшая, кроме меня в ее составе было еще трое: два худеньких тибетских юноши, которые поначалу показались мне братьями-близнецами, и лишь позже я понял, что они совсем не похожи ни внешне, ни по характеру, и средних лет американец. У Цэрина оказался прекрасный английский, да и мы все без труда понимали друг друга.
Первое занятие началось неожиданно. Никаких вступительных слов, лекций, наставлений – вместо этого Цэрин довольно резким жестом приказал нам разбиться на пары и встать спиной друг к другу, но не прикасаясь, а на некотором расстоянии. Затем он с непонятным мне напором, если не сказать агрессией, стал подходить к каждому и спрашивать: «Что ты чувствуешь? А ты? А ты? Что чувствуешь? А?»
От его резкого голоса у меня закружилась голова и язык как будто куда-то провалился. Я смог лишь растерянно пожать плечами и покачать головой. Все остальные вели себя примерно также, и только американец (с которым я оказался в паре), ответил также громко и резко: «Ничего не чувствую! Почему я вообще должен что-то чувствовать?!»
Тут Цэрин неожиданно засмеялся и смягчился, превратившись в само добродушие и обаяние. Я физически почувствовал, как меня отпустило.
Такое начало занятий мне совсем не понравилось. Я, правда, уже был знаком с подобным стилем обучения, но мне казалось, что в данном случае это не очень уместно, и если дело так пойдет и дальше, то вряд ли от подобных уроков будет для меня какой-то толк.
Между тем Цэрин, теперь уже с улыбкой, очень мягким жестом велел нам всем присесть на свои коврики. Занимались мы в одном из монастырских двориков, было довольно прохладно, сидеть на коврике оказалось холодно и неудобно.
Пока мы все ежились на своих местах, Цэрин методично прохаживался взад и вперед, чуть не задевая наши лица полами своей накидки. Он как будто что-то обдумывал. А может, сокрушался по поводу того, что ему достались такие тупые и бездарные ученики.
Краем глаза я посмотрел на своих сотоварищей. Тибетские юноши сидели, смиренно опустив головы. На лице у американца было выражение крайнего недовольства, и я подумал, что он, похоже, думает, а не покинуть ли сию же секунду эту компанию. Поймав мой взгляд, он улыбнулся, видимо, заметив и на моем лице совсем не радостное выражение. Затем он как-то забавно сморщил нос, будто хотел сказать: ладно, приятель, не бери в голову, выкрутимся как-нибудь, давай потерпим еще немного этот цирк. Я, также пытаясь улыбнуться, едва заметно кивнул ему, тоже стараясь держаться изо всех сил, хотя это оказалось совсем непросто.
Неприятная новость: каждый из нас – всего лишь бесчувственная песчинка
Цэрин наконец прекратил свою ходьбу и уселся напротив нас на своем коврике. Некоторое время пристально рассматривал всех нас вместе и каждого в отдельности. Затем произнес неожиданную фразу:
– Представьте себе гору песка. Сухого, зыбкого, рассыпчатого песка.
Каждый, видимо, представил, как мог, хотя и не понимая, зачем.
– Что будет, если налетит порыв ветра? Или я подойду, и столкну гору песка с места? – продолжал Цэрин, наглядно демонстрируя, как именно он будет толкать гору.
И сам же себе ответил:
– Песчинки сдвинутся с места и устремятся вслед за потоком. Они будут двигаться и двигаться, хотя на это нет их собственной воли. Их влечет поток, о происхождении и природе которого они ничего не знают. Они не принадлежат сами себе. Несмотря на то, что каждая песчинка отдельна от других. Отдельна, но не свободна и не самостоятельна.
Он снова испытующе посмотрел на нас. А потом, резко повысив голос, так, что все мы вздрогнули, произнес:
– Вы – каждый из вас, – он поочередно начал тыкать пальцем чуть ли не в лицо каждому из четверых, – являетесь всего лишь песчинками! Каждый из вас – песчинка, ничтожная часть горы песка. И каждый из вас движется, устремляемый песчаными потоками, сам не зная куда. Почему так происходит? Почему? Почему?
Он снова обращался со своими резкими, выводящими из себя вопросами, бросая слово «Почему?» каждому из нас в лицо поочередно.
Мы опять сконфуженно молчали. Лично на меня резкий тон и напор Цэрина просто подействовал парализующе. Я пытался собраться, сосредоточиться на дыхании – тщетно. В голове не было не единой мысли, а тело стало будто деревянным и бесчувственным.
– Потому что вы бесчувственны, – произнес Цэрин именно то слово, что промелькнуло у меня в голове. – Вы не чувствуете направления потоков, приводящих вас в движение. Вы не чувствуете происхождения и причины этих потоков. Не говоря уже о том, чтобы управлять ими или хотя бы выбирать нужное вам направление.
