Елена Хотулева - Гравюры на ветру
— Артис, пожалуйста… — я вздохнула, стесняясь собственных слов. — Разрешите мне немного поухаживать за вами. Это доставит мне такое удовольствие. А то я всегда только пользуюсь вашим вниманием, да заставляю выслушивать рассуждения о моих проблемах…
Он удивленно посмотрел на меня:
— О чем вы?
— Не звоните в этот ресторан. У вас есть хоть какие-то продукты?
— Что-то было. Там на кухне…
— Вот и прекрасно. Я сейчас пойду и быстро приготовлю ужин. Мы тихонько посидим, я буду вас кормить, и ваше недомогание пройдет. Хорошо? — я улыбнулась. Я знала, что любой мужчина будет раз такому предложению. В сущности, они все как дети, особенно когда болеют. Им хочется тепла и ласки. И все они любят вкусно поесть. — Так вы мне разрешаете?
— Марианна, это так неожиданно. Мне право, очень неудобно вас затруднять. Хотя конечно от ужина я бы не отказался… Проклятье… — я провел рукой по лицу, стараясь выглядеть как можно убедительнее. — Голова просто раскалывается. Я плесну себе коньяка. Это иногда помогает.
Она вскочила и подбежала к столу:
— Я налью вам. Вот, возьмите, — вернувшись, она протянула мне бокал. — Посидите тут. В тишине. А я пойду на кухню готовить. Что вы любите? Какое блюдо доставило бы вам радость?
— Марианна, — я сделал паузу, будто бы подыскивая нужные слова. — Вы избалуете меня. Я холостяк. Ем все что съедобно. Если вам посчастливится хоть что-то найти в холодильнике, то можете смело пускать в ход воображение. Я буду рад всему…
Посмотрев через плечо ей вслед, я беззвучно рассмеялся — хорошо, что мне пришло в голову заранее купить продукты. Теперь минут пятьдесят она будет занята.
Право, забавно. Как она банальна в своей уверенности, что путь к мужскому сердцу лежит через желудок. Марианна, милое доверчивое создание. Она там трудится ради меня, а я… Я совершенно равнодушен к женщинам, умеющим готовить. Как равнодушен и к тем, кто считает постель ключом от всех дверей. Мне нужно другое — некий коктейль из достоинств и милых недостатков, слабости, оттененные женской силой. Мне всегда мало того, что я имею, потому что я все еще жду. Жду и поддерживаю в своем почти разуверившемся сердце маленький огонек надежды на обретение женщины, к которой я смог бы испытать любовь из моих неясных видений…
— Я нашла у вас в холодильнике хорошее мясо, овощи, зелень… Вы любите готовить? — она стояла передо мной в кофейно-белом фартуке, которым всегда пользовалась Клара — старая приятельница моих родителей, раз в неделю приходившая наводить у меня порядок.
Перед глазами поплыл желеобразный туман — в моей квартире стоит молодая женщина в накрахмаленном фартуке с широкими завязками, которая хочет меня за что-то отблагодарить… Водопад видений прогрохотал в моем мозгу картинами неузнанного прошлого: девушка, фартук, мое негодование, пачка денег, черное платье, спокойствие, кожаные кресла, коньяк… Приступ закончился также неожиданно, как пришел. Я снова посмотрел на Марианну:
— Готовить?… Да, пожалуй, порой я этим занимаюсь…
— Ой, да вам совсем плохо. Я сейчас принесу чай, — она обеспокоено и несмело приложила ладонь к моему лбу. — Артис, у вас на самом деле температура. Вам нужно быстренько поесть и прилечь отдохнуть. А я тихо, тихо посижу рядом.
Она снова убежала. В комнату стали прокрадываться запахи мяса, специй и семейной жизни, которую я всегда гнал от себя, как угрозу чумы. Начала кружиться голова — порой ложь способна породить правду. Теперь мне стало по-настоящему плохо…
— Я сделала салат, заправила его бальзамиком… Нашла у вас на полке. Это дорогой хороший уксус… Я себе не позволяю такой покупать… — мне хотелось много говорить, чтобы как-то отвлечь его от плохого настроения. — Посмотрите, помидорчики, огурчики, два вида листового салата — как хорошо, что у вас такое разнообразие. Вот, попробуйте, я положу вам на тарелку. А потом мясо. Я приготовила отбивные. Вы не против гарнира из жареной картошки? Нет. Тогда прекрасно. Пробуйте, пока горячее.
Я смотрела на то, как он ест, и понимала, что испытываю к нему усиливающееся чувство какой-то странной влюбленности. Что это? С Максом было иначе — все тихо и как-то чинно. Порядочная беспорочная связь, увенчавшаяся законным браком. А больше, пожалуй, и сравнивать-то не с кем. Разве только с тем моряком, который ухаживал за мной во время нашего короткого курортного романа? Тогда после первого курса я поехала на море с подругами и думала, что встретила любовь. Только спустя месяц, уже дома, плача в расшитую васильками бабушкину подушку, я поняла, что ошиблась.
