Андрей Скляров - Приложения к трактату «Основы физики духа»
Пожалуй, первым самым крупным исследованием свойств массового коллективного сознания можно назвать исследования Ле Бона, который акцентировал внимание на «прогрессивном росте могущества толпы» начиная с XIX века и сформулировал основные свойства психологии толпы. Его книги входили в библиотеки Николая II, В.Ленина, Б.Муссолини, И.Сталина, А.Гитлера и многих других больших и малых диктаторов, либералов и всех тех, кто вольно или невольно был вынужден общаться с широкими массами. Выводы его исследований использовались (и продолжают использоваться) политиками всевозможного уровня. По сути, Ле Бон первым констатировал факт того, что соединение доселе разрозненных индивидов в единые системы-сообщества порождает специфические «коллективные эффекты», и факт резкого усиления воздействия таких систем-сообществ на общество в целом. С тех пор, особенно благодаря научно-технической революции, приведшей к мощному развитию средств коммуникации и усилению взаимодействия отдельных индивидов друг с другом, роль массовых систем-сообществ в жизни всего общества неимоверно возросла.
Но прежде чем перейти к выводам Ле Бона, вкратце проанализируем этот процесс с точки зрения теории систем и выводов трактата. Это поможет лучше понять природу констатируемых Ле Боном эффектов и наметить дальнейшие пути.
Образование некоей соединенной массы (или толпы) из разрозненных до того индивидов означает, по сути, формирование системы из элементов, обладающих сознанием. Сознание человека сугубо индивидуально, что обеспечивает определенное разнообразие и отличие свойств индивидов друг от друга. Но помимо различий индивиды обладают и множеством схожих черт, поэтому в образующейся системе формируются как диссонансные (отталкивающие), так и резонансные (притягивающие) силы.
Далее. Свойства психики индивида непосредственно отражаются на его интересах и поведении, поэтому при образовании некоей системы индивидов имеет место не только некоторое сходство свойств индивидуальных сознаний этих индивидов, но и их интересов и поведения. Более того, сама система в целом, через формирующиеся резонансные связи, начинает оказывать воздействие на входящих в нее индивидов, соответствующим образом изменяя их поведение и влияя на их интересы. В итоге образуется некий «общий интерес» и поведение системы как целого.
Особенности эволюции человеческого сознания и закономерности его формирования обуславливают то, что максимальное сходство в психике индивидов проявляется на ее «низшем», наиболее глубоком уровне, а максимальное различие - на «высшем», более поздно формирующемся уровне, с которым связаны интеллект, духовные и моральные качества. Отсюда неизбежно следует, что для массы случайным образом отобранных людей объединяющими будут низшие слои психики, связанные именно с «низшими» интересами. Это также неизбежно отразится и на поведении системы в целом, интересы и действия которой будут ограничены «низшими» устремлениями. (Здесь термин «низшие», строго говоря, следует понимать именно лишь в сравнении со свойствами индивидуального сознания.) Поэтому коллективное сознание такой системы будет находиться как бы на более низкой эволюционной ступени по сравнению с сознанием индивидов, формирующих эту систему.
Теперь вернемся к Ле Бону…
Его выводы по свойствам, проявляемым массами, вполне совпадают с получаемыми на основе теории систем и трактата.
«При известных условиях - и притом только при этих условиях - собрание людей имеет совершенно новые черты, отличающиеся от тех, которые характеризуют отдельных индивидов, входящих в состав этого собрания. Сознательная личность исчезает, причем чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, приобретают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты. Собрание в таких случаях становится тем, что я назвал бы, за неимением лучшего выражения, организованной толпой или толпой одухотворенной, составляющей единое существо и подчиняющейся закону духовного единства толпы» (Ле Бон, «Психология масс»).
«В числе специальных свойств, характеризующих толпу, мы встречаем, например, такие: импульсивность, раздражительность, неспособность обдумывать, отсутствие рассуждения и критики, преувеличенную чувствительность и т.п., которые наблюдаются у существ, принадлежащим к низшим формам эволюции…» (там же).
