П. Веденин - Звери скального храма
И дальше, как бы продолжая диалог, мысль уточнила:
— Внимание на действии должно быть опосредованным. То есть сосредоточься на своей основе, на том, что дает тебе главную силу, а сами движения отпусти, дай им свободу!
— Правильно! — Стефану показалось, что он сам себе улыбнулся.
Наверное, было всегда приятно похвалить самого себя за верно принятое решение. Сосредоточившись на своей внутренней опоре, Стефан мгновенно ощутил, что его нахождение в пространстве не только стабилизировалось, но даже возникло такое ощущение, что буйные силы природы как бы отступили, дав возможность ему обозревать свой безопасный мирок в развернувшемся мощью — хаосе.
Управление полетом не переставало восхищать его своим совершенством. Даже в тех случаях, когда он попадал в самый центр грозового разряда и огненный меч, опускаясь, грозился разрушить его сознание, Стефан, словно отталкиваясь от какого-то невидимого препятствия, за мгновение до удара молнии ускользал от нее.
Иногда разряд возникал так близко, что путнику казалось, будто он успевал рассмотреть сам механизм этого природного явления, прекрасного и ужасного одновременно.
Сознание, сконцентрированное на центральной энергетической точке и, частично, на цели, в своей основе было свободно, незагружено. Это позволяло, изменяя углы видения, наблюдать за тем, что происходило вокруг.
Так, он вдруг заметил, что тучи очень сильно напоминают плывущих медуз, у которых с боков и, особенно, в нижней части раскачиваются длинные нити, утолщенные сверху и сужающиеся к своим окончаниям. Они двигались и извивались во все стороны, как змеи.
Еще интереснее было то, что у некоторых грозовых образований они были темными, а у других — светлыми. Причем такая же, но только перевернутая картина была и снизу.
Вздыбившаяся водяными горами неукротимая стихия так же выбрасывала вверх, с вершин водяных валов, более короткие, но достаточно массивные энергетические протуберанцы. Стефану даже показалось, что от удивления у него открылся рот.
— Вот это да! — восхитился он.
И на самом деле, было чему восхищаться. Под этим углом зрения вся поверхность океана походила на огромное поле, поросшее невысокой травой, которая, покачиваясь, вздымается волнами различной высоты.
— Никогда мне такого не приходилось видеть, — отметил он.
И тут же, продолжая, заметил:
— Но ведь я никогда так раньше и не смотрел!
Однако самым поразительным было то, что периодически пути этих отростков пересекались. В результате получалось то, что можно было бы назвать чудом.
Следуя каким-то, одним им известным правилам, протуберанцы, вдруг отталкиваясь друг от друга, продолжали идти дальше — каждый своим путем.
И если учесть, что все это не только двигалось, но еще и непрерывно изменяло свою длину и форму, то становилось ясно, насколько многообразным виделось это зрелище.
Некоторые отростки не уклонялись от встречи, а даже наоборот, было видно, что они, как множество щупальцев, устремлялись навстречу друг другу.
Сливаясь в монолит (как видно, подчиняясь силам внутреннего реагирования), они или вытягивались в струнку, или принимали причудливо изогнутые формы.
В некоторых случаях такие соединения получались достаточно сложными, когда на один отросток "набрасывались" несколько водяных щупальцев.
Все эти объединения были похожи на процесс образования заданных голограмм, строго следуя которым, внутри этих отростков вспыхивали раскаленными нитями молнии.
Естественно, в зависимости от формы застывающего в момент сцепления силового коридора, и молнии имели различные изгибы.
Иногда такие огненные лезвия сравнительно долго существовали в воздухе. Становилось очевидным, что они не могут угаснуть до тех пор, пока потенциальная мощь данного силового образования не вырабатывалась до конца.
И ни разу не было такого случая, чтобы молния вспыхивала вне силового коридора. Вот эти самые отростки, соединяясь, и создавали то энергетическое усилие, которое чувствовало сознание Стефана, уклоняясь за мгновение до разряда.
Странно, что, находясь в самой гуще природного безумия и сохраняя свою безопасность, Стефан не только удерживал свой маршрут, но даже находил минутки понаблюдать за внешними силами и использовать их проявления.
Действительно, энергетическое напряжение, возникшее в этой части пространства, помогало ему манипулировать линией своего полета. Все происходящее было похоже на сказку, однако ею не являлось.
