Якоб Беме - Аврора, или Утренняя заря в восхождении, или…
67. Теперь ты скажешь: но ведь и воду нельзя зажечь так, чтобы она засветилась? Да, милый человек, здесь кроется тайна: дерево, которое ты зажигаешь, тоже не огонь, а темная палка, однако огонь и свет берут от него свое начало; но ты должен разуметь: от сладкого качества воды, а не от палки, то есть от тучности, которая есть дух в ней.
68. В стихийной же воде на земле первенство или верх имеет не сладость, а терпкое, горькое и кислое качества; иначе вода не была бы смертной, но была бы как та вода, из которой сотворено небо. Я докажу тебе, что в стихийной воде на земле первенство имеют терпкое, кислое и горькое качества.
69. Возьми ржи, пшеницы, ячменя, овса или чего угодно, в чем бы первенствовало внутри сладкое качество, размягчи это в стихийной воде и потом нагрей, и тогда сладкое качество отнимет первенство у других; и зажги потом эту воду, и ты увидишь тогда также и дух, оставшийся в воде от тучности зерна и победивший воду; то же самое ты можешь видеть и на примере мяса: мясо не горит и не светит, один только тук горит и светит.
70. Теперь ты, может быть, спросишь: как это бывает или каким образом? Вот смотри: в мясе первенство имеют терпкое, кислое и горькое качества, а в туке — сладость: поэтому тучная тварь всегда бывает радостнее тощей, ибо сладкий дух сильнее кипит в ней, нежели в тощей; ибо свет природы, который есть дух жизни, ярче светит в ней, нежели в тощей; а в этом самом свете в сладком качестве состоит ликование или радость, ибо терпкое и горькое качества ликуют в нем: ибо они рады быть утолены, напитаны и освещены сладким и светлым качествами. Ибо в терпком нет никакой жизни, но терпкая, холодная, жесткая смерть; и в горьком нет никакого света, но темная, горькая и свирепая мука, дом дрожащего и яростного страшного бедствия.
71. Потому, когда они пируют у сладкого и светлого качества, то заражаются им и становятся приятными, а также радостными и ликуют в твари; поэтому никакая тощая тварь не бывает радостною, разве только когда зной имеет в ней первенство: тогда, даже будучи тощей и имея мало тука, она бывает все же отличной сладости. Напротив, иная тварь имеет много тука и бывает тем не менее совсем меланхолична; причина этому та, что тук ее склонен к стихийной воде, где сильны терпкое и горькое качества.
72. Далее, если ты разумный человек, то смотри: дух, который поднимается (рождается) из зноя, берет из сладкого качества свой исход, свое восхождение и сияние; поэтому сладкое качество есть дружеская воля его и господствует в кротости; и кротость и смирение есть собственное его жилище; и это есть ядро Божества: и потому зовется Он Богом, что Он сладок, кроток, дружествен и благостен; и потому зовется Он милосердным (barmhertzig), что Его сладкое качество восходит в терпком, кислом и горьком и утоляет, услаждает, орошает и освещает их, чтобы они не оставались темною долиною.
73. Ибо пойми только в тучности свой материнский язык, ты найдешь в нем такое же глубокое основание, как и в еврейском или латинском, хоть ученые и кичатся ими, как безумные девы; это ничего не значит, наука их ныне на склоне. Дух свидетельствует, что еще прежде, чем настанет конец, иной мирянин будет больше знать и разуметь, нежели знают ныне умнейшие ученые: ибо врата небес отверзаются; и кто не будет сам ослеплять себя, тот поистине увидит их. Жених увенчает свою невесту, аминь.
74. Смотри: слово barm помещается только на твоих губах; и когда ты говоришь barm, то закрываешь рот и вбираешь звук назад; и это есть терпкое качество, замыкающее слово, то есть слагающее его воедино, так что оно становится твердым или звучит; а горькое качество расчленяет его.
75. То есть, когда ты говоришь bar, то последняя буква г рокочет и ропщет, как дрожащее дыхание, и это производится горьким качеством, которое бывает дрожащим. Теперь, слово barm — мертвое, непонятное слово, которого никто не разумеет: это значит, что оба качества, терпкое и горькое, суть жесткие, темные, холодные и горькие существа и не имеют в себе никакого света; поэтому вне света нельзя понять их силы.
76. Когда же говорят barmhertz, то второй слог hertz выталкивают из глубины тела, из сердца: ибо слово hertz произносит истинный дух, поднимающийся (рождающийся) из зноя сердца, в котором восходит и кипит свет.
77. Теперь смотри: когда ты говоришь barm, то оба качества, терпкое и горькое, весьма медлительно слагают воедино слово barm: ибо это долгий, бессильный слог по причине немощи качеств. Когда же ты говоришь hertz, то дух быстро, как молния, вылетает в слове hertz и дает различение и смысл слова. Но когда ты произносишь ig, то улавливаешь дух посреди двух прочих качеств, так что он должен остаться внутри и сложить слово.
78. Такова Божественная сила: терпкое и горькое качества суть салиттер Божественного всемогущества; сладкое качество есть ядро милосердия, по которому все существо со всеми силами зовется Богом. Зной есть ядро духа, откуда исходит свет, и загорается посредине в сладком качестве, и уловляется терпким и горьким как находящийся в средине их: в нем рождается Сын Божий; и это есть истинное сердце Божие.
79. И пламя света, или молния, светящая мгновенно во всех силах, подобно солнцу во всем мире, — это есть Дух Святой; он исходит из ясности Сына Божия и есть молния и острота: ибо Сын рождается посреди других качеств и бывает пленен другими качествами.
80. Разумей правильно эту высокую вещь: когда Отец произносит слово, то есть рождает своего Сына, что бывает непрестанно и вечно, то это слово берет прежде всего начало свое в терпком качестве, где оно собирается, и в сладком оно берет свой источник, и в горьком заостряется и движется, и в зное восходит и зажигает срединный сладкий источник.
81. И вот горит одновременно во всех качествах от зажженного огня, и огонь горит из качеств: ибо все качества горят; и этот огонь есть один огонь, а не много огней.
82. И этот огонь есть истинный Сын Божий, непрерывно рождающийся таким образом от вечности и до вечности: это готов я доказать на небе и земле, звездах и стихиях и на всех тварях, на камнях, на листве и траве, даже на самом диаволе; и доказать, но одними только живыми и непреодолимыми, непререкаемыми и неопровержимыми, крепкими доводами; даже превыше человеческого разума и вопреки ему; и, наконец, вопреки всем вратам диавола и ада, — если бы это не заняло здесь слишком много места.
83. Однако об этом будет речь во всей книге, во всех главах и частях, и ты, наверное, встретишь это при создании тварей, равно и при сотворении неба, и земли, и всех вещей, что более уместно да и понятнее для читателя.
84. Теперь заметь: из этого же огня исходит молния, или свет, и движется во всех силах и имеет в себе родник и остроту всех сил. И так как он порожден через Сына из всех сил Отца, то теперь он в свой черед делает все силы в Отце живыми и подвижными; и через того же духа составлены все святые ангелы и образованы из сил Отца; и тот же дух сохраняет и держит все и составляет все: все произрастания, и цвета, и тварей на небе, и в сем мире, и над небом всех небес, ибо рождение Святой Троицы повсюду таково, и не иное, и в вечность не станет иным.
85. Но когда огонь зажигается в твари, то есть когда тварь восстает чрезмерно, как это сделал Люцифер и его легионы, то свет погасает и восходит яростный и жгучий источник, источник адского огня, то есть дух огня восходит в яростном качестве.
86. Заметь при этом, как это совершается или может совершиться: ангел составлен воедино из всех сил, как я уже подробно описал; когда же он восстает, то восстает сначала в терпком качестве и стягивает его воедино, как женщина, собирающаяся родить, и сжимается; отчего терпкое качество становится так жестко и остро, что сладкая вода не может более проницать его и кротко подниматься в твари, но пленяется терпким качеством, и иссушается им, и превращается в жесткий, острый, яростный холод; ибо она становится грубой от терпкого стягивания и теряет свой светлый блеск и свою тучность, в которых восходит светлый дух, дух святой, ангельской и Божественной жизни; и этот дух так жестоко бывает стянут и сжат терпким качеством, что засыхает в сладкое тощее дерево.
87. И когда затем горькое качество восходит в засохшем сладком, то сладкое не может более укротить его и напоить своею сладкою светлою водою, ибо она высохла: тогда горькое качество неистовствует, и бушует, и ищет покоя или пищи, и не находит их, и мечется в теле изголодавшимся ядом.
88. Когда же затем зной зажигает сладкое качество и хочет утолить свой зной в его сладкой воде, откуда он восходит и светит во всем теле, то не находит ничего, кроме жесткого, тощего и сладкого источника, в котором нет больше сока, ибо сок совсем высушен терпкостью.
89. Тогда зной зажигает сладкий источник в намерении утолиться им, но там нет больше сока; и сладкий источник горит и раскаляется теперь, подобно жесткому, иссохшему камню, и не в состоянии более возжечь свой свет. И все тело остается теперь темною долиною, в которой нет ничего: в терпком качестве — кроме яростного, жесткого холода; в сладком — кроме жесткого, раскаленного огня, где яростный зной восходит во всю вечность; в горьком — кроме неистовства, бушевания, жаления и жжения.
