В. Зайцев - Каббала: Древнейшая система магических знаний. От теории к практике
Всему народу вменялось в обязанность знать вероучение. Откровения пророческие также обращались ко всему Израилю. Ездра, начавши восстановление Израиля, первым своим действием поставил прочтение всего Закона перед всенародным множеством. Если у евреев были школы пророческие, то это были школы не тайной доктрины, а личной мистико-религиозной дисциплины, нечто вроде монашества. Таков же был характер назарейства. Идея какой-либо тайной доктрины была для Моисеевой религии, по существу, уже ересью, нарушением завета Божия с израильским народом. Между тем после вавилонского пленения неудержимо и все сильнее стала заявлять о себе идея какого-то тайного, скрытого учения. Мы не можем определить с точностью то время, когда именно она начала преобладать над законом Моисея, но она проявилась даже и не в самой доктрине, которая потом выразилась в каббале, как в строго определенном учении, а во всем направлении умов учителей веры. Эта идея начала выражаться уже в быстро растущем убеждении, будто бы истины веры выражены в писаном законе не только явно, но и прикровенным образом. Эта прикровенность выражается не только в символизме, который, конечно, неизбежен при выражении неописуемых духовных состояний и созерцаний, но также и в расположении слов, в форменной зашифровке истины в тексте Священного Писания, в самом даже начертании букв, до их малейших черточек и хвостиков. Появляется утверждение, что значительнейшие части истины существуют в виде устного предания, но не общеизвестного, а тайного. При этой идее религиозная истина уже не общедоступна, а составляет достояние лишь избранной части народа. Нет, конечно, сомнения, что у израильского народа, как у каждого другого, существовало немало преданий, было то, что называется ныне фольклором – груда излюбленных народом остатков целого ряда исторических и религиозных влияний, в большинстве – языческих, времен, быть может, еще авраамовских, и, тем более, египетских, времен палестинского язычества и т. д. Быть может, в том числе были и чистые предания Авраама, Моисея и т. д., но, без сомнения, уже искаженные устными передачами, перемешанные с языческими добавлениями – словом, то, что мы видим у всех народов. Но истинная вера Моисеева, так же как и ныне делает христианская Церковь, не признавала этого фольклора источником религиозных истин, а боролась с ним.
Усиленное стремление к тому, чтобы народ знал писаное Откровение, и было желанием предохранить Израиль от смешивания своего фольклора с Откровением Божественным.
В послевавилонский период не только в среде «каббалистов» в нынешнем смысле, а в среде всех вообще учителей Израиля появляется, наоборот, искание в предании истинного смысла Закона. Появляется учение о том, будто бы Моисей во время сорокадневного пребывания на Синае слышал множество Божественных истин, которые открыл немногим, именно старейшинам, и будто бы эти истины передавались затем устно из рода в род. Это учение быстро стало официально еврейским. Известный защитник Талмуда (не каббалы, а Талмуда) Карл Фишер говорит: «Мишна, по еврейскому вероучению, содержит в себе те законы, которые Бог дал Моисею устно на горе Синае». Очень рано, после пленения и в первые столетия по Рождестве Христовом, явилось даже запрещение хранить письменные толкования Закона, которые надлежало хранить лишь в памяти и передавать устно.
Вследствие этого – то ученые и не в состоянии теперь разобраться в том, насколько подлинны основные части Талмуда (как та же Мишна) и что именно представляет собой редакция VI века, когда, наконец, Талмуд был записан. Все эти черты таинственности в доктрине, какие-то оттенки эзотеризма стали общи всему учительству евреев после вавилонского периода, одинаково и талмудистам, и "каббалистам." Лишь позднее происходит разделение учений явного талмудического и тайного «каббалистического».
