Прем Шуньо - Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра
Раджнишпурам находился в долине, окруженной горами. С самой высокой точки нашего «города» можно было видеть длинную череду холмов, просвечивающих в голубой дымке. Чтобы добраться до вершины хотя бы одного из них, нужно было ехать на машине. Дороги были крутыми и извилистыми, и к тому же их никто не ремонтировал годами, а снег и дожди так их размывали, что почти все время нужно было ехать очень осторожно. Часто, спускаясь с гор, мы сталкивались с местными жителями, проезжающими мимо на своих пикапах. Желая повеселиться, эти люди целились в нас из ружей. Иногда местные жители стояли на обочине, показывая нам средний палец или бросая в нас камни. Зимой дороги были скользкими, а обломок скалы, оставшийся после лавины, мог повредить машину, так что механикам на местной автостанции не раз приходилось чинить наш «роллс-ройс».
Здесь не было буйной растительности: порой до самого горизонта взгляд не встречал ни единого деревца. Местность казалась заброшенной. То тут, то там попадались отдельно стоящие сараи или дома, почерневшие от суровой непогоды и покосившиеся настолько, словно по ним прошел жестокий ураган. На многих домах были доски с надписью: «Покайтесь, грешники. Иисус вас спасет». И на этой «христианской» земле Орегона жители вешали на свои заборы из колючей проволоки трупы койотов, и те гнили там до тех пор, пока от них не оставалось ничего, кроме головы и пустой шкуры.
Однажды, возвращаясь поздним вечером с прогулки по ледяной равнине, я заметила, как Ошо садится в машину. Обычно с ним всегда кто-нибудь ездил, но на этот раз он был один. Я подошла к машине, открыла дверь и спросила, не хочет ли он, чтобы я поехала с ним. И услышала в ответ твердое «нет». Я побежала к Вивек и рассказала ей о случившемся. В надежде догнать Ошо мы бросились к ее машине. Ошо уехал минут на пять раньше нас, причем на «роллс-ройсе», а у нас был всего лишь «бронко». К тому же у этого «бронко» был существенный недостаток, который мы обнаружили уже в пути: его заднюю часть постоянно заносило.
Дорога была скользкой, и после одного из опасных поворотов на горной дороге Вивек призналась, что на самом деле не умеет водить и никогда не сдавала на права. Лет двадцать назад в Англии она была всего на одном занятии, после чего ни разу не садилась за руль. Ей просто захотелось, чтобы на ранчо у нее была машина, и она соврала Шиле, что у нее есть права. Оглядываясь назад, я понимаю, что, скорее всего, сошла с ума от такого заявления, потому что мысль, которая пришла мне в тот момент в голову, никак не назовешь разумной. Я подумала: «Раз эта женщина не боится, я могу ей доверять!»
Начался град, и, продираясь сквозь шторм, мы побили все рекорды скорости, желая догнать Ошо. Мы могли лишь гадать, в каком направлении он уехал, и вскоре поняли, что на открытой дороге нам его не догнать. Остановившись у обочины, мы стали ждать его в надежде, что он развернется и поедет обратно в Раджнишпурам. Мимо нас проезжали машины. Из-за ослепительного света фар и брызг дождя у нас было всего десять секунд, чтобы понять, была ли то машина Ошо или чья-то еще. После нескольких неудачных попыток догнать не ту машину мы все же увидели его «роллс-ройс»! Прыгнув в «бронко», мы помчались за ним, сигналя и мигая фарами. Он нас заметил, и мы успокоились. На самом деле, все пошло хорошо, когда мы поняли, что можем в безопасности сопроводить его до Раджнишпурама. Подъехав к ранчо, мы припарковали машины и молча вошли в дом. Больше об этом случае никто никогда не вспоминал.
Хотя я ни разу не видела других просветленных мастеров, я уверена, что есть кое-что, в чем они похожи: никогда не угадаешь, что они будут делать в следующий момент. Нет, скорее угадаешь: они будут делать ВСЕ ЧТО УГОДНО, лишь бы вас «разбудить». Почему той ночью Ошо решил покататься один?
В ту зиму дороги были такими коварными, что Ошо пять раз скатывался в канаву на обочине. И каждый раз, когда это происходило, с ним была Вивек. Однажды она даже сильно повредила спину. Но каждый раз ей приходилось выбираться на дорогу и голосовать, надеясь при этом, что в проезжающей машине не окажутся наши грубые соседи. Ей было нелегко оставлять Ошо в машине одного. Как она рассказывала, он просто сидел, закрыв глаза, будто медитировал в своей комнате.
