Евгений Ничипурук - Сны сирен
– То, что вы клевещете на меня!
– Ну откуда вы знаете, что я написал клевету. Ведь я писал про будущее. А тут никогда нельзя быть уверенным, как сложится. Мне это приснилось, а сны, бывает, и не врут.
– Но я же знаю себя, я не способен на такое! Это все полнейшая чушь и клевета.
– Время покажет… – сказал человек, поднял тетрадку и ушел.
А в тетрадке той было записано, что будет с Гитлером через двадцать лет. Все его преступления, и вообще каким он станет человеком… Обидно про себя читать подобное, пока ты не такой. Конечно.
Ну, Гитлер, разумеется, предпочел забыть эту историю. В Академию он так и не поступил, ушел на фронт, а там и закрутилось… И вот, спустя много лет, находясь в страшной депрессии, доживая последние свои дни в бункере глубоко под землей, он вспомнил ту тетрадку, вспомнил того человека – и затосковал. Он готов был отдать все на свете, чтобы вернуться в ту точку отсчета ЕГО истории. Но это было невозможно… Вот такая городская легенда.
Не помню, от кого я ее услышал, но сам рассказывал ее раз сто. И все всегда слушали с открытыми ртами. Там было все, что нужно для хорошей байки, – жуткий момент, яркий отрицательный персонаж и мистическая изюминка. А потому, если я хотел произвести впечатление на новых друзей, рассказывал историю про Гитлера и Пророчество. Мораль этой городской легенды была, разумеется, в том, что все большое – и добро и зло – имеет свое незначительное начало. И умение разглядеть его – вот что самое важное. Но таким умением почти никто не обладает. Со мной же получилось наоборот. Когда я проснулся и произнес имя Вильяма Херста, я осознал, что начинается большая история. Но разобраться, хорошая или плохая, я не мог. А потому поступил так, как считал нужным: если не знаешь, что делать, делай шаг в темноту. И я шагнул вперед, на поиски настоящего Вильяма Херста.
III. САД СНОВ
Прошло три дня с того утра, как мы сидели и обсуждали сон про художника – однофамильца газетного магната. Я почти забыл про то, что изначально мне казалось, будто Херст – персонаж абсолютно реальный. К тому времени я, ради прикола, сам додумал всю его биографию и рассказал тебе. История получилась немного грустная, но интересная. С мистическим налетом. Короче говоря, настоящая городская легенда, из тех, что можно рассказывать по вечерам, за чашкой чая с малиной, когда за окном идет то ли снег, то ли дождь и настроение на нуле.
Вильям Херст родился в сорок девятом году двадцатого века. С детства любил рисовать и мог рисовать что угодно. Буквально тоннами изводил альбомы и тетради. Придумывал и рисовал Херст в основном некие картинки, наподобие комиксов. А иногда попросту перерисовывал на свой манер сюжеты популярных в те годы историй про Супермена и Капитана-Америку. В юности он поступил в художественную академию, закончил ее с отличием. Там же пристрастился к церковному изобразительному искусству. С увлечением изучал религиозную живопись различных культур. Овладел самыми разными техниками. По окончании академии даже подумывал о работе реставратора в историко-религиозном институте. Но – пошел работать в крупнейшую компанию по созданию комиксов, в «Марвел». Сбылась мечта детства! Он мог рисовать настоящие комиксы, которые расходились огромными тиражами. Карьера Херста шла вверх. Ему пророчили большое будущее… как вдруг он придумал очень странный сюжет про Рай и Ад. Будто бы Рай и Ад на самом деле находятся в одном и том же месте – в Саду Снов. И охраняют его прекрасные Сирены. И будто бы отважный Персей спасает праведников, попавших по ошибке в Ад. А попасть в Ад Херста по ошибке было совсем не сложно – нужно всего лишь заблудиться во сне…
Прорисованы персонажи Херста были великолепно. Диалоги на удивление правдоподобны, атмосфера просто потрясающая. Но… сама концепция казалась всем несколько странной, и эти рисованные истории спросом не пользовались. Работодатели были вынуждены прикрыть проект. Херсту тогда было двадцать семь лет. Карьера на взлете – а тут такой удар. Комиксы Херста свернули и предложили вернуться к рисованию суперменов. Херст отказался. Он уволился из «Марвела» и принялся искать издателя для своих сумасшедших проектов. Все было тщетно. Он рисовал книгу за книгой, но никто не соглашался их печатать.
– Откуда у тебя все эти странные истории? Откуда такие необычные образы? – спрашивал его очередной потенциальный издатель.
– Из снов, – отвечал Вильям Херст.
– Брось эту затею. Ты совсем помешался на своих снах. Это тебя погубит.
– Неважно. Главное, что я рассказываю их кому-то. А рассказывал он эти истории, наверное, только своей девушке, с которой они хотели пожениться. Она листала его альбомы буквально с замиранием сердца. Но нищета, неумолимо подкрадывающаяся к ним, очень пугала ее. И вот однажды она не вернулась к нему в дом. И вообще больше никогда не пришла, и не написала даже письма. Вильям Херст остался один.
