Вернон Вульф - Холодинамика. Как развивать и управлять своей внутренней личностной силой
Затем я взял Этель за руку. Она посмотрела на меня ясными голубыми глазами, наполненными облегчением, доверием и пониманием.
«Этель», — сказал я, — «я хочу, чтобы вы сделали кое-что перед следующим нашим процессом. Я хотел бы, чтобы вы взяли эту страницу с шестью стадиями развития, и хотел бы, чтобы вы изучили ее. (См. сх. 1) Муррей, вы будете делать это вместе с ней?» — он кивнул в знак согласия.
«Возьмите это, чтобы вы знали каждую стадию. Обсудите ее вместе. Потом посмотрите, есть ли у вас обоих какие-нибудь забавно расположенные образы, или холодайны, что, возможно, влияет на вас на каждой из стадий.
В следующий раз мы посмотрим на это с другой стороны.
И еще — большинство холодайнов, управляющих нашими жизнями, смоделированы с нашего семейного древа. Здесь есть обозрение того, как смотреть на семейное древо, ваших родителей, бабушек и дедушек и других, которые были моделями для ваших холодайнов. Я бы хотел, чтобы вы заполнили генограмму, насколько вы сможете, и мы обсудим это в следующий раз. Хорошо?» (См. сх. 2) Она наклонилась вперед и чуть обняла меня. «Как скажете, доктор», — улыбнулась она. Муррей подошел и пожал мою руку. «Спасибо, доктор, я никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Увидимся на следующей неделе». Он не мог пройти через дверной проем, удерживая мою руку.
«О, извините!» — сказал он кратко с полудетской улыбкой. Я помахал им рукой перед тем, как вернуться.
Что Муррей и Этель узнали в первые минуты отслеживания, — это то, что разум Муррея дирижировал обстоятельствами (вспышками гнева) для того, чтобы прийти к обладанию справедливостью, дружбой и любовью, но не знал, как получить это, кроме как изливая свой гнев. Эта часть разума ждала какого-то нового развития, которое бы освободило его от детской травмы.
Этель была частью проблемы. Как жертва, она очень сильно контролировала себя и рационально оборонялась со всей серией ожиданий от Муррея, от его жизни, их отношений и всего того, «как должно было быть».
Никто из них не имел никакого воздействия на его вспышки гнева, кроме подбрасывания топлива на уже «тлеющие» холодайны. Этель и Муррей установили резонирующее энергетическое поле внутри своих отношений: ее рациональный контроль рыл яму его иррациональному характеру. Их брак стал огромным забавным до боли реальным полем битвы для них обоих.
Этель сначала отказалась перестать быть «рациональным контролером». Ей нужно было время, чтобы увидеть, как все будет меняться, и она хотела посмотреть, сможет ли она «отобрать» у Муррея его новый зрелый холодайн. Это был способ продолжения игры. Это также был способ обретения уверенности, что изменение со стороны Муррея искреннее и эффективное. В следующий раз она призналась, что у Муррея не возникает раздражения несмотря на любые попытки дать ему возможность это проявить. Он выбрал в каждом случае реализовывать решения от «дедушки». Когда Этель пришла на следующую встречу, она уже была готова к своему отслеживанию. Позже мы исследовали жестокость гнева Муррея, и как это влияло на Этель. Муррей эмоционально и физически обижал Этель и некоторых других людей. Ее страх закрыл ее перед ним и закрыл ее сексуальные проявления, их спонтанность и, как позже описала Этель, «медленно убивал наши отношения».
Когда мы представили гнев Муррея и превратили его в зрелую заботу, мы смогли добраться до страхов Этель и закрытых форм. Она уже знала, что это были защитные реакции. Самым волнующим событием для нее и для всех нас было пережить ее трансформацию по мере того, как она становилась зрелой вместе с Мурреем. Она научилась отслеживать его эмоциональную интенсивность и способствовала его развитию лучше, чем если бы стала контролером или проявляла материнскую заботу и поэтому была бы эмоционально закрытой. В их отношениях создалось новое измерение.
Большинство из нас похожи на Муррея и Этель: «в ранней» жизни мы развиваем незрелые холодаины, которые дирижируют нашими проблемами — как личными, так и коллективными. То, что мы называем «социально нездоровым», — такие вещи как преступления, пристрастие к наркотикам, алкоголизм, бедность и невежество, — и то, что мы называем «мировыми проблемами», — как война, голод, экономическая депрессия и загрязнение окружающей среды, — все это результаты таких незрелых холодайнов, стоящих за примитивными коллективными верованиями. Когда бы мы ни позволяли этим верованиям существовать, не бросая нам вызов, мы наделяем силой их незрелый холодайн, и это становится частью проблем, но не частью их решения.
