Тина Клыковская - 100 пророчеств о судьбе русского народа
Россия не должна утратить свой космогенетический паритет, не должна копировать ни Восток, ни Запад.
Задачей России в эпоху перехода является Великий Синтез. То есть осуществить синтез религий, укладов, экономических форм. Эволюция — это синтез. Энергия и сила России — гарант защиты космогенезиса народов Мира. Практический Космизм — естественная реальная философия природы. Что естественно, то красиво, близко к Истине. По этим законам построен мир и контролируется живым космосом и Иерархией Космических Строителей или Космическим Правительством. Человек красив, потому что отвечает естественным законам Вселенной. Искажения происходят в силу неочищенного кристалла сознания. Это результат наших кармических наработок.
Новая философия — Практический Космизм — должна строиться на добре, а не на зле. Путь России космогенетический. Из-за того, что Россия несет карму мира, мы никак не можем стать на свою законную функцию. Чтобы реализовать потенциал России, нужно разобраться с проблемами и начать созидать, творить, строить. Христос дал программу на две тысячи лет, но она не выполнена.
Миссия России — переосмысление новой программы развития на весь мир.
России нужно проснуться и осознать себя, тогда в будущем Россия будет лидировать среди других стран. Но пока в России строится худшая социальная модель времен поздней Атлантиды, когда столкнулись материальные маги с духовными магами, что привело к гибели цивилизации Атлантов.
Существует опасность, в силу ментального разночтения между «белыми» и «черными» магами, раскачать ментальную решетку Евро-Азии. Это может привести к ее либо частичному, либо полному затоплению.
И это не считая других бесчисленных бедствий России. Черные маги Атлантиды сегодня воплощены в России.
Ныне мы скорбим о судьбах России. Сможет ли Россия переплавить черных магов Атлантиды в психическом теле страны и трансформировать их души в плане освоения пути света? Вот в чем вопрос сегодняшнею дня России. Мы просим и взываем к помощи Высшего Разума.
87. Вадим КОЖИНОВ
«Черносотенцы», не ослепленные иллюзорной идеей прогресса, задолго до 1917 года ясно предвидели действительные плоды победы Революции, далеко превосходя в этом отношении каких-либо иных идеологов (так, член Главного совета Союза русского народа П. Ф. Булацель провидчески — хотя и тщетно — взывал в 1916 году к либералам: «Вы готовите могилу себе и миллионам ни в чем не повинных граждан»). Естественно предположить, что и непосредственно в 1917-м и последующих годах «черносотенцы» глубже и яснее, чем кто-либо, понимали происходящее, и потому их суждения имеют первостепенное значение.
Ныне постоянно цитируют пушкинские слова: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный», — причем, они обычно толкуются как чисто отрицательная, даже уничтожающая характеристика. Но это не столь уж простые по смыслу слова. Они, между прочим, как-то перекликаются с приведенными Пушкиным удивительными словами самого Пугачева (их сообщил следователь, первым допросивший выданного своими сподвижниками атамана, — капитан-поручик Маврин): «Богу было угодно наказать Россию через мое окаянство». И в том, и в другом высказывании «русский бунт» — то есть своеволие — как-то связывается с волей Бога, который «привел» увидеть или «наказал», — и в целостном контексте пушкинского воссоздания пугачевщины это так и есть.
Кроме того, поставив определения «бессмысленный и беспощадный» после определяемого слова, Пушкин тем самым придал им особенную емкость и весомость; нас как бы побуждают вглядеться, вслушаться в эти определения и осознать их многозначность. «Бессмысленный» — это ведь означает и бесцельный, самоцельный и, значит, бескорыстный. А особенное ударение на завершающем слове «беспощадный» — разумеется, в связи с пушкинским воссозданием пугачевщины в целом — несет в себе смысл ничем не ограниченной беспощадности, естественно обращающейся и на самих бунтовщиков, и на их вожака, выданного в конце концов на расправу «своими». Это скорее Божья кара, чем собственно человеческая жестокость. Безудержный «русский бунт» вызывал и вызывает совершенно разные «оценки». Одни усматривают в нем проявление беспрецедентной свободы, извечно присущей (хотя и не всегда очевидной) России, другие, напротив, — выражение ее «рабской» природы: «бессмысленность» бунта свойственна, мол, заведомым рабам, которые даже и в восстании не способны добиваться удовлетворения конкретных практических интересов (как это делают, скажем, западноевропейские повстанцы) и бунтуют в сущности только ради самого бунта...
