Лин фон Паль - Тайны Бермудского треугольника
22 февраля 1978 года такой бомбардировщик взлетел с военной базы в Виргинии и через 20 минут должен был приземлиться на борту авианосца «Кеннеди», находившегося в океане в 100 милях от Норфолка.
Это был обычный тренировочный полет. Самолет летел в нормальном режиме, он отчетливо просматривался на радаре. Он должен был изменить над океаном курс на 270 градусов на запад, чтобы зайти на посадку. Авианосец находился от него всего в 30 милях. В 14.35 бомбардировщик внезапно подал сигнал бедствия. Летчики потеряли радиомаяк «Кеннеди».
Диспетчер попытался связаться с бомбардировщиком, но ответа уже не получил. Самолет с радара исчез. Диспетчер еще раз попробовал связаться… и увидел, что самолет появился, но сигнал был слабый, почему-то бомбардировщик шел курсом на 220 градусов и находился уже в 12 милях от авианосца. Связи с ним по радио не было. На запросы он не отвечал. Через несколько минут он навсегда пропал с радара.
Поиски, которые вели военные, ничего не дали: самолета или следов катастрофы так и не нашли. А ведь погода была прекрасная, облака наблюдались лишь выше 15 000 футов, туман — выше 17 000 футов. На море была лишь легкая рябь. А бомбардировщик точно провалился среди ясного дня.
Считается, что у пилотов было достаточно времени, чтобы принять правильное решение. В конце концов они могли вернуться, а при нештатной ситуации — катапультироваться, но им, очевидно, это и в голову не пришло.
По мнению экспертов, такая ситуация могла сложиться только в том случае, если из строя вышли все электронные приборы. Экипаж боролся до последнего… и проиграл треугольнику. И куда в конце концов девался сам самолет, если он упал в океане? От него не осталось даже масляного пятна на воде! А ведь поиски начались сразу же…
Еще одна «Дакота»
История с «Дакотой», о которой писал Куше и которую мы уже рассматривали, повторилась через 30 лет, в сентябре 1978 года, и тоже у берегов Флориды.
Самолет «Дуглас-DC-З» N 407D, рейс 902, должен был вылететь из Форт-Лодердейла в Гавану, чтобы там взять на борт двадцать одного американца, которые совершали туристическую поездку на Кубу. Этот рейс был специально обговорен с кубинскими властями, поскольку отношения между странами оставляли желать лучшего. Самолет взлетел из Форт-Лодердейла в 11.29. Была замечательная погода и, связываясь с Майами, пилот пошутил, что хотел бы получить отличную, как по заказу, и погоду около Кубы. Майами проинформировал о погоде на маршруте:
По вашему маршруту никаких атмосферных фронтов и понижения давления. Тропический циклон все еще к югу от Гаити, берегов Кубы он не затронет. Облачность неоднородная, переменная, формирование облаков на высоте 8000—10 000 футов, местами небольшие грозы и ливневые дожди.
Информация о погоде по маршруту не вызывала опасений. Самолет шел над береговой линией Флориды. Местами висели плотные скопления облаков. Пилот попробовал связаться с Майами, но аэропорт почему-то не отвечал. Тогда он попытался связаться с Гаваной — Гавана слышала его сквозь треск статического электричества. Слов было не разобрать. Связь удалось наладить через летящий высоко самолет, который передавал сообщения рейса 902 в Гавану и из Гаваны на рейс 902. В 12.35 связь неожиданно снова стала громкой и четкой. Но так длилось недолго. Гавана попробовала вести рейс и заметила, что самолет на радарах уходит вправо от своего курса. В 12.43 связь оборвалась совсем и самолет с радаров пропал. Как только это случилось, Майами и Гавана немедленно начали поиски. Район исчезновения был известен, но самолета не было видно — ни сбившегося с пути, ни разрушенного, как не было видно и специфических желтых спасательных жилетов, характерных для «дугласов».
По всему побережью было передано обращение:
Всем судам в районе Флоридского пролива! Самолет «Дуглас-3» № 407D, летящий рейсом 902 из Форт-Лодердейла в Гавану, Куба, потерян радарами. Цвет самолета бело-синий. На борту четыре человека. Просим все суда вести наблюдение: ищите на воде обломки самолета, желтые спасательные жилеты, людей — граждан США. Береговая охрана Майами.
Но никто не видел ни самолета, ни обломков, ни жилетов, ни людей. Никто ничего не мог сообщить.