Стефан четко осознавал, сколь могущественными и смертельно опасными могли быть эти природные катаклизмы. Но, тем не менее, он справлялся с ними легко.
— Выходит, я более могуч, — подумал Стефан, и тут же поправился, — могу быть могучим.
Радость горячей волной заполонила всю его суть. В тот же самый момент он как будто выскочил из-под какого-то гнета и ощутил себя несущимся в чистом, ясном и свободном от грозных сил мире.
Внизу лежала спокойная водная гладь. Океан легко катил небольшие, но длинные, отливающие бирюзой, волны. Небо казалось безбрежным. Стефан нежился в атмосфере света и тепла.
— Так, а где же мой огонек? — вдруг вспомнил он, и его внимание тут же прочертило ровную, плавно снижающуюся линию, которая тянулась прямо к теперь уже близкому маяку.
— Надо же, не сбился, а я уже, было, совсем забыл о нем думать. Вот что значит правильно настроенный механизм движения!
Стефан стремительно снижался. Уже показался скалистый берег, омываемый со всех сторон водами океана. Это был небольшой остров, издалека напоминающий кратер вулкана, состоящий из остатков горной породы и застывшей лавы.
По всей видимости, жерло самого вулкана находилось чуть ниже, в глубине водного пространства. А верхняя часть горы, еще не успевшая разрушиться, словно могучий исполин, возвышалась над ровной гладью океана одинокими утесами.
Вот один-то из них и манил внимание Стефана мерцанием так долго зовущего к себе пламени.
Глава 6
Еще несколько мгновений полета, и Стефан почувствовал себя стоящим перед стеной из пламени. Это было довольно странно для понимания, но, тем не менее, все обстояло именно так.
Огонь рвался вверх прямо из скалы, и внизу не было поленьев или угля. Не было и отверстия, из которого мог бы вырываться горящий газ. Путешественник видел просто пламя — огонь, горящий сам по себе.
Стефан двинулся вдоль этого гигантского костра, пытаясь обойти его по кругу. Однако стены ниши, примыкая с двух сторон к языкам бушующего пламени, не давали возможности заглянуть за него.
Пока гость размышлял обо всем этом, пламя, как будто повинуясь невидимому сигналу, стало уменьшаться, и в середине огненного круга Стефан рассмотрел восходящий столб, состоящий из белоснежного и густого, как молоко, потока света.
Пламя вновь стало усиливаться, и вскоре оно скрыло от глаз удивленного путника все то, что он только что увидел.
— Что же это такое? — раздумывал Стефан, и тут же ему вспомнилась пещера и напутственные слова Проводника:
— Огонь прячет вход в тоннель, через который ты сможешь начать переход обратно, к своему физическому телу.
— Так вот оно что! Вот он какой, этот самый страж, — с восхищением подумал Стефан, вспоминая злые языки оранжевого пламени, лизавшие гранитные своды скальной ниши.
Неожиданно его внимание отметило: находясь так близко от пламени, что можно было дотянуться до него рукой, он совершенно не ощущает жара.
— Не может этого быть, так не бывает: или это не огонь, или… — он не успел закончить, как в лицо ему полыхнул жар такой силы, что Стефан почувствовал, как у него затрещали волосы и стала заворачиваться, лопаясь, кожа.
Мгновенно отскочив назад, Стефан понял, что это был не ожог, а прелюдия к нему. Таким было предупреждение грозной, но по-доброму расположенной к нему силы, призывающей его к осторожности и вниманию. Отбежав и укрывшись за каменным выступом, он стал наблюдать за огнем.
Прежде всего, ему вспомнился образ, который несла в себе данная стихия. Это был тигр, а значит, злой, безжалостный убийца. Но, в то же время, этот зверь мог быть и мягким, игривым котенком.
К тому же, тигр всегда действовал в рамках раз и навсегда установленных правил. А раз так, то с ним, невзирая на опасность, можно было справиться. Стефан решил сконцентрироваться на наблюдении.
Первое, что отметило и четко зафиксировало его сознание, была регулярная последовательность, с которой огонь активизировался, развивая максимальную силу, а затем уменьшал свое пламя, сводя его до минимума.
Подчиняясь этим же правилам, жар, шедший от пламени, также снижал свою испепеляющую мощь.
— Действительно, — подумал Стефан, — когда тигр разъярен или голоден, пойди его, тронь. Но когда он сыт и спокоен, с ним можно даже играть, как с котенком.