Ошо выезжал на автомобиле дважды в день. Однажды вечером Вивек вернулась домой, вся дрожа. Она рассказала, что неожиданно возникшая на дороге машина притерлась к их машине и начала толкать ее, пытаясь столкнуть на обочину. Это, кстати, было обычным делом, но всегда пугало. Часто это были пикапы, в которых сидели два или три ковбоя, выкрикивавших оскорбления. Толкать машину Ошо в попытках убрать ее с дороги было для них чем-то вроде национального спорта, очень веселого и захватывающего. Но в тот вечер, на подъезде к ранчо Ошо встретил идущих ему навстречу двух саньясинов. Он остановился и попросил их помочь. Водитель нападавшей машины услышал, что Ошо просит о помощи, развернулся и поехал в обратном направлении. Двое саньясинов поехали за ним. Парень доехал до своего двора, припарковался, выпрыгнул из машины и начал палить из ружья. Он был в ярости и кричал, что скоро доберется до Ошо. Ребята вызвали шерифа, но тот отказался предпринимать какие-либо меры, потому что преступления не было – пока!
Следующим вечером в то же самое время Ошо вновь отправился на прогулку. Он поехал тем же маршрутом, что и вчера. Вивек отказалась ехать с ним, поэтому поехала я. Я попыталась убедить его выбрать другой маршрут, потому что тот сумасшедший явно знал, в котором часу Ошо ездит по этой дороге. Но Ошо отказался. Он сказал, что волен ездить там, где хочет и когда хочет, это его личный выбор, и что уж лучше его застрелят, чем он будет ущемлять свою свободу. А потом добавил: «Ну и что, что меня застрелят? О’кей, ну и пусть». При этих словах я чуть не подавилась. Для меня это точно было не «о’кей».
Этот вечер казался мне темнее, чем обычно. Ошо остановился посреди пустоши, чтобы сходить в туалет. Я дрожала то ли от страха, то ли от холода, но все же выбралась из машины и ходила вдоль дороги туда-сюда, всматриваясь в темноту и не понимая, почему свобода должна быть важнее безопасности. Сумасшедший в тот вечер не появился.
Были еще случаи, когда мы получали предупреждения, что на дороге Ошо поджидают бандиты, но он всегда ездил только там, где хотел и когда хотел.
На дискурсе он сказал, что ему не нравится ездить по дорогам, на которых есть ограничения скорости. Зачем плестись, как черепаха, если машина может ехать двести сорок километров в час, да и кто вообще обращает внимание на ограничения? Лучше смотреть на дорогу, а не по сторонам. На перекрестках смотреть по сторонам и говорить, когда можно ехать, а когда нет, было как раз моей обязанностью. Ошо никогда не поворачивал головы, сидя за рулем, он всегда смотрел прямо перед собой. Но поскольку я не водила машину, в расстояниях и скоростях я разбиралась плохо и к тому же не знала правил дорожного движения. Может быть, если бы я все это знала, то нервничала бы еще больше, а так я просто доверяла своему умению ориентироваться на ходу, и это было важно.
В июле 1982 года мы проводили первое международное празднование. К нам приехало больше десяти тысяч человек со всего мира. Впервые со времен нашего отъезда из Индии все собрались вместе. Мы построили огромный временный Будда-холл, и во время медитаций уровень энергии был высоким необычайно. Ошо приходил и сидел с нами. В последний день фестиваля Ошо кивком головы пригласил Гьян выйти к нему на подиум и станцевать. Двадцать человек подумали, что он обращается к ним, и пошли вперед, а за ними последовали еще сотни людей, так что Ошо скрылся из виду. Я забеспокоилась, но потом поняла, что люди были просто переполнены энергией. Позже Ошо сказал, что присутствовавшие относились к нему так бережно и с таким уважением, что, когда он шел, они отступали назад, освобождая ему проход. Он сказал, что даже те, кто касался его, делали это с глубокой заботой. В то время все казалось таким совершенным. Наш оазис среди пустыни вот-вот должен был расцвести и стать примером того, что тысячи людей могут жить вместе, не отравляя себя разными гадостями, навязанными обществом, религией и политикой.
Фестиваль получился очень красивым. К тому же он выпал на лунное затмение. Уже лежа в постели и наблюдая за тем, как красная луна тонет в утреннем небе, я ощущала себя в раю.
Глава 7
Раджнишпурам – продолжение
Печальный факт человеческой жизни состоит в том, что если человек или группа людей отличаются от вас, то вы их боитесь. Я выросла в маленьком городке Корнуолла, в Англии, где чужаками считались даже жители соседней деревни. И было недостаточно просто родиться в этом городке, чтобы тебя принимали, как свою, нужно было, чтобы хотя бы кто-то из родителей вырос здесь же. Конечно, неудивительно, что местные жители так на нас реагировали, хотя их реакции были чрезмерными и жестокими. Крики местного священника: «Сатанисты, убирайтесь восвояси!», футболки с надписью: «Лучше умереть, чем носить красное» с изображением ружья, направленного в лицо Ошо, и бомба, взорванная в отеле Портленда, – все это было чересчур.
