Иоанн Блаженный (Береславский) - 300-летняя Брачная ночь Атлантиды
Божественный потенциал в человеке может раскрыться только в условиях исповедального диалога, когда две души напоены благодатью Всевышнего и живут одна в другой. Они сочетанны в одно и потому не мыслят разлуки. Они знают: ни смерть, ни ад, ни воля Вышнего не разлучит их.
— О Гиацинт, если бы я был смертным как ты, я бы принес себя в жертву любви.
— О Аполлон, нет для меня большей радости чем умереть из любви к тебе. Быть может, так будет искуплена хотя бы малая доля моих грехов. Я смогу достичь Олимпа, и мы будем неразлучны.
…Но почему Аполлон, которому дано омывать скверну пролитой крови, совершать суды Божии, наказывать одних и исцелять других, — почему Аполлон не освободит Гиацинта от бремени грехов?
Есть в этом некая сладчайшая тайна. Пусть Гиацинт через свою греховность, через некую цельность, слепленную в имени ‘Гиацинт’ со всеми его за и против, с грехами и добродетелями, сам достигнет того чего желает. Воздействие извне отдавало бы дешевым автоматизмом и не принесло бы благ его другу.
Не было часов более блаженных, чем когда друзья проводили время друг с другом в божественных беседах. Златокудрый Аполлон оставлял свои занятия бога вышнего света. Совершенный и великий на Олимпе, спешил он к своему земному другу. Гиацинт забывал о своем предназначении стать царем Спарты, о долге перед отечеством и отцом. Нет, для него существовал только один Аполлон.
— Умереть в твоих объятиях, о божественный, и быть восхищенным на Олимп! Быть может, так я отблагодарю Всевышнего за чудо общения с Его божественным вестником. Мы ведь навеки сочетанны, правда? Ты, блистательный Аполлон, олимпийский любимец. А я, жалкий смертный, сойду в глухой и мрачный подземный мир. Неужели нам предстоит вечная разлука? Или я когда-нибудь дождусь, что мой светлый друг Аполлон посетит своего Гиацинта в царстве теней? Нет! Нет, нет! Бог никогда нас не разлучит. Всевышний что-то сделает, чтобы мы были неразлучны! Небесная любовь неразлучна, не правда ли, Аполлон?
Не возникло такой дружбы между Аполлоном и Дионисом, Аполлоном и Гераклом. Между богами невозможна, а между бессмертными и смертными она прекрасная царевна. На челе ее венец. Уста ее великолепны. Они вдохновение Святого Духа.
Кто ближний? Таинственный близнец. Всевышний в нем.
Знает атлантический мир «тайну Трех» (по Мережковскому): сочетаться с Вышним можно только через ближнего. Конечная цель истинной дружбы — прилепление и сочетание в одно с Всевышним через нескончаемое прилепление и бракосочетание друг с другом.
Эту неизъяснимую тайну и хранят двое божественных влюбленных: Аполлон и Гиацинт.
О сколько раз клялись друзья в готовности умереть из любви друг к другу! Но могли ли они предполагать воистину непредсказуемые ходы Премудрости?
Вот как распорядилось провидение судьбою этих двух божественных влюбленных, этих совершенных мужей славы при идеальных человеческих отношениях, невозможных на небесах и на земле.
Как-то друзья соревновались в метании диска. Первым бронзовый диск бросил могучий Аполлон. Высоко к небесам взлетел диск, точно солнечный, засверкал как звезда и полетел на землю.
Гиацинт не может отвести от него глаз. Что это? Не превратился ли бронзовый диск в сияющее солнце? И ослепленный неистовой радостью Гиацинт бежит за диском. Вот-вот он схватит солнце на руки и будет пить от его божественных лучей!… Со страшной силой диск ударяет в голову Гиацинта. Кровь хлещет рекой. Темные кудри прекрасного, равного красотою самим богам-олимпийцам юного царя Спарты окрасились алым.
Аполлон в божественном страстноoм. Он подбегает к другу, приподнимает его, кладет окровавленную голову к себе на колени. Помазует маслами, творит молитву, прибегает к помощи Всевышнего… Но ничего не может сделать. Он не может даже остановить льющуюся из раны кровь.
Даже боги бессильны перед любовью. Любовь выше богов, поскольку их, бессмертных, она возводит на еще более высокую ступень.
Где сила твоя, могущественный Аполлон, вершащий судьбы смертных вестник Всевышнего? Как велика пренебесная любовь и каким жалким, слабым она делает влюбленного! Сколь таинственен ее язык!
Напрасны попытки Аполлона остановить кровь, хлещущую из раны, и исцелить своего друга. Поцелуями покрывает он лицо Гиацинта, но Гиацинт угасает на глазах друга. Ясные глаза его меркнут.
Аполлон слышит из уст своего ученика блаженнейшие слова:
— Так вот как рассудила Мать наша Премудрость! Теперь мне будут прощены грехи. О Аполлон, я благодарю тебя. Через то, что ты сделал, боги Олимпа примут меня в свое царство.
Что это? О священнобезумие Премудрости! Разве не помазаннику положено умереть из любви к своему ученику, чтобы тот взошел на ступень помазанника? А здесь — другое. Божественный учитель Аполлон становится невольным убийцей своего ученика, и ученик блаженствует в объятиях своего друга-учителя.
Какая успенская кончина! Лицо Гиацинта преображается. Он не испытывает никакой боли. Он отдает свою кровь до последней капли возлюбленному другу. Это вершина любви-Священноминэo: Последняя Капля.
…На кресте
сочетайся во Христе.
Аполлон в отчаянии.
— Нет, нет! Ты не умрешь, мой прекрасный друг, мой Гиацинт, ликом прекраснейший богов, мудростью превосходящий олимпийцев! О горе мне, горе! Я стал убийцей друга. Зачем я бросил диск? Как теперь я искуплю свою вину перед тобой? О если бы я пришел в мир смертным и мог умереть из любви к тебе! Не лучше ли мне сойти в безрадостное царство умерших, чтобы быть неразлучным с тобой? О зачем я бессмертен? Как я хотел бы оказаться на твоем месте, Гиацинт, и умереть в твоих объятиях…
— Ты живешь во мне, божественный мой, сладчайший мой, возлюбленный мой, бог мой. Я умираю на твоих руках. Пребожественный и брачный одр — вершина Теогамии. Разве не этому учил ты меня?
— Но только не так!!! Смерть от моей руки… О Боже, Боже вышний, почему Ты рассудил так?!
— Смерти нет. Значит, Премудрость так решила. То, что ты сделал — самое прекрасное из твоих деяний. Теперь мы будем неразлучно вместе, правда, Аполлон? Прости и не забывай меня, мой безумно любимый. Я еще докажу тебе свою любовь. И все, что ты вложил в меня, откроется, мой неразлучный — правда? — вечный мой возлюбленный.
С этими словами Гиацинт умирает на руках Аполлона. Благоухание разливается повсюду.
«Я просил у Всевышнего кратчайшего пути искупления. И Он открыл его мне», — вспоминает Аполлон слова Гиацинта. И его последнее: «Мы теперь одно. Одно, одно. Я достигну Царствия».
Аполлон подает последний поцелуй Яхвесвоему возлюбленному.
— Память о нашей любви, божественный Гиацинт, навсегда сохранится в истории человечества.
На месте успения Гиацинта расцвел прекрасный цветок. Лