Кристина Гроф - Жажда целостности: наркомания и духовный кризис
Дорого платить за наши пристрастия приходится не только нашим телам, но и душам. Чем больше мы сосредоточены на предмете своего пристрастия, тем больше мы отдаляем себя от изначальной цели своих поисков. Мы постепенно отчуждаемся от своего «глубинного Я», оправдывая это фактом нашей человеческой природы, нашими условиями и окружением, располагающими к пагубным привычкам, а также масками и иллюзиями, которые мы создаем для того, чтобы выжить. Теперь, перенаправляя свое желание воссоединиться со своим духовным началом на зависимое поведение, мы обрезаем все оставшиеся нити сознательного контакта со своей божественной сущностью. Мы больше не можем достичь внутреннего источника вдохновения и творчества, а также покоя, радости и любви, который однажды был нам доступен. Так, погружаясь в свою зависимость, мы оказываемся в аду.
Всевозможные религиозные традиции описывают ад не только как место величайших страданий, но также и как состояние вечного проклятия, полной отрезанности от любого божественного влияния. Эти два качества, а именно то, что это состояние вечно и что оно означает полное отделение от влияния вселенского источника жизни, присутствуют во многих культурах. И хотя ад не обязательно является конкретным географическим местом, он определенно существует как психологическое и духовное состояние сознания. В глубинах своей зависимости мы совершенно теряем над собой контроль. Укрывшись за своими защитными ограждениями, мы становимся неспособны давать и получать любовь. Наша зависимость прочно закрепила нас в самом крайнем и критическом состоянии изоляции. Независимо от того, что мы делаем, мы не можем прикоснуться к тем дарам, которыми наделяет нас «глубинное Я». Мы отрезали себя от своего потенциала целостности. Бог остается невидимым за облаками нашего зависимого поведения и за слоями созданной нами ложной личности.
Мы чувствуем, что это переживание никогда не кончится: оно будет длиться вечно. Выхода нет. Мы обречены. Мы, виток за витком, продвигаемся по спирали к собственному разрушению. Как люди, потратившие свою жизнь на борьбу за поддержание некого контроля, мы, оказавшись на дне своей зависимости, переживаем полное отсутствие контроля над собой, а порой и живем в таком состоянии. У нас больше нет власти над людьми и силы что-то делать, и, как бы мы ни пытались, мы даже не можем контролировать себя. И хотя мы однажды уже научились, как вынести оскорбления и выжить в трудной ситуации, мы стали настолько оторванными от собственных ресурсов и настолько превратились в жертву порочного круга своей зависимости, что теперь постепенно увязаем в трясине собственной беспомощности.
Постепенно приближаясь к своему концу, многие наркоманы теряют в жизни буквально все. Рассерженные на нас домочадцы и друзья бросают нас, или мы отворачиваемся от них. Нас просят уйти из дома, нас увольняют с работы, наши деньги исчезают. Над нашим здоровьем нависает угроза, и мы больше не можем функционировать по-прежнему. У нас не остается ничего как во внешнем мире, так и в душе.
Некоторые из нас пытаются сохранить свою жизнь во внешнем мире относительно полноценной, как-то поддерживая подобие семейной жизни, карьеры или нормального образа жизни. Однако, каковы бы ни были наши обстоятельства, каждый, кто беспомощно и безнадежно потакает своему пристрастию, чувствует внутреннее опустошение. Это «духовное банкротство», которое описано в программе «Двенадцать шагов», состояние серьезного внутреннего истощения. Это та самая «болезнь души», которая наступает вместе с чрезмерной изоляцией от «глубинного Я». Мы чувствуем себя забытыми Богом. Бог забыл нас. Мы погрузились в темную ночь зависимости.
По мере приближения к полному физическому, эмоциональному, умственному и духовному уничтожению мы часто чувствуем, будто умираем. В то время как наш мир проваливается сквозь землю, а наше здоровье разрушается, мы утрачиваем привычные способы поведения и самоотождествления. Повиснув в кажущейся вечности своей зависимости, некоторые из нас делают еще один шаг — размышляют о самоубийстве или пытаются его совершить. Мы можем поймать себя на мысли: «Если это будет продолжаться вечно, то я не хочу здесь находиться. Если мне в жизни больше ничего не светит, то мне лучше умереть». Мы переводим неоспоримый факт своего банкротства в побуждение полностью уничтожить себя. Некоторые люди, одержимые своим пристрастием, действительно совершают самоубийство. К таким людям относятся сексуальные маньяки, находящиеся во власти своей опасной деятельности, азартные игроки или люди, одержимые покупками, которые безнадежно погрязли в долгах, отвергнутые люди, которые привыкли зависеть от других, или наркоманы и алкоголики, которые, приняв слишком большую дозу того или иного вещества, разбиваются на автомобилях. Многие из них не умирают физически, но на них продолжает давить с одной стороны сильное отчаяние, которое подсказывает им, что они должны умереть, а с другой стороны — огромный страх смерти.
Зависимость и культура
К тому же, многое из того, что мы узнали о зависимостях отдельных людей, применимо к различным культурам и социальным категориям. Люди, которые, находясь под гнетом завоевателей, отвергли свое наследие и свои духовные корни, переживают глубочайшее чувство отчуждения от самих себя, от других людей, от всего мира и от Бога. Они переживают то, что Энджелес Эрриен называет потерей души, состояние сходное с духовным банкротством отдельного индивида.
Эти люди, живущие оскорбленными, привыкают унижать себя, членов своих семей или общин, а также посторонних людей. При таких компрометирующих обстоятельствах эти люди чувствуют как их разрывает изнутри духовная жажда, и многие из них пытаются найти средство, возвращающее душу, в алкоголе, в наркотиках и в материальных ценностях. В результате среди угнетенных народов царят алкоголизм и наркомания. Целостность этих народов еще больше нарушается, когда, чтобы попытаться найти ответы на вопросы в деловом мире, молодые люди покидают свои семьи и общины. Поскольку стремление к божественному — основной фактор пристрастия, то для таких групп важным противоядием от проблем алкоголизма и наркомании служит возвращение к своим богатым духовным корням.
Семена преображения
В нашем повествовании эта глава является, пожалуй, самой мрачной. К сожалению, для очень многих людей она представляет горькую реальность. Однако, в этой картине есть и светлая сторона. Глубины духовного банкротства содержат в себе огромный потенциал преображения. По другую сторону этого ада находится надежда на новую жизнь. Темная ночь зависимости зачастую служит обязательной прелюдией зари исцеления. Переживание внутреннего умирания, полной капитуляции и абсолютной беспомощности и безнадежности — существенные шаги к надежде на возрождение. Упав на самое дно, мы бессознательно достигаем поворотного пункта. Мы подходим к порогу более свободной и счастливой жизни.
Капитуляция: активная и пассивная
В тот день, когда я почувствовала, что в своем алкоголизме дошла до предела, у меня подкосились ноги. Ведь я не делала это преднамеренно. Я не хотела, чтобы такое случилось. В то утро я не стала вставать с постели и сказала себе: «Сегодня я сдаюсь». Надо мной нависло чувство абсолютного, полнейшего бессилия, и оно приводило меня в уныние. Меня заставила капитулировать некая сила, которая была куда более могущественной, чем та часть меня, что несколько лет пыталась держаться. В тот день в центре лечения от химической зависимости, в полутемной комнате с розовыми стенами, я сдалась. Казалось, что из меня вырвалась наружу зимняя буря: я отбросила иллюзию, что у меня все хорошо, что я не такая, как все, и что у меня не те проблемы, что у других людей, борющихся со своими пристрастиями. Я перестала держаться за мираж, который, несмотря на то, что все стороны моей жизни постепенно распадались на части, подсказывал мне, что у меня якобы нет проблем с пьянством.
Я встретилась со своим алкоголизмом лицом к лицу. Я алкоголик. Я осознала свои самые худшие страхи: я такая же, как они. Я чувствовала, как у меня посасывает под ложечкой. Я такая же, как те отвратительные, неопрятные, дурно пахнущие и крикливые люди, к которым я всегда испытывала отвращение. Я ничем не отличаюсь от алкоголиков, что ходят по улицам, от алкоголиков, которых я всегда осуждала и ненавидела. В глубинах своего крайнего унижения я ощущала, как мои сопротивления, мои самоосуждения и мои защиты начинают отпадать по мере того, как реальность ситуации открывалась мне яснее, чем когда бы то ни было ранее. Я совершенно перестала контролировать себя. Я испортила себе жизнь. Я устала, я больна. Я так больше не могу продолжать. Я сдаюсь.
