Хосе-Мария Эскрива - Христос Проходит Рядом
Среди тех, кто не знает Иисуса, есть множество честных людей, которые умеют быть отзывчивыми из естественной деликатности: они искренни, благовоспитанны и сердечны. Если они, если все мы не будем противиться Христу, не помешаем Ему лечить от слепоты наши глаза, прилагая к ним брение, которое в Его руках становится лучшим лекарством, то скоро земные реальности и вечные истины откроются нам в новом свете – в свете веры. Мы обретем чистоту взгляда.
Тут призвание христианина, полнота той любви, которая долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит221.
Любовь Христова не ограничивается только добрыми чувствами к ближнему или только благотворительностью. Любовь, дарованная душе Богом, преображает изнутри разум и волю: она придает духовные основания как дружбе, так и радости делать добро.
Обратимся к исцелению хромого, описанному в Деяниях апостолов. Петр и Иоанн идут в храм и встречают при дверях хромого от рождения. Все это напоминает исцеление слепого, но ученики уже не думают, что эта беда вызвана личными грехами больного или ошибками его родителей. Они говорят: Во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи222. Когда-то они сеяли непонимание, а теперь – милосердие; когда-то произносили смелые суждения, а теперь совершают чудо исцеления во имя Господа. И снова Христос проходит рядом! Христос, продолжающий Свой путь по улицам и площадям мира сего в Своих учениках, христианах. Я прошу Его с ревностью пройти в душах тех, кто слушает меня сегодня.
Уважение и милосердие
Поведение учеников Иисуса в сцене со слепым кажется нам странным – но ведь они поступали в полном согласии с поговоркой: “Думай плохое – и не ошибешься”. Позже, когда они лучше познали Христа и поняли, чт- значит быть христианином, их суждения наполнились пониманием к ближнему.
В любом человеке, – пишет Святой Фома Аквинский, – есть черта, благодаря которой он может выглядеть высшим в глазах других, по словам апостола: “по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя” (Флп 2. 3). Вследствие чего все люди должны почитать друг друга223. Размышляя о добродетели смирения, мы понимаем, что уважение к человеку, его чести, его чистым намерениям, его частной жизни – это не формальность, не что-то поверхностное, но основа милосердия и справедливости.
Христианское милосердие не ограничивается помощью нуждающимся. Его смысл – в понимании и уважении любого человека и природного достоинства, присущего человеческой личности, сыну Творца. Поэтому мы можем утверждать, что всякий посягающий на человеческую личность, ее репутацию, ее честь, не знаком с некоторыми истинами нашей христианской веры или не умеет применять их в жизни. Этот человек не имеет в душе истинной любви Божией. Любовь, которою мы любим Бога и ближнего, – одна и та же добродетель, ибо Бог является именно той причиной, по которой мы любим ближнего, и потому мы любим Бога, когда любим ближнего с любовью224.
Я надеюсь, что мы сумеем извлечь из этой беседы пред Ликом Божиим очень конкретные результаты. И прежде всего – решение не судить ближнего, не оскорблять его даже сомнением и топить зло в обилии добра, сея вокруг себя искренность, справедливость и мир.
Мы также примем решение никогда не огорчаться, когда другие сомневаются в чистоте нашего поведения, когда кто-то ложно истолковывает добро, сотворенное нами с помощью Божией. И, судя ложно о наших намерениях, считает наше поведение нечестным и лицемерным. Мы будем всегда прощать с улыбкой. И если сочтем по совести, что должны говорить, то будем говорить ясно и без злопамятства. Когда нападают на нас лично – пусть жестоко, пусть недостойно, – мы будем отдавать себя в руки нашего Отца, облачась в божественное молчание: “Iesus autem tacebat”, Иисус молчал225. Будем заботиться лишь о том, чтобы творить добро, предоставив Ему Самому сделать так, чтобы оно светило перед людьми226.
