Эльза Баркер - Письма живого усопшего
Однажды, когда я был с Учителем, я спросил его о причинах такого состояния, увидев одну из таких бессознательных форм. Он пояснил, что это те люди, которые отрицали бессмертие души. Они остаются в состоянии глубокого сна до тех пор, пока непреодолимый Закон ритма не извлечёт их из этого состояния бессознательности для нового воплощения. На мой вопрос, возможно ли вырвать их из этого состояния, Учитель ответил утвердительно. Но для того, чтобы противодействовать той силе, которая держит человека в таком состоянии глубокого сна, чтобы нарушить тот зарок, который человек сам наложил на свою душу, когда требовал бессознательности и уничтожения для себя, — чтобы противодействовать этому, нужно пустить в ход силу более могущественную. Этой силой является воля.
Моя неудавшаяся попытка показала, что для такого пробуждения нужна воля более могущественная, чем обычная человеческая воля, и я спросил Учителя, не могу ли я присутствовать при таком пробуждении. Из последовавшего ответа мне стало ясно, что должна быть очень серьезная причина — может быть, подвиг добра в прошлом такого человека, чтобы Учитель мог стать между ним и Законом причин и последствий, который тот самовольно привёл в действие.
Через некоторое время Учитель дал мне возможность наблюдать такое пробуждение. Я сожалею, что не могу передать вам, каким способом совершилось это поразительное воскресение из кажущейся смерти. Представьте себе у ног Учителя существо по виду мёртвое, с лицом, лишённым всякой жизни и выражения; и над ним — божественно прекрасную фигуру Учителя с выражением могучей силы на лице, с глазами, сияющими глубокой мыслью. Он указал мне на еле заметный свет, исходивший от безжизненного тела. Я его видел, но Учитель видел гораздо больше: в этом бледном излучении для Него было видимо всё прошлое того человека.
Сцена, которая последовала затем, была так величественно прекрасна, что напомнила мне «воскресение Лазаря». «Душа человека бессмертна», — сказал Учитель, пристально глядя в полураскрывшиеся глаза пробуждённого человека. И затем — тоном непреодолимого повеления: «Встань!»
Человек поднялся с усилием; и хотя тело его не имело почти никакого веса, видно было, как ему трудно вырваться из своей летаргии. Постепенно сознание возвращалось к нему, и слова Учителя начинали оказывать своё действие.
Эти слова прежде всего напомнили проснувшемуся о его прошлом. О том, как он заблуждался в своих теориях; о том, что смерти нет, а есть лишь Закон ритма, который понуждает душу вступать в плотную материю и выходить из неё так же, как в океане чередуются прилив и отлив, а в сознании — сон и бодрствование.
Приведя проснувшегося человека к полному сознанию, объяснив ему его положение, Учитель передал его одному из своих учеников. Последний должен был проводить перед сознанием проснувшегося то, что можно было бы назвать панорамой вечности, и делать это до тех пор, пока она не запечатлеется неизгладимо в его сознании. Когда это произойдёт, проснувшийся возвратится на Землю и должен будет убеждать других сомневающихся и неверящих. Равновесие нарушенной истины будет восстановлено после того, как ему удастся обратить к осознанию бессмертия столько же людей, сколько он в прошлом совратил, распространяя свои лживые материалистические понятия о смерти.
Оставшись один, я долго размышлял в сердце своём обо всём виденном и слышанном.
Письмо 35
Низшая сфера
В одном из моих посещений к вам я начал рассказ о том, что можно было бы назвать адом; но я был отозван, и письмо моё осталось неоконченным. Теперь я хочу продолжить начатое.
Прежде всего, нужно знать, что существует много видов ада, и они, по большей части, дело наших собственных рук. Это — одна из тех банальностей, которые основаны на факте.
Однажды, руководимый желанием найти тот особый вид ада, куда должен был притянуться пьяница, я разыскал ту часть астральной сферы, охватывающей
Землю, которая соответствует одной из стран, где особенно процветает пьянство. Освобождающиеся от тела души остаются обыкновенно поблизости от тех мест, где они жили, если не имеется какой-либо важной причины для их удаления оттуда.
Без особых затруднений я довольно скоро нашёл ад, кишащий пьяницами. Как вы думаете, что они делали? Раскаивались в своей слабости? Нисколько. Они толпились вокруг тех мест, где испарения алкоголя и ещё более тяжёлые испарения от тех, кто злоупотребляет алкоголем, делают атмосферу такой тошнотворной. Неудивительно, что люди с чувствительной организацией так не любят соседства кабаков.
