Елена Блаватская - Разоблаченная Изида. Том II
Поэтому ни католики, ни протестанты не имеют права говорить о «неприличных формах» языческих памятников до тех пор, пока они сами украшают свои церкви символами Лингама и Иони и даже пишут законы своего Бога на них.
Другую деталь, не очень-то прибавляющую честь христианскому духовенству, можно напомнить словом Инквизиция. Потоки человеческой крови, пролитые этим христианским учреждением, и количество его человеческих жертв не имеют равных в летописях Язычества. Другой, еще более выдающейся чертой, в которой духовенство превзошло своих учителей «язычников», является колдовство. Вне сомнения, ни в одном языческом храме не пользовались больше черной магией, в ее действительном истинном значении, чем в Ватикане. Решительно поддерживая обряд изгнания духов, как весьма значительный источник доходов, они пренебрегали магией столь же мало, как язычники древности. Легко доказать, что sortilegium или колдовство среди духовенства и монахов широко практиковалось вплоть до прошлого века и временами практикуется даже теперь.
Проклиная каждое проявление оккультной природы вне пределов церкви, духовенство — несмотря на доказательства противного — называет его «делом Сатаны», «западнею падших ангелов», которые «заскакивают и выскакивают из бездны», упомянутой Иоанном в его каббалистическом «Откровении», «из которой поднимается дым, как дым из великой печи».
«Опьяненные ее испарениями, вокруг этой пропасти ежедневно собираются миллионы спиритуалистов, чтобы поклоняться Бездне Ваала» [100].
Более чем когда-либо высокомерная, упрямая и деспотичная, теперь, когда она почти опрокинута современными исследованиями, не осмеливаясь схватиться с мощными приверженцами науки, Латинская церковь вымещает свою злобу на непопулярные феномены. Деспот без жертвы — слово, лишенное смысла; власть, которая не заботится утверждать себя внешними, хорошо рассчитанными эффектами, подвергается риску, что наконец начнут сомневаться в ее существовании. У церкви нет намерения впасть в забвение древних мифов или терпеть, когда ее авторитетность слишком подвергается сомнению. Поэтому, поскольку наши времена позволяют, она придерживается своей традиционной политики. Оплакивая вынужденное упразднение своего союзника, Святой Инквизиции, она из необходимости делает добродетель. Теперь единственные доступные жертвы — это спиритисты Франции. Недавние события показали, что кроткая невеста Христова никогда не упустит случая отомстить беспомощным жертвам.
Успешно разыграв свою роль deus ex machina за спиною французского суда, который не постеснялся ради нее унизить свое достоинство, Римская церковь берется за работу и в 1876 году показывает, на что она способна. Христианский мир получает предостережение, чтобы от крутящихся столов и пляшущих карандашей нечестивого спиритуализма он обратился к божественным «чудесам» Лурда. Тем временем церковные власти не теряют ни дня, чтобы устроить другие, более легкие триумфы, рассчитанные на то, чтобы запугать суеверных до безрассудства. Таким образом, действуя по приказам, духовенство швыряет драматические, если и не очень впечатляющие анафемы с каждой католической епархии; угрожает направо и налево, отлучает от церкви и проклинает. Осознав, наконец, что ее громовые стрелы, направленные даже на коронованные головы, падают вокруг так же безвредно, как молнии Юпитера из Офенбаховского «Calhas», Рим оборачивается в бессильной ярости на принесенных в жертву protйgйs российского Императора — несчастных болгар и сербов. Не смущающийся ни свидетельствами, ни сарказмом, глухой к доказательствам, «ягненок Ватикана» беспристрастно делит свой гнев между либералами Италии, «нечестивыми, чье дыхание отдает вонью тления»,[7] «схизматическими русскими сарматами» и еретиками и спиритуалистами, «которые совершают поклонение у бездонной пропасти, где лежит великий Дракон и ждет».
Мистер Глэдстон потрудился составить каталог того, что он называет «цветами красноречия», разбросанными по этим папским разглагольствованиям. Давайте отберем несколько избранных терминов, использованных этим наместником Того, Кто сказал: «Всякому, кто скажет — ты глуп — угрожает адское пламя». Они собраны из достоверных бесед. Те, кто выступают против папы являются «волками, фарисеями, ворами, лжецами, лицемерами, опухшими детьми Сатаны, сынами погибели, греха и разложения, сателлитами Сатаны в человеческой плоти, чудовищами ада, воплощенными демонами, вонючими трупами, исчадиями адовой пропасти, предателями и Иудами, которых ведет дух ада, детьми глубочайших пропастей ада» и т. д. и т. д.; все это благочестиво собрано и опубликовано доном Паскалем де Франциском, которого Глэдстон совершенно заслуженно называет «завершенным профессором подхалимства в духовных вещах».[8]
Так как в распоряжении его Святейшества Папы имеется такой богатый лексикон ругательств, то почему удивляться, что епископ Тулузский не постеснялся произносить наиболее недостойные измышления о протестантах и спиритуалистах Америки — людях вдвойне неприятных католику — в своей речи, обращенной к епархии:
«Ничто», — говорит он, — «не является более обычным в эпоху неверия, чем увидеть, как ложное откровение заменяет собою истинное, и умы пренебрегают учениями Святой церкви, чтобы посвятить себя изучению гадании и оккультных наук».