События, которые так или иначе захватывают народ в целом, с необходимостью несут в себе и зло, и добро, и ложь, и истину, и грех, и святость... Необходимо отдать себе ясный отчет в том, что и безоговорочные проклятья, и такие же восхваления «русского бунта» неразрывно связаны с заведомо примитивным и просто ложным восприятием самого «своеобразия» России и, с другЬй стороны, Запада: в первом случае Россию воспринимают как нечто безусловно «худшее» в сравнении с Западом, во втором — как столь же безусловно «лучшее». Но и то, и другое восприятие не имеет действительно серьезного смысла: спор о том, что «лучше» — Россия или Запад, — вполне подобен, скажем, спорам о том, где лучше жить — в лесной или степной местности, и даже кем лучше быть — женщиной или мужчиной...
88. Александр ДУГИН
Русский народ, безусловно, принадлежит к числу мессианских народов. И как у всякого мессианского народа, у него есть универсальное, всечеловеческое значение, которое конкурирует не просто с иными национальными идеями, но с типами других форм цивилизационного универсализма. Независимо от смут, переходных периодов и политических катаклизмов русский народ всегда сохранял свою мессианскую идентичность, а следовательно, всегда оставался политическим субъектом истории. После очередного государственного потрясения одна и та же древняя и могущественная русская сила создавала новые политические конструкции, облекая свой духовный порыв в Новые геополитические формы. Причем, как только государственные конструкции развивались до критической черты, за которой брезжила окончательная утрата связи политической формы с национальным содержанием, наступали кризисы и катастрофы, вслед за чем начиналось новое геополитическое и социальное строительство, облечение цивилизационной миссии русского народа в новые образы и политические конструкции.
И на нынешнем переходном периоде именно русский народ должен быть взят в качестве главного политического субъекта, от которого и следует откладывать шкалу геополитических и стратегических, а также социально-экономических интересов России. Русский народ и есть сегодня Россия, но не как ясно очерченное государство, а как геополитическая потенция, реальная и конкретная с одной стороны, но еще не определившая свою новую государственную структуру: ни ее идеологию, ни ее территориальные пределы, ни ее социально-политическое устройство.
Во-первых, русский народ (= Россия), без сомнения, ответствен за контроль над северо-восточными регионами Евразии. Этот русский «Drang nach Osten und Norden» составляет естественный геополитический процесс русской истории в последние века, который не прекращался ни при каких политических катаклизмах. Макиндер называл Россию «геополитической осью истории», и это совершенно справедливо, так как русский народ действительно традиционно тяготел к цивилизационному освоению всех тех внутриконтинентальных евразийских пространств, которые расположены в самом центре материковой массы. Отсюда можно заключить, что стратегические интересы русских неотделимы от просторов Северо-Восточной Евразии. В этом заключается фундаментальный принцип при определении реальных перспектив геополитики России (= русского народа).
Во-вторых, русский народ (= Россия) наделен особым типом религиозности и культуры, которые резко отличаются от католико-протестантского Запада и от той постхристианской цивилизации, которая там развилась.
В качестве культурной и геополитической антитезы России следует брать именно Запад как целое, а не просто одну из составляющих его стран. Современная западная цивилизация является универсалистски ориентированной: во всех ее отсеках существует особое культурное единство, основанное на специфическом решении главных философских и мировоззренческих проблем. Русский универсализм, фундамент русской цивилизации, радикально отличается от Запада во всех основных моментах. В некотором смысле, это две конкурирующие, взаимоисключающие друг друга модели, противоположные полюса. Следовательно, стратегические интересы русского народа должны быть ориентированы антизападно (что проистекает из императива сохранения русской цивилизационной идентичности), а в перспективе возможна и цивилизационная экспансия.