«В толпе нет предумышленности; она может последовательно пройти всю школу противоречивых чувствований, но всегда будет находиться под влиянием возбуждений минуты …хотя все желания толпы всегда бывают очень страстными, они все же продолжаются не долго, и толпа так же мало способна проявить настойчивую волю, как и рассудительность» (там же).
«Блуждая всегда на границе бессознательного, легко подчиняясь всяким внушениям и обладая бурными чувствами, свойственными тем существам, которые не могут подчиняться влиянию рассудка, толпа, лишенная всяких критических способностей, должна быть чрезвычайно легковерна» (там же).
«Каковы бы ни были чувства толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами являются односторонность и преувеличение. В этом отношении, как и во многих других, индивид в толпе приближается к примитивным существам. Не замечая оттенков, он воспринимает все впечатления гуртом и не знает никаких переходов. В толпе преувеличение чувства обусловливается еще и тем, что это самое чувство, распространяясь очень быстро посредством внушения и заразы, вызывает всеобщее одобрение, которое и содействует в значительной степени увеличению его силы» (там же).
«Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям. Так всегда бывает с верованиями, которые установились путем внушения, а не путем рассуждения» (там же).
«Мало склонные к теоретическим рассуждениям, массы зато очень склонны к действию» (там же).
«Деятельность толпы всегда и везде бывает ниже деятельности изолированного индивида» (там же).
Вывод Ле Бона о том, что коллективное сознание масс находится как бы на более низкой ступени эволюции, заслуживает отдельного внимания и анализа. Но Ле Бон акцентировался прежде всего на констатации свойств поведения масс и рекомендациях по практическому использованию некоторых из них для действующих политиков и вождей. Мы же попробуем пройти чуть дальше. И для этого обратим особое внимание читателя на следующие выводы того же Ле Бона:
«Толпа мыслит образами. И вызванный в ее воображении образ в свою очередь вызывает другие, не имеющие никакой логической связи с первым» (там же).
«Каковы бы ни были идеи, внушенные толпе, они могут сделаться преобладающими не иначе, как при условии быть облеченными в самую категорическую и простую форму. В таком случае эти идеи представляются в виде образов, и только в такой форме они доступны в толпе. Такие идеи-образы не соединяются между собой никакой логической связью аналогии или последовательности и могут заменять одна другую совершенно так, как в волшебном фонаре одно стекло заменяется другим рукой фокусника, вынимающего их из ящика, где они были сложены вместе. Вот почему в толпе удерживаются рядом идеи самого противоречивого характера. Сообразно случайностям минуты, толпа подпадает под влияние одной из разнообразных идей, имеющихся у нее в запасе, и поэтому может совершать самые противоположные действия; отсутствие же критической способности мешает ей заметить эти противоречия» (там же).
«Ассоциация разнородных вещей, имеющих лишь кажущееся отношение друг к другу, и немедленное обобщение частных случаев - вот характеристичные черты рассуждений толпы. Подобного рода аргументация всегда выставляется теми, кто умеет управлять толпой, и то единственная, которая может повлиять на нее. Сцепление логических рассуждений совершенно непонятно толпе. Вот почему нам и дозволяется говорить, что толпа не рассуждает или рассуждает ложно и не подчиняется влиянию рассуждений» (там же).
«Толпа до некоторой степени напоминает спящего, рассудок которого временно бездействует и в уме которого возникают образы чрезвычайно живые, но эти образы скоро рассеялись бы, если бы их можно было подчинить размышлению. Для толпы, неспособной ни к размышлению, ни к рассуждению, не существует поэтому ничего невероятного, а ведь невероятное-то всегда и поражает всего сильнее» (там же).
«Логические умы, привыкшие всегда иметь дело с целой цепью рассуждений, вытекающих одно из другого, непременно прибегают к такому же способу убеждения, когда обращаются к толпе, и всегда бывают изумлены тем, как мало действуют на нее аргументации» (там же).