Фридрих Юргенсон - Радиоконтакт с потусторонним миром
Однако надежда быстро растаяла. Реальность была жесткой и лишенной романтики. Это также было одной из причин того, почему я так долго не решался написать эту книгу.
И вот однажды я получил короткое сообщение на частоте Варшавской радиостанции. Сразу после завершения «Революционного этюда» Шопена заговорили два мужских голоса, которые я сразу узнал. В этот раз они оба также говорили по-английски и по-немецки.
«Что есть смерть, Фридрих? — Мы знаем это», — начал голос по-немецки и добавил несколько слов, которые невозможно было разобрать.
«Неважно, как ты это себе представляешь, — произнес голос по-английски, — с предположениями, келейностью, соболезнованиями, бессмысленными повторениями.», — конец фразы утонул в шуме помех. Через некоторое время говоривший на немецком спросил быстро и настойчиво: «У тебя нет ручки — как ты думаешь? Для Фредди есть советы. Убедить очень легко. Где мы остановились, Фредди?».
Он добавил несколько личных замечаний, и передача закончилась.
Без помощи магнитофона этот разговор шепотом совершенно невозможно было бы понять, он происходил в середине настоящей передачи очень быстро, кроме того, его еще нужно было усилить и прослушать несколько раз.
Я обратил внимание на голос пожилого мужчины, которого я называл «Старый еврей», и чья дружеская интонация напомнила мне о венском комике Гансе Мозере. Этому говорившему нравилось делать ехидные замечания, используя странную смесь языков, состоявшую из идиша, немецкого, английского, итальянского и шведского. Кроме того, у него был простой и даже грубоватый юмор, не то чтобы неприличный, но не совсем принятый в смешанной компании.
Впервые я заметил «Старого еврея» в передаче, когда я не понял знак Лены и получил в ответ пищащий сигнал. В тот раз произошло пробуждение нескольких спящих мертвых. Сначала раздался громкий звук включения, и энергичный мужской голос выкрикнул: «Песня мертвых! Связь для мертвых!»
Два раза вступил мощный хор, так что я невольно несколько раз включил и выключил магнитофон. «Твое радио мешает!» — прокричал мужской голос.
Так как я был уверен, что слышу обычную радиопередачу, я никак не отреагировал, пока не услышал громкий сигнал.
«Старый еврей» находился рядом с микрофоном (или переговорным устройством). Система работала неудовлетворительно, потому что его голос несколько раз треснул, и у него сорвались слова, видимо, нарушающие правила, но он быстро овладел ситуацией и начал имитировать польского или еврейского диктора.
«Контакт с маленьким Гитлером», — раздалось несколько раз на большой громкости. «Авторское право, — быстро добавил он, помолчал немного, а затем раздраженно пробормотал на смеси языков, — с этим радаром сам черт не пообедает»
Что бы ни означала его странная немецко-итальянско-шведская языковая смесь, произнесено это было с торжественностью субботней службы.
Однажды вечером я услышал выступление хора, показавшееся мне действительной передачей из Каира, но на самом деле звучавшее на смеси немецкого, шведского и итальянского языков.
Упоминались Гитлер, Мелархойден. «Старый еврей» вставлял шутки в своей обычной простой манере. Во время короткой паузы он обратился к Лене и кроме всего прочего сказал: «Lena, nimoststarten!» (Лена, ты начинаешь). После этого хор продолжил в прежнем ритме, обращаясь к Лене: «А теперь — теперь радар времени у тебя. Все дела в сторону, только Фридель может сейчас ничего не делать… он сидит в темноте, бедняга Фридель».
В заключение «Старый еврей» проговорил ясно и выразительно: «Это мертвые, ты должен понять — на севере — Ваше здоровье».
Большинство сообщений от мертвых приходил о на таком забавном образном языке. Видимо, они преодолели унылую монотонность земного рационализма, они говорили спонтанно, символично и радостно.
Очевидно, именно в задачу Лены входило помогать мне, сидящему в темноте, и подавать мне знаки и сигналы, потому что она отвечала за радар времени, обеспечивающий связь между четвертым измерением и нашим земным временем.