Самое слово «каббала», то есть предание, явилось очень рано и широко применялось учителями Талмуда, таннаимами первого периода и амораимами второго периода. «Галаха (то есть «закон»), – говорит Карпп, – делала то же самое, что позднее сделала каббала. Для своего узаконения она опирается, как только может, на слова, буквы, точки Священного Писания, а когда все эти уловки диалектики не достаточны, она разрубает гордиев узел безапелляционным словом каббала, то есть полученное устно Предание, восходящее к Моисею, а им полученное из уст Божиих». Что касается произвольного толкования текстов Писания, оно чрезвычайно облегчалось тем, что в еврейской азбуке были только согласные буквы, вокализация же ее посредством точек и других знаков была произведена лишь много позднее в VI веке по Р. X., так называемыми масоретами. До этого лишь учебное предание сообщало, какие гласные должно подставлять в различных словах, и понятно, что произвольной подменой гласных можно было совершенно изменять смысл слов.
Отсутствие литературных документов первых трех столетий после пленения делает невозможным точно установить даты этого извращения Моисеевых понятий. По преданию известно лишь, что книги существовали, но от них либо ничего не осталось, либо остались отрывочные цитаты в более поздних сочинениях.
Каббалистическое мировоззрение
Общее каббалистическое мировоззрение, несомненно, пантеистическое с своеобразным антропоморфизмом, при котором форма человека считается типовой формой всей вселенной. Ангелология каббалы иногда принимает вид политеистический. Оба эти обстоятельства вместе очень помогают каббале не разрывать заметно для массы народа с библейским понятием Личного Бога.
Отношения между Творцом и тварью выясняются уже в «Сефер Иецире» («Сефер Иецира» имеется в русском переводе г. Переферковича. Подлинник ее представляет два варианта, хотя по существу не разнящихся. А. Франк цитирует не тот вариант, который избран г. Переферковичем для перевода). Бог, сообщается в ней, начертал мир 32 путями. «Начертал» или сотворил, прибавляет г. Переферкович. Но, по-видимому, смысл «сотворил» можно придать здесь лишь при той презумпции, что для Бога «начертать» – все равно что сотворить. Вариант Франка говорит, что «32 путями» Бог «основал свое имя». Так как у евреев «имя» означает сущность, то при этом получается такой оттенок, что Бог 32 путями как бы организовал себя, дал себе осуществление, и это, вероятно, есть истинная мысль «Сефер Иециры», ибо, по всеобщему каббалистическому толкованию, Бог – вне мира, нечто такое, чему нельзя отыскать имени, Он – Эн– Соф – «бесконечное», Он – Аин, то есть «ничто» Сопоставляя и анализируя тексты «Зогара», Карпп говорит: «Что же это обозначает, как не то, что до развития вселенной Бог не был или Он был лишь вопросительный знак, бесконечность возможностей, а через развитие вселенной Он получил имя – известно, что значит у семитов выражение «принять имя», то есть Он принял бытие. Вселенная есть развитие Бога к бытию, к существованию».
Излишне говорить, что такие воззрения составляют полное отречение от Моисеевой веры и Откровения.
В Пятикнижии сказано совершенно ясно, что, решив создать человека, Господь Бог создал мужчину и женщину. «Сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему, сказал Господь, и да владычествуют они… И сотворил Бог человека… мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог и сказал: плодитесь и размножайтесь» (Быт. 2:26–29). То есть ясно, что Бог сотворил отдельно и мужчину, и женщину, в которых одинаково имеется образ и подобие Божие, заключающееся не в половых признаках, а в самом человеческом существе того и другого. Половой принцип есть принцип органический, а не душевный и не духовный и имеет своею целью какое – то разделение труда при рождении. Спаситель, истолковавший окончательно смысл Моисеева откровения, сказал: «В воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как ангелы Божии на небесах» (Мф. 22:30).
У каббалы, как у всех языческих философий, Бог и природа – одно и то же. Природа есть эманация Божества, и даже более – природа есть процесс оформления самого Божества. При этом законы, замечаемые в природе, рассматриваются, как законы божественного бытия. Половые различия, одно из проявлений физиологического разделения труда, начинают представляться законами бытия божественного, без применения которых не мог возникнуть мир.
По существу, эта исходная точка зрения чрезвычайно материалистична. Но каббала материалистична, или, как любят выражаться защитники языческих философий, – монистична. Материя и дух для нее суть лишь два модуса одной и той же субстанции, в зависимости от отдаления от исходного пункта. Материя – это дух, ставший видимым. Материя – внешняя кора бытия, последняя оболочка, в которую облекались эманации».