Универсальное решение находится в отслеживании незрелых холодайнов, доведении их до зрелости. Сколько бы гнева в мире можно было бы преодолеть и довести до зрелой заботы и дружбы, если бы люди повсюду пережили бы то, что сделали Этель и Муррей. Какое бы воздействие мы все имели бы, если бы люди повсюду научились принципам холодинамики и применяли бы особую технику отслеживания для того, чтобы созрели холодаины, которые обусловили такое чувство, как гнев.
Можем ли мы действительно изменить физику разума? Можем ли мы сознательно желать для себя лучшей жизни?
Может ли этот поднимающийся прилив преступлений, убийств, изнасилований, кровосмешения, наркомании, алкоголизма, самоистязания и истязания других действительно быть повернут в другое русло? Возможно ли, чтобы каждый из нас имел реальное влияние на наш мир. Я, исходя из своего опыта, настойчиво заявляю: «Да!»
Каждый день я получаю письма и звонки от людей, восхищенных работой процесса, восхищенных теми волнующими изменениями, какие внесло отслеживание в их жизнь. Одни обрели покой, который всегда искали. Другие нашли глубокий смысл в своих интимных отношениях. Семейные узы стали более крепкими, браки стали более наполненными, личная жизнь многих обрела новые качества согласованности и гармонии.
Далее следует третья история болезни; она имеет дело с интимностью.
Отслеживание интимностиВ обеденный перерыв со мной хотела встретиться молодая пара. Я просмотрел архив. Оба работали. Фрэнк был сталеваром, Сьюзанн — агентом по недвижимости. Они были женаты два года и три месяца, детей у них не было.
У Фрэнка была густая, аккуратно подстриженная борода. Он был почти шести футов ростом, крепкого сложения, широкоплечий, с большими и шершавыми руками. Сьюзанн была красивой и стройной женщиной с темными волосами и большими выразительными глазами, которая с первого взгляда казалась хладнокровной и поразительно женственной.
Вид у Фрэнка, когда он вошел, был внушительным, Сьюзанн тоже была решительно настроена. У обоих была проблема, и оба хотели сразу же приступить к делу. Я указал им на стулья. Начала Сьюзанн: «Благодарю вас, что вы смогли встретиться с нами так скоро. У нас с Фрэнком разные мнения, и нам нужен арбитр».
— «Разница мнений! Черт! Или ты сделаешь аборт, или все кончено, женщина!»
Он сидел на краю стула, локтями упираясь в колени, и показывал на нее пальцем: «Ты не поймаешь меня этим нежеланным…!»
— «Фрэнк», — начала было она, но он перебил ее: «Нет! Я не буду его иметь! Или мы сделаем его вместе, или все кончено. У нас был уговор, и ты… хорошо знаешь это. Ты это сделала. Ты говорила, что этого не случится до тех пор, пока мы оба не захотим. Теперь сама позаботься об этом. Я ничего не желаю с этим делать!»
Сьюзанн умоляюще обратилась ко мне: «Видите, доктор Вульф, какой он безрассудный». Я заглянул за пределы того, что она говорила и с облегчением вмешался: «Нет, я не думаю, что он безрассудный, я думаю, мы должны выслушать его, „с осторожным акцентом“ посмотреть глубже на вопросы, которые он затрагивает.»
Сьюзанн повернулась к нему и спросила: «Что это на самом деле, Фрэнк?» Ее переход был заметным. Она сменила оборонительную позицию на исследовательскую, не теряя самообладания, теперь она была «вся внимание», она повернулась на своем стуле лицом к Фрэнку и прямо посмотрела на него. Ее глаза выражали полное внимание. Фрэнк сразу смягчился, ему уже не нужно было кричать и ругаться, он принял ее внимание: «А… я не знаю…», — пробормотал он и опустил голову: «Я просто не думаю, что надо загонять человека в западню, чтобы любить его».
— «Но никто не делает этого, нет!»
— «Так чего же вы на самом деле хотите, Фрэнк?» — вмешался я, смотря на Сьюзанн, но голосом направляя Фрэнка: «Вы хотите, чтобы ваши отношения были двусторонними. Вы оба хотите друг от друга принятия решения».
Я хотел войти в положительные намерения Фрэнка. Это надежный способ покончить с конфликтом. Фрэнк посмотрел вверх, мой пристальный взгляд на Сьюзанн говорил ей СЛУШАТЬ И НАБЛЮДАТЬ, я вернулся к Фрэнку.
«Я не хочу детей сейчас», — сказал он, — «Я не могу справиться с этим. Это не в моих планах сейчас… И НИКТО не заставит меня это сделать!»
Тема «принуждения» была важна для него. Он сразу становился раздраженным, когда думал, что кто-то его принуждает. Я посмотрел на Сьюзанн и сказал: «Итак, Фрэнк, когда впервые женщина вынудила вас делать что-то, что стало для вас ловушкой?» Я сказал это мягко и тихо, но мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Он поднял голову и сказал «Боже мой! Я никогда не думал об этом! Я, я был…» Он посмотрел на свою жену.
