Владимир Федоров - Служители трёх миров
Но для того, чтобы начать свое повествование, нам невольно придется окунуться в далекую историю. По крайней мере, мысленно преодолеть половину минувшего тысячелетия, потому что все началось с... Колумба. Да, именно первооткрыватель Америки невольно запустил долгий, трагический и сложный механизм, конечным продуктом которого стала вуду.
Еще во время первого из своих четырех знаменитых путешествий к новому континенту, миновав только что нанесенную на карту Кубу, утром 5 декабря 1492 года Колумб увидел большой гористый остров. Своими ландшафтами и растительностью он так напомнил ностальгирующему адмиралу далекую родину, что тот окрестил неведомый кусочек суши Эспаньолой — Маленькой Испанией. Хотя остров на местном языке уже назывался Возвышенным — Гаити. И так уж получилось, что именно эта малая частица вновь открытого огромного континента сыграла особую роль в судьбе Христофора Колумба, став в конце концов его последним приютом.
Поначалу все было прекрасно. Отправленные на берег разведчики были радушно приняты и бескорыстно одарены туземцами и, возвратившись, донесли капитану, что "с этими людьми по красоте и учтивости не смогут сравниться ранее встречавшиеся индейцы". Репутация наглядно подтвердилась буквально через несколько дней, когда один из кораблей небольшой флотилии, попав на отмель, был разбит волнами и аборигены самоотверженно пришли на помощь испанцам. А потом, чтобы утешить гостей и сделать им приятное, по приказу своего вождя-касика, стали каждый день привозить морякам золотые изделия. Воодушевленный адмирал быстро заложил в этом райском месте форт и, оставив в нем сорок человек, поручил подобрать подходящее место для строительства города и начать поиск золотых россыпей. Радушные хозяева поначалу, видимо, даже обрадовались появлению на их земле столь могущественных друзей, обладающих "оружием грома" и могущих наконец-то защитить гаитян от постоянных набегов воинственных карибов, кое-где уже закрепившихся на побережье острова. И действительно почти сразу же, обходя остров под парусами, испанцы в одной из бухт натолкнулись на племя карибов и были встречены их стрелами. В ответ прозвучали пушечные залпы, и главным террористам архипелага пришлось спасаться бегством.
Поскольку основной интерес нашего повествования лежит в сфере древних верований, то логично будет сразу же рассказать, что они представляли из себя у жителей Гаити и других Больших Антильских островов. Итак, религией аборигенов вновь открытого архипелага, естественно, воспринятой христианами-испанцами в силу их взглядов "черной дьявольской верой", был шаманизм. Точнее, одна из его форм, достаточно близких к классической сибирской.
У нас еще будет возможность поговорить о шаманизме во всех деталях, поэтому, обозначив его главные особенности в предыдущей главе, коротко добавим, что для путешествия в иные миры и личного общения там с божествами и духами шаман входит в состояние экстаза или транса. Считается, что при этом физическое тело шамана остается на месте совершения ритуала, а некий энергетический, астральный или ментальный фантом перемешается по месту назначения.
Для обретения подобных качеств будущие антильские чудодеи проходили особую и длительную "теоретическую" подготовку под руководством шамана-наставника, чередуя ее с жестким постом, курением сигар, длительными изнуряющими танцами и "запивая" огромным количеством сока из неведомого доколумбовым европейцам табака. Для усиления наркотического действия последнего неофиты к тому же натирали глаза соком красного перца. В результате уже через шестую ночь они впервые "превращались" в ягуара и летучую мышь, а еще через неделю начинали видеть Великого Индейца или Духа Вод и общаться с ними. Кое-где для легкости полетов в неведомые миры тела новоявленных шаманов оклеивали перьями, да еще и вызывали у них сильнейшую искусственную горячку с помощью особых трав. Колумб лично наблюдал лечебный ритуал уже признанного шамана, когда на голову индейского идола ставилось блюдо с порошком растения когобы, который вдыхался исцеляющим в ноздри "через посредство двух стеблей тростника". И "тамошний жрец, призванный к больному, опьянев и не зная, что делает, говорит страшную нелепицу, считающуюся разговором с духами "цеми" и являющимися, по утверждению жреца, виновниками болезни..."
Разумеется, как мы уже говорили, в глазах "добропорядочных христиан" все это выглядело возмутительными сатанинскими ритуалами, но из дипломатических соображений они тактично закрывали глаза на "странные дикости туземцев". Как говорится, главное, чтобы человек, то бишь индеец, был хороший и нес побольше золота...