В конце мая я получил сообщение, которое даже сейчас, спустя годы, я считаю одним из наиболее впечатляющих и интересных. Его содержание настолько значительно, что я даже сегодня не решаюсь опубликовать его полный текст, пока тщательно не запишу его, используя фильтры и усилители. Когда немецкие исследователи помогут мне полностью удалить помехи, я смогу опубликовать текст в виде брошюры с добавлением еще нескольких интересных сообщений, которые до сегодняшнего дня еще не были полностью проанализированы. Как бы то ни было, я подожду, пока не будут устранены все помехи, и у нас не будет точного и ясного текста.
Эта передача может рассматриваться в качестве исторического документа, потому что в ней звучит характерный голос Гитлера.
В то время новые сообщения приходили почти каждый день, число моих невидимых друзей росло. В контакт со мной входили умершие друзья моей юности, родственники, многочисленные знакомые, часть из которых я совсем забыл. Они называли свои имена и с волнением ждали, узнаю ли я их голос. Однако не все называли себя по имени.
Были голоса, которые пожелали остаться неизвестными, другие скрывались за кодовыми именами. В таких случаях мы обычно имели дело с известными личностями, которые по понятным причинам выжидали и действовали с осторожностью.
Двое моих друзей юности, Буркхард В. и Герборт Б. были первыми, кто мне открылся, и чьи голоса и интонации были мне хорошо знакомы.
Последний раз я видел Буркхарда В. в 1930 году. Эта очень странная встреча произошла в берлинском метро. До этого мы не виделись 12 лет. Буркхард к тому времени уже несколько лет учился в Берлинском техническом университете, а я как раз приехал в Берлин, чтобы продолжить свою вокальную подготовку. Когда я внезапно увидел своего друга, сидящего напротив в вагоне метро, меня охватило какое-то парализующее замешательство. Я молча смотрел на него и не знал, что делать, обнять его или остаться сидеть. Я заметил, что Буркхард украдкой поглядывает на меня, потом он мягко покачал головой, и на его лице промелькнула грустная улыбка. Все его существо говорило: «Нет, нет, это не может быть Фридель!»
Никто из нас не произнес ни слова, На следующей станции Буркхард вышел и затерялся в толпе. Я больше никогда его не видел, потому что через полгода он умер от болезни легких. Я так и не простил себе своего глупого замешательства.
Второй мой друг детства, Герборт Б., тайком уехал из Одессы в 1918 году и бежал в Румынию вместе с семьей. Также как и с Буркхардом, нас связывали общие интересы и тесная дружба. Однако оба они сильно различались по характеру. Герборт был творец идей, искатель по жизни и горел желанием проникнуть в суть вещей. Буркхард был более практичны м. Ему легко давалась учеба, он оценивал вещи трезво и объективно. Он развил в себе суховатое и очень индивидуальное чувство юмора, за которым скрывалась чувствительная и добрая душа.
В конце Второй мировой войны Герборта призвали в армию переводчиком. В России он пропал без вести, возможно, умер в лагере для военнопленных.
Его младший брат Вальди, который также был моим другом, попал в плен в России и умер от тифа, как мы узнали позже. Я вскоре заметил, что Герборт играл руководящую роль в ином мире. Он участвовал в процессе пробуждения мертвых, и его сообщения отличались ясностью и серьезностью. Именно он вступил со мной в контакт уже осенью 1959 года. Во многих записях имя и фамилия Герборта обнаруживались очень ясно. Буркхард же несколько раз называл только имя. Буркхарду нравилось шутить, и он сохранил свою юношескую манеру говорить, которая состояла в том, что он соединял длинные фразы в галопирующем, синкопированном ритме, произнося их громко и быстро, с изменением акцента.
Буркхард, казалось, не забыл нашу странную встречу в метро, потому что однажды спросил меня со скрытой усмешкой: «Ты узнал своего Буркхарда?» Так как мы выросли в России, то оба говорили по-немецки и по-русски. Однако сейчас у Буркхарда появилась привычка вставлять шведские слова и предложения, и он делал это с безукоризненным произношением.
В то время у меня были контакты с графом Чиано, родственником Муссолини. Он сразу же представился. Голос его был приятным, а речь правильной. Он сказал, что знаком с новым методом использования радио и назвал эту связь «porta nova».