8. ВНУТРЕННЯЯ БОРЬБА*
Праздник, который мы отмечаем сегодня, – это (как и все христианские праздники) прежде всего праздник мира. Пальмовые ветви напоминают нам о том моменте из Книги Бытия, когда Ной помедлил еще семь дней других; и опять выпустил голубя из ковчега. Голубь возвратился к нему в вечернее время; и вот, свежий масличный лист во рту у него: и Ной узнал, что вода сошла с земли227. Сегодня мы вспоминаем установление и утверждение во Христе союза между Богом и Его народом, ибо Он есть мир наш228. В духе чудесного единства старого с новым, которое характерно для Литургии нашей святой Католической Церкви, мы повторяем сегодня эти слова глубокой радости: Дети иудеевы, неся пальмовые ветви, вышли навстречу Господу и восклицали: “Слава в вышних!”229
Это восклицание, обращенное к Иисусу, соединяется в нашей душе с другим – с тем, которым небеса приветствовали Его Рождество в Вифлееме. Когда Он ехал, – пишет святой Лука, – постилали одежды свои по дороге. А когда Он приблизился к спуску с горы Елеонской, все множество учеников начало в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они, говоря: Благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних!230
И на земле мир…
Мир на небесах, “Pax in coelo…” А на земле? Почему на земле нет мира? То, что есть, – только видимость, хрупкие обязательства, равновесие страха. Но мира нет. Нет его и в Церкви. Множество разногласий раздирают белый хитон Невесты Христовой. Нет мира во многих сердцах, что втуне тщатся загасить душевное беспокойство, непрестанно суетясь и стремясь получить мелкое удовольствие от обладания земными благами; но оно не утоляет жажду, ибо всегда оставляет привкус печали.
Пальмовые ветви означают победу, – пишет бл. Августин. – Господь готовится к триумфу, умирая на Кресте. Под знаком Креста Он идет к победе над Дьяволом, князем смерти231. Христос – наш мир, ибо Он победил. И победил потому, что боролся со злобой в сердцах человеческих.
Христос, Который есть наш мир, является также и нашим путем232. Если мы хотим быть в мире, то должны за Ним последовать. Мир – следствие войны, борьбы аскетической, борьбы внутренней, которую каждый христианин должен вести в своей жизни против всего, что не идет от Бога: против гордыни и чувственности, эгоизма, легкомыслия и скудости сердца. Бесполезно громко требовать внешнего покоя, если нет покоя в совести, в глубине души, ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления.233
Борьба как обязательство любви и справедливости
Но не стал ли язык этот бренным? Не мы ли сами его изменили, приспосабливая к своей личной слабости, которую привыкли прятать под покровом различных псевдонаучных терминов? Не утвержден ли нами некий молчаливый уговор считать истинным благом деньги, на которые можно все купить, или власть над людьми, или хитрость, посредством которой можно занять и удержать высокий пост, или мудрость человеческую, которая считает себя взрослой и уже превзошедшей все священное?
Я не пессимист и никогда пессимистом не был, ибо знаю через веру, что Христос победил окончательно и дал нам в залог победы заповедь, которая является и обязательством – обязательством бороться. Мы, христиане, добровольно принимаем на себя это обязательство любви в ответ на призыв благодати Божией. Это дает нам твердость в борьбе, ибо мы знаем, что так же слабы, как и другие люди, но если воистину постараемся, то станем утешением Господа – солью земли, светом жизни и закваской мира.
Пылкое желание упорствовать в Любви – это общая обязанность христиан и долг справедливости. Оно проявляется в постоянной борьбе. Предание Церкви называет христиан “milites Christi”, воинами Христа, которые поддерживают других, постоянно борясь с дурными наклонностями в себе. Бывает, что духовное зрение отсутствует, и господствует в умах неверие – это мешает нам видеть, что жизнь на земле – это битва. Нам лукаво внушают, что, называя себя воинами Христа, мы рискуем превратить веру в инструмент насилия для достижения временных, преходящих целей. Это досадное упрощение, внушенное трусостью и любовью к комфорту.
Нет ничего более далекого от христианской веры, чем фанатизм, который проявляется во всевозможных союзах светского с духовным. Эта опасность исчезает, если мы понимаем борьбу в духе учения Христова: как преодоление себя самого, своего эгоизма – чтобы больше любить Бога и служить всем людям. Отказаться от такого понимания – значит объявить себя побежденным до начала битвы, уничтоженным, утратившим веру, с падшей душой, заблудившейся в мелких удовольствиях.
Для христиан духовная брань под взглядом Господа и братьев по вере – необходимость и прямое следствие их звания. Поэтому тот, кто не борется, изменяет Иисусу Христу и Его мистическому Телу, Которое есть Церковь.