Колумб вернулся на Эспаньолу в конце 1493 года во главе уже огромной полуторатысячной экспедиции, куда входили не только матросы, солдаты, сотни погнавшихся за счастьем и богатством безземельных дворян-идальго, но и десятки священников, направленных обращать индейцев в "правильную" веру. Увы, встречать их на берег не вышел никто, а от форта остались одно пепелище. Как рассказал Колумбу вождь, блеск золота и полная свобода затмили морякам разум, они пустились во все тяжкие и были частично перебиты друг другом, частично — выведенными из терпения индейцами.
Не желая портить отношений с островитянами, адмирал попытался максимально загладить конфликт, но прибывшие с ним не сделали из случившегося никаких выводов. Не проявили себя должным образом и святые отцы, и, пока Колумб плавал к берегам Кубы и Ямайки, в "райском уголке" была развязана самая настоящая война.
Интересно, что с тех времен дошел любопытный рассказ о главном кацике-вожде Хатуэйе острова Кубы. Он уже знал, как проявили себя испанцы на Эспаньоле, и, собрав весь свой народ, рассказал, что пришельцы преследуют гаитян из-за своего бога. Затем он вынес ящик, наполненный золотом, и произнес: "Вот их бог, которого они любят, чтят и которому повинуются. Они придут и к нам, чтобы отыскать его. Поэтому устроим в честь него праздник, чтобы он запретил им делать нам зло, когда они сюда появятся". После речи вождя весь народ исполнял ритуальные песни и пляски возле "бога" целую ночь, а затем кацик сказал, что прятать куда-либо христианского бога бесполезно, его нельзя утаить даже в собственном животе, поэтому надо схоронить бога на дне реки Что и было сделано.
Возможно, подобная философия и действа и помогли в чем-то Кубе, а вот на Эспаньоле события стали развиваться, вопреки воле вождей и шаманов, по самому мрачному сценарию. Война там длилась почти год, и Колумб по возвращению тоже принял в ней участие, записав в послужной список "открывателя нового мира" не самые красивые строки.
"За это время, — свидетельствует летописец Лас Касас,—- произошли чудовищные избиения индейцев, и целые области совершенно обезлюдели, особенно в королевстве Каонабо Так произошло потому, что индейцы прилагали все свои силы, чтобы попытаться выбросить из своей страны таких жестоких и свирепых людей. Они видели, что без малейшего на то повода, без всякого вызова с их стороны их лишают родины, земли, свободы, жен и детей и самой жизни и ежедневно истребляют жестоко и бесчеловечно. При этом христиане легко достигали своей цели, ибо бросались на индейцах на лошадях (которых те видели впервые — В.Ф.), разили их копьями, рубили мечами, травили собаками, сжигали живьем..."
Испанцам было относительно просто все это делать, потому что, как уже упоминалось, населяли Гаити "учтивые", не агрессивные племена индейцев-араваков. Может, все оказалось бы по-другому, если бы остров полностью принадлежал "весьма свирепым" карибам, что при первой же встрече показали зубы белым пришельцам, заставив в конце концов зауважать свою силу и воинственность. Араваки же были полностью разгромлены физически и на какое-то время подавлены духовно, позволив обложить себя данью. "Адмирал велел всем жителям провинций Сиабо и Вега Реаль и всем живущим поблизости от золотых копей индейцам, которым более 14 лет, каждые три месяца приносить полный фландрский касавель (бубенчик) золота. Только один король Маникаотех должен был давать ежемесячно полтыквины золота. Все же остальные люди, не живущие вблизи копей, обязаны были приносить по одной арробе хлопка. А те, кто не платил, должны были подвергнуться наказанию", — свидетельствует все тот же беспристрастный Лас Касас. В королевскую казну Испании и карманы колонистов потекли золотые реки, название далекого острова и слегка потускневшее имя Колумба стали вновь произноситься в Европе с восхищенными интонациями.
Однако вытерпеть долго такое угнетение индейцам было по-человечески невозможно, и по призыву жены одного из плененных вождей араваки восстали во второй раз. Они сами уничтожили свои поля и плантации и укрылись в горах. Перед испанскими колонистами, привыкшими к легким деньгам и сытой жизни за чужой счет, забрезжила перспектива самого настоящего голода, и, обозленные, они с еще большей жестокостью ударились в карательные экспедиции.
