Валентин Сидоров - В поисках Шамбалы
Полотнище с тремя красными кругами на белом фоне. Прошлые, Настоящие и Будущие достижения человечества, окруженные кольцом Вечности, — таким виделось художнику Знамя Мира. По мысли
Рериха, подобно тому как флаги с красным крестом охраняют госпитали и больницы, так и знамена мира должны развеваться над музеями и другими учреждениями культуры, чтобы спасти их от гибели.
Борьба за мир, которая велась в тридцатые годы, отвечала сокровенным помыслам Рериха. Он уверен, что завоевательство становится средневековым понятием, что насилия и войны останутся лишь на определенных страницах истории. «Мир всячески мыслит о мире». С радостью он замечает:
— Не удивительно ли, что по-русски слово «мир» единозвучно и для мирности, и для вселенной. Единозвучны эти понятия не по бедности языка. Язык богатый. Единозначны они по существу. Вселенная и мирное творчество нераздельны.
Выступая с идеей пакта о защите культурных ценностей, Рерих создает свой фронт сражения за мир. Странно, но именно эта деятельность художника вызывала (и до сих пор вызывает) обвинение в пацифизме.
Такое обвинение чистейшей воды недоразумение, оно свидетельствует о полном незнании вопроса, о решительном непонимании личности и трудов Рериха.
Во-первых, никогда Рерих не суживал действие пакта лишь зоной военных столкновений. Он придавал ему более широкое и ответственное значение.
«…Для нас Знамя Мира является вовсе не только нужным во время войны, но, может быть, еще более нужным каждодневно, когда без грома пушек часто совершаются такие же непоправимые ошибки против Культуры».
Во-вторых, Рерих никогда не полагал, что его пакт, как некое магическое заклинание, может остановить войну. Не был он столь наивен, чтобы звать к моральному разоружению перед лицом надвигающихся событий. Наоборот. Вся жизнь Рериха, все творчество его — призыв к отпору сгущающейся силе мрака. В этом призыве художник соединяет два самых дорогих для него понятия: Родина и Культура.
«Оборона Родины есть долг человека. Так же точно, как мы защищаем достоинство матери и отца, так же точно в защиту Родины приносятся опыт и познания. —Небрежение к Родине было бы прежде всего некультурностью… Защита Родины есть и оборона культуры».
Где же тут пацифизм? Или для некоторых людей слово «культура» обязательно сопрягается с пацифизмом? Словно предвидя эти возражения и нападки, Рерих заявляет:
«Не будучи безжизненными пацифистами, мы хотели бы видеть Знамя Мира развевающимся, как эмблему новой счастливой эры. Мы не отвлеченные идеалисты. Наоборот, нам кажется, что тот, кто хочет украсить и облагородить жизнь, тот является настоящим реалистом».
Движение, возглавляемое Рерихом, захватило миллионы людей. Во многих странах мира создаются комитеты содействия пакту Рериха. Но встретило движение и активное противодействие. Были прямые противники. Было равнодушие. А было и такое:
«…Нам приходилось слышать, что главным препятствием для некоторых государств было, что идея пакта исходила от русского. Мы достаточно знаем, как для некоторых людей, по какому-то непонятному атавизму, все русское является неприемлемым».
В 1935 году пакт Рериха был подписан президентом Соединенных Штатов Америки Франклином Рузвельтом и руководителями стран Американского континента. Вторая мировая война перечеркнула это соглашение, как перечеркнула и многое другое. Лишь после разгрома фашизма, лишь после того, как Советский Союз и страны социализма стали главной, определяющей силой всей общественно-политической и культурной жизни планеты, великое начинание Рериха обрело реальность. В 1954 году в Гааге была заключена Международная конвенция о защите, культурных ценностей в случае вооруженного конфликта. Ее подписали и ратифицировали Советский Союз и другие страны мира. В основу конвенции лег пакт Рериха.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
«КРАСОТА, ВЕДУЩАЯ К ПОЗНАНИЮ КОСМОСА»
Я нашел наконец пустынника.
Вы знаете, как трудно найти
пустынника здесь, на земле.
Просил я его, укажет ли
он путь мой и примет ли
он благосклонно мои труды?
Он долго смотрел и спросил,
что у меня есть самое любимое?
Самое дорогое? Я отвечал:
«Красота». — "Самое любимое
ты должен оставить". — "Кто
заповедал это?" — спросил я.
«Бог», — ответил пустынник.
Пусть накажет меня Бог —
я не оставлю самое прекрасное,
что нас приводит к Нему.