— Вам вкусно, Артис?
— Да, это великолепно. Вы возвращаете меня к жизни. Но почему же вы сами ничего не едите? — он встал и подошел к винному шкафу. — Может быть, немного выпьем? А? Чего бы вам хотелось?
— Да я не особенно разбираюсь. Знаю только, что люблю все полусладкое. А так… Мне все равно…
— Тогда, может быть, доброе итальянское речото? — он быстро откупорил бутылку и поставил на стол бокалы.
Я сделала несколько глотков:
— Такое вкусное вино. Я никогда не пила ничего подобного… Артис! Что с вами? Вы так побледнели.
— Не беспокойтесь. Все прекрасно. Я просто вспомнил одну вещь. Не обращайте внимания. Лучше расскажите, кто вас научил так готовить.
Она говорила, улыбалась, о чем-то рассказывала, а у меня в ушах снова и снова, как покалеченная пластинка крутились ее слова: «Такое вкусное вино. Я никогда не пила ничего подобного». Эти фразы, только произнесенные на каком-то ином языке, полутемная комната, освещенная тонкими свечами, ужин на двоих и та женщина, в глазах которой переливались расплавленным золотом страх, любовь и что-то еще… Я снова силился вспомнить. И снова забывал, так и не поняв, что вижу. Этот вечер был странно похож на что-то такое, что я когда-то пережил, однако мелькающие фрагменты никак не складывались в единую историю. Собственный образ казался мне столь противоречивым, что рассыпался неловкими осколками. Я посмотрел на прядь ее волос, выбившуюся из прически:
— Как это странно, Марианна, что вы работаете в школе. Учительница… Что может быть возвышеннее этой профессии.
Она рассмеялась каким-то детским заливистым смехом:
— Мой муж говорит, — она весело скопировала его интонацию, — когда же ты наконец бросишь свою школу и займешься делом.
— А что вы ему отвечаете?
— Что не хочу этого, — я развела руками. — Это мое призвание. Зачем же изменять себе.
На мгновение он стал серьезен:
— Как это вы правильно заметили. Зачем изменять себе. Марианна, — он закурил и сделал глоток вина, — а разве вы остаетесь верны себе, когда вновь и вновь шепчете Максу слова любви?
— Да, думаю да… — я ответила решительно, но на последнем слоге осеклась. Поняла, что перестаю верить в то, что раньше казалось мне очевидным. — Не знаю, Артис… С тех пор, как я познакомилась с вами, все у меня пошло как-то не так.
— Пойдемте, постоим на балконе. Там вечер. Весна. Почти потухший закат.
Я кивнула и встала. Мне не хотелось говорить ему нет.
Балкон был поводом. И местом для начала действий. Я поставил бокалы на парапет и посмотрел на ее лицо, освещенное слабой сиреневатостью засыпающего солнца.
— Что делает сейчас ваш муж? Он скоро будет звонить, обеспокоенный вашим отсутствием?
Она засмеялась:
— Нет. Макса послали на обучение в один маленький городок. Он пробудет там целых три дня. Так непривычно. Мужа нет. Папа сейчас уезжает в командировку, мама с братом через час отправляются на автобусную экскурсию. Я остаюсь одна…
Ее пальцы скользнули по хрусталю. Белая, расшитая жемчужинами блузка всколыхнулась от глубокого дыхания. Желание налетело на меня вязкой волной.
— Марианна… — я привлек ее к себе и поцеловал. — Ты, наверное, уже поняла, что я давно этого хочу?
— Нет… — она выдохнула это слово, как обольстительный стон, подав мне сигнал невольного одобрения. Я знал, что в душе она хочет этой близости, однако зарешеченная тюрьма воспитания не позволяет ей отдаться своим чувствам. Она уперлась в мою грудь руками. — Но у меня есть муж… Я же не могу, — ее борьба с собой выглядела нелепо и наигранно.
Я не привык видеть столь яркие проявления супружеской верности, и они казались мне неубедительной клоунадой:
— Ты же хочешь этого не меньше, чем я. Что же тебя останавливает?
Она снова попыталась меня оттолкнуть:
— Артис, нет. Это невозможно. Я перестану уважать и себя и тебя…
Все как обычно. Я сказал ей «ты», и она переняла такую форму общения. Чему удивляться? Так происходит всегда. Однако… Хоть раз в жизни мне хотелось бы попасть в ситуацию, когда женщина, которую я целую и называю на «ты», в ответ обращалась бы ко мне на «вы». Глупая ребяческая мечта, превратившаяся за многие годы в навязчивую неудовлетворенную идею.