С тонким епископским презрением к статистике и странным образом смешивая в своей памяти слушателей возрожденцев Муди и Сэнки, и постоянных посетителей затемненных комнат сеансов, он произносит необоснованное и ложное утверждение, что «было доказано, что спиритуализм в Соединенных Штатах явился причиною одной шестой части всех случаев самоубийства и помешательств». Он говорит, что невозможно, чтобы духи «учили точной науке, так как они — лживые демоны, или полезной науке, потому что природа слова Сатаны, как и сам Сатана — бесплодна». Он предостерегает своих дорогих сотрудников, что «писания в пользу спиритуализма находятся под запретом», и советует им принять к сведению, что «частое посещение спиритических кружков, сопряженное с намерением принять их учение, есть отступничество от Святой церкви и влечет за собой риск отлучения»; в конечном счете, говорит он, «провозглашайте тот факт, что никакое учение какого бы то ни было духа не должно возвыситься над учением кафедры Петра, которое есть учение Духа Самого Бога!!»
Будучи осведомленными о многих ложных учениях, приписываемых католической церковью Творцу, мы предпочитаем не верить последнему утверждению. Знаменитый католический богослов Тийемон уверяет нас в своем труде, что «все эти прославленные язычники осуждены на вечные муки в аду, так как они жили до прихода Иисуса и поэтому не могли быть облагодетельствованы искуплением!!» Он также уверяет нас, что Дева Мария лично об этом свидетельствовала своей собственной подписью в письме к одному святому. Так что это тоже является откровением — «Дух Самого Бога» проповедует такие милосердные доктрины.
Мы также читали с большою пользою топографические описания «Ада и Чистилища» в знаменитом трактате под этим заглавием, написанном иезуитом кардиналом Беллармином. Один критик нашел, что автор, который дает это описание с божественного видения, которым он был удостоен, «по-видимому обладал всеми познаниями землемера» о секретных участках и страшных разделах «бездонной пропасти». Юстин Мученик, фактически, изложил на бумаге еретическую мысль, что, в конце концов, Сократа можно бы и не отправлять в Ад, за что этот слишком снисходительный отец был сурово раскритикован своим издателем-бенедиктинцем. Кто только засомневается в христианском милосердии Римской церкви в этом направлении, приглашается прочитать «Censure» Сорбонны в адрес Мармонтелевского «Belisarius». Odium theologicum сверкает в нем на темном небе ортодоксального богословия подобно северному сиянию — предтече Божьего гнева, по толкованию некоторых средневековых священнослужителей.
В первой части настоящего труда мы пытались показать на исторических примерах, в какой полной мере люди науки заслужили жалящий сарказм покойного профессора де Моргана, который выразился о них, что «они носят сброшенные священнослужителями облачения, перекрашенные, чтобы избегнуть опознавания». Христианское духовенство, подобным же образом, одето в сброшенные языческими жрецами одежды, действуя диаметрально противоположно моральным предписаниям своего Бога, но тем не менее восседая в качестве судей над всем миром.
Умирая на кресте, замученный Человек Скорбей простил своих врагов. Его последними словами была молитва за них. Он учил своих учеников не проклинать, но благословлять, даже своих врагов. Но наследники Св. Петра, самозваные представители на земле того самого кроткого Иисуса, не колеблясь, проклинают всякого, кто бы ни противился их деспотической воле. Кроме того, не был ли «Сын» уже давно оттиснут ими на задний план? Они совершают свои поклонения только Почтенной Матери, так как по их учению — опять через «непосредственный Дух Божий», только она одна служит посредником. Вселенский Собор 1870 года превратил это учение в догмат, не верить которому — значит обрекать себя навсегда на «бездонную пропасть». Сочинение дона Паскаля де Франциска по этому пункту высказывается положительно, ибо он сообщает нам, что поскольку Царица Небесная обязана «лучшим украшением в своей короне» нынешнему папе, с тех пор как он одарил ее нежданной честью внезапно стать непорочной, то нет ничего такого, чего она не могла бы получить от своего Сына для «своей церкви».[9]