Только какой-то сумасшедший позвонил на телевидение в 23.15, назвался представителем повстанческой организации «Сыновья Уединенной Звезды» и… взял ответственность за исчезновение рейса 902 на себя. Некоторые эксперты от безысходности склонялись к мысли, что, может, эти «сыновья» и на самом деле взорвали «Дакоту». Но наиболее трезвые умы эту версию даже и не рассматривали.
Поиски пропавшего лайнера были прекращены 24 сентября. Объяснить исчезновение и гибель самолета никто так и не смог.
К-219
4 октября 1986 года.
На советской подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошел пожар…
Так прозвучало сообщение ТАСС о гибели нашей подводной лодки К-219. Никто до сих пор не может объяснить, почему погибла эта атомная субмарина.
Атомная подлодка К-219 проводила стандартную разведку у берегов Америки. В годы холодной войны было принято пугать друг друга: то американские лодки оказывались у наших берегов, умудряясь пройти в Черное море, то мы со всем ядерным боезапасом сновали у побережья США. И периодически субмарины друг на друга натыкались, рапортуя своему военному ведомству, что обнаружили врага. А иногда и пытались вывести из строя лодку противника.
На этот раз К-219 должна была продемонстрировать советскому правительству, что в случае угрозы мы сможем сразу же поразить вражеские цели. А поскольку радиус ракет не позволял запускать их с территории страны, то и курсировала лодка поближе к своим предписанным целям. Так она оказалась в треугольнике, опасности которого, конечно, наше военное ведомство не признавало.
К-219, как говорят военные, была престранным гибридом ракетодрома и подводной лодки: там были и ядерные реакторы, и ядерные боеголовки, и обычные торпеды, и несколько центнеров тротила, и оружейный плутоний, и урановые стержни, то есть это был, по сути, плавучий радиоактивный гроб. На случай войны К-219 имела задачей выпустить атомные ракеты по Вашингтону, Детройту и Сан-Франциско. Таковых на борту лодки было шестнадцать штук.
К тому моменту, когда случилась беда, лодка была в плавании уже 30 дней. Ввиду особой секретности миссии она старалась держаться на глубине, чтобы остаться незамеченной. Всплывала субмарина только для сеанса связи с Москвой.
3 октября неожиданно для всех после такого сеанса связи, когда К-219 всплыла на перископную глубину и затем начала погружение, в ракетную шахту по левому борту хлынула вода. Ракету из-за перепада давления раздавило прямо в шахте. Раздался взрыв. В четвертый отсек хлынула вода. Все, кто находился в торпедной части, погибли сразу. Их было трое — капитан 3-го ранга А. Петрачков и два матроса-ракетчика.
В 5.38 по Москве на лодке включилась аварийная тревога. Отсек был задраен. Лодка всплыла. Из пострадавшего отсека по разорванным трубопроводам потек оранжевый ядовитый туман. Туман состоял из компонентов ракетного топлива. Чего только не предпринимали матросы! Сливали топливо, пытались прокачать шахту забортной водой — все было напрасно.
В 6.58 по московскому времени в аварийный отсек вошли спасатели. Все, что они могли сделать, — вынести мертвые тела. Еще через полчаса попробовали провентилировать как этот четвертый отсек, так и два примыкающих — пятый и шестой. Куда там! От переборок пыхало жаром, в пробоину шла вода. В любую минуту этот страшный груз мог пойти на дно. Но и это не все.
Через 14 часов начался пожар. Что и почему горело, специалисты до сих пор не знают. Но горело. Из пятого отсека шел черный дым. Еще через 50 минут включилась аварийная система отключения реакторов. По сути, если бы эта система сработала, реакторы заглушились бы автоматически. Но она почему-то не сработала, точнее, сработала частично: реактор по левому борту отключился а реактор по правому борту— нет. Компенсирующие решетки, вместо того чтобы «утопиться», зависли и не сдвигались с мертвой точки. Отказало электропитание. А реакторы продолжали работать. Их нужно было заглушить любой ценой.
Этой любой ценой оказался матрос Сергей Преминин. Вместе с офицером Беликовым они отправились укрощать реактор, только Беликов от невыносимого жара стал терять сознание, и дальше Сергею пришлось действовать в одиночку. Именно он вошел в реакторный отсек и руками произвел ту работу, которую не смогла выполнить техника. Взрыва не было. Преминин справился. На расстоянии от лодки, в зоне видимости, стояли американские корабли. И все превосходно понимали, что сейчас решается не только судьба К-219 —ее судьба уже была решена, — а всего восточного побережья США.