Вы бы отвернулись с отвращением, если бы я рассказал обо всём, что видел там. Одного или двух примеров достаточно.
Я начал с того, что привёл себя в нейтральное состояние, так что мог видеть одновременно в обоих мирах.
Молодой человек с беспокойным взором и страдальческим лицом вошёл в один из тех «винных дворцов», в которых густая позолота и блестящая полировка поддельного красного дерева внушают несчастному путнику, что он наслаждается роскошью «царства от мира сего». Одежда молодого человека была изношена, и башмаки его видывали виды. Лицо его было давно не брито.
Он наклонился к стойке, жадно опорожняя стакан с какой-то разрушающей душу смесью. А рядом с ним, ростом выше его, перегнувшись к нему так, что отталкивающее, распухшее, страшное лицо было прижато к его лицу как бы для того, чтобы вдыхать его проспиртованное дыхание, находилось одно из самых мерзких астральных существ, какое мне только доводилось видеть в этом мире. Руки этого существа (я употребляю это слово, чтобы выразить его жизненность) сжимали тело молодого человека: одна длинная и голая рука обхватила его плечи, другая обвилась вокруг его бедер. Оно в прямом смысле слова высасывало пропитанные вином жизненные силы своей жертвы, поглощая их, вбирая в себя, чтобы удовлетворить через неё ту страсть, которую смерть только удесятерила.
Было ли это существо из области ада, — спросите вы. Да, ибо я мог видеть его внутреннее состояние и убедиться в его страданиях. Навеки (слово «навеки» может быть употреблено для того, что кажется бесконечным) было оно обречено жаждать и жаждать и никогда не находить удовлетворения.
В нём осталась только та доля сознания, делавшая его когда-то человеком, та слабая искра, которая давала ему время от времени мимолётное прозрение в чудовищный ужас его собственного положения. Это не было желанием спастись, но само сознание невозможности избавления только усиливало его мучение. И страх виделся в его глазах, страх перед будущим, в которое он не мог заглянуть, но которое — он чувствовал это — влекло его к ещё большему мучению; перед будущим, когда астральные частицы его теперешней оболочки не смогут более удерживаться вместе за отсутствием объединяющей их души, когда они начнут тянуть и раздирать то, что осталось от его астральных нервов, — в ужасе и мучении разрывать ту форму, которая была так близка к своему концу.
Ибо только душа сохраняется; то же, что покидается душой, должно погибнуть и распасться на составные части.
А молодой человек, прислонившийся к стойке этого позолоченного алкогольного «дворца», почувствовал невыразимый ужас и пытался покинуть это место; но руки того существа, которое было теперь его господином, охватывали его всё теснее и теснее, отвратительная, покрытая испарениями щека прижималась всё теснее к его щеке, желание вампира вызвало ответное желание в его жертве, и молодой человек потребовал другой стакан.
Воистину земля и ад соприкасаются друг с другом, и непроницаемой границы между ними не существует.
Я видел ад похоти и ад ненависти; ад лживости, где каждый предмет, который обитатель ада старался схватить, превращался в нечто иное, противоположное желанному предмету, где происходило вечное издевательство над правдой и где не было ничего реального, где всё становилось — изменчивое и неверное, как сама ложь, — своей собственной противоположностью.
Я видел обезумевшие лица тех, кто ещё не вполне отдался лжи, видел какие страшные усилия они делали, чтобы схватить реальность, мгновенно таявшую в их руках. Ибо привычка к лживости, перенесённая в этот мир изменчивых форм, окружает неправдивую личность вечно меняющимися образами, которые не перестают дразнить и ускользать от неё.
Захочет ли такой человек увидеть лица любимых друзей — его желание исполняется, но как только появляются желанные лица, они немедленно превращаются в оскаленных фурий. Захочет ли он восстановить в памяти плоды своего честолюбия — они проносятся перед ним, но только для того, чтобы превратиться в позор, превращая гордость в бессильный стыд. Захочет ли он пожать руку друга — рука протягивается к нему, но в ней зажат нож, который вонзается во внутренности лжеца, не разрушая его, и всё те же бесплодные попытки возобновляются снова и снова, пока измученное сознание вконец не обессилит.