«Что у меня есть самое любимое?.. Красота». «Сказавший „красота“ — спасен будет», — не раз повторит Рерих. Он обратится с призывом по радио: «Не опасайтесь твердить о Красоте. Необходима поливка Сада Прекрасного. Засуха погубит все живое».
Красота с большой буквы (как пишет ее нередко Рерих) имеет свою довольно сложную историю. Иногда это слово насыщали мистическим полумраком. Иногда оно становилось отвлеченностью и безжизненным символом, ибо в угоду определенной тенденции его пытались монополизировать. А иногда оно звучало всеохватно: «Прекрасное есть жизнь!»
Не будем сосредоточивать внимание на внешнем начертании слова. Посмотрим, каким духовным содержанием обеспечена его устремленность. Посмотрим, что значило оно для художника. А для него оно значило вот что:
"В красоте — не сентимент, но реальность, мощная, подымающая, ведущая. В глубинах сознания нечто уже было известно, но нужна была искра, чтобы заработала машина. Блеснет искра, осияет блеском прекрасным, и умаявшийся труженик опять восстанет полный сил и желаний, захочет и совершит. А препоны и трудности окажутся возможностями.
Но не блеснет красота подслеповатому глазу. Нужно захотеть увидеть красиво. Без красивости, но в величии самой красоты. Счастье в том, что красота неиссякаема. Во всяком обиходе красота может блеснуть и претворить любую жизнь. Нет запретов для нее. Нет затворов пресекающих".
Красота для Рериха — это внутренний свет человека, пробудившийся к действию, жаждущий творческого воплощения. Известно, что слова «любовь», «красота», «действие» художник считал формулой международного языка. Почему-то не обращали внимания, что эти понятия для него не существуют порознь. Для Рериха они живут лишь в диалектическом единстве. Не названные, они обязательно присутствуют, если речь заходит о том или ином собрате их содружества. И неспроста триаду замыкает энергичное слово «Действие», зовущее к труду и духовному напряжению. Любовь без дел мертва. Красота утверждается руками человеческими. Вводить Прекрасное всюду — такова обязанность человека, призванного к творчеству.
«Лучшие сердца уже знают, что красота и мудрость не роскошь, не привилегия, но радость, сужденная всему миру на всех ступенях достижения. Лучшие люди уже понимают, что не твердить только они должны о путях красоты и мудрости, но действенно вносить их в свою и общественную повседневную жизнь».
Благословенна миссия прекрасного. Вдвойне благословенна она на путях в грядущее. При новом созидании и новом строительстве линия просвещения и красоты не должна быть забыта ни на мгновение. Наоборот — она должна быть усилена. Это — закон, это — ближайший распорядок.
«Радость, сужденную всему миру», Рерих возвещает в словах торжественных и возвышенных.
«Час утверждения Красоты в жизни пришел. Пришел в восстании народов. Пришел в грозе и молнии».
2
"Привратник, скажи, почему
эту дверь закрываешь? Что
неотступно хранишь?" — "Храню
тайну покоя". — "Но пуст ведь
покой. Достоверные люди
сказали: там нет ничего". —
"Тайну покоя я знаю. Ее
охранять я поставлен".-
«Но пуст твой покой». —
«Для тебя он пуст», — ответил
привратник.
И действительно, для сомневающегося, для праздно вопрошающего невидимо то, что доступно непредубежденному взгляду. Бывает, и, к сожалению, часто бывает так, что в рассуждениях о действии готовы забыть о самом действии. Творческое начало не пробудилось еще в человеке, дух-его еще не созрел к действию. К нему и обращен суровый ответ привратника: «Для тебя он пуст».
Тайну и красоту познания для Рериха олицетворяет традиционный образ сказочных врат. Этот аллегорический образ обретает вещественность и конкретность. Если обратиться к многочисленным высказываниям Рериха, то можно видеть, как фантастический план, естественный для его своеобразного стиля, уступает место реальному, а символ превращается в указание практического характера.
"Во всех сказках мы слышим о закрытых вратах, о скрытых сокровищах, которые могут быть открыты лишь чудесным, суж-денным ключом. В нас самих гнев и раздражение собирают и отлагают вреднейший яд, и, чтобы очистить сердце свое, мы должны признать и гнев и раздражение разрушительными и непрактичными.
…научитесь изгнать все ядовитые мысли, научитесь осветить и устремить вверх сознание ваше, тогда вы научитесь творить для будущего человечества и, проснувшись, в радости увидите в руках ваших чудесный ключ от Врат Сокровенных".