Он стал много времени проводить в постели. И видеть все больше ярких, красочных снов. Просыпался – и тут же рисовал их сюжеты на листах бумаги. Все сбережения он тратил на альбомы и тетради. Самым страшным сном для него было видение, где у него заканчивались карандаши и бумага. Так он и рисовал свои комиксы про Рай и Ад, про Сирен и Персея, про заблудившихся в Саду Снов людей… пока однажды не заснул так крепко, что не смог проснуться.
Вот такая история.
Ты подошла ко мне и обняла. Потрепала волосы:
– Какой ты у меня талантливый все-таки. Такое придумал!
– Да, – ответил я и хитро подмигнул. – Но мне кажется, что я здесь ничего не придумал. Мне кажется – все, что я рассказал, мне приснилось. Еще тогда, в субботу. Помнишь, мы сидели на кухне и обсуждали сон про этого человека.
– Да, помню. Все равно отличная история. Из нее мог бы получиться хороший рассказ. Или даже роман. Или сценарий фильма.
– Возможно. – Я подошел к тебе. Обнял и поцеловал. Еще один день в Раю.
IV. ТЕМНОТА ПОД ОДЕЯЛОМ
Мне было несложно понять Херста, не то выдуманного мною, не то приснившегося мне персонажа. Умей я рисовать, я бы наверняка тоже делал зарисовки своих сновидений. В очередное утро я брел в ванную, потирая опухшие веки, и толком не понимал, где нахожусь… Что-то не так было в моей жизни. Но что именно? Не знаю… Наверное, мне просто необходима была борьба. Хоть какая-то. А ее не было. Не было никаких даже намеков на борьбу… Моим врагом был лишь я сам. Но этот противник давно уже взял меня без боя. Я капитулировал, и белый флаг развевался над моим городом надежд. Так бывает, когда просыпаешься утром, а ты вовсе не рок-звезда, не гангстер, ты даже не успешный бизнесмен и не храбрый путешественник. Ты тот, кем ты стал. Ты – это ты. И тебе нельзя ненавидеть себя за это. Но и любить тоже не получается. И вот ты просто живешь. Живешь, чтобы сдохнуть однажды… или чтобы не думать об этом. Это жесткая черта – когда понимаешь, что никогда не станешь кумиром для самого себя. Поэтому ты просто идешь по дороге и не думаешь ни о чем… Что лучше: рисовать капитанов-америк или сады сирен? Лучше – для кого? Я прекрасно понимал Херста, но у меня была кишка тонка, я был слишком малодушен, чтобы жить по-настоящему. И, в конце концов, я не хотел, чтобы меня бросила ТЫ. Для меня всегда были крайне важны многие мелочи. Все эти утренние нежности и просмотры «Южного Парка» на диване в гостиной… Я обычный. Я самый обычный. Мне не стать героем. Мне не стать героем даже для самого себя. А Херст – он просто сумасшедший художник, который ничего никому не доказал.
Так я размышлял, лежа на диване и поглядывая вполглаза новостную программу по НТВ – горы трупов и люди-кавказцы в наручниках перед камерой. Я всегда думал: зачем все эти программы, кто их смотрит? А вот сам же смотрю – и не переключаю… Странно. Особенность сознания… Мы любим приглядывать за тем, что нам не нравится. На всякий случай, чтобы ничто не вышло из-под контроля. Я лежал на диване и размышлял о нелепости всего, что так или иначе можно было назвать моим существованием, и тут в комнату влетела ты и выпалила: «ТЫ ВЕЛИКИЙ! Ты угадываешь прошлое! Вильям Херст был на самом деле!!!»
Я – великий.
Конечно же, я ничего не понял. Я смотрел на тебя, сияющую, и не мог понять, почему ты радуешься. Что такого в этих твоих словах? Ну был Вильям Херст, и что?
– А дело в том, что ты практически все угадал в точку. Понимаешь? Я посмотрела архивы «Марвел» и нашла вот это! – Ты протянула мне распечатку, и я прочитал, что комикс «Сады Сирен» действительно выпускался компанией в тысяча девятьсот семьдесят шестом году. Вышло аж три серии, и автором комикса был не кто иной, как Вильям Херст. Что стало дальше с героем моего сна, в распечатке не упоминалось, но я отчего-то сразу понял, что угадал с его биографией.
– Зачем тебе понадобилось смотреть архивы «Марвел»? Это же полный бред – проверять правдивость снов.
– Да и плевать! Мне показалось, что это важно. Понимаешь, ВАЖНО. Потому что все не случайно. Когда ты рассказывал в первый раз историю про Херста, я сразу почувствовала, что она изменит мою жизнь. Нашу жизнь. И я всего лишь проверила свои догадки. Просто мы искали не там. Херст жил слишком рано… когда он жил, Интернета еще не было, да и большой известности художник не приобрел. Поэтому, когда он исчез, про него попросту забыли.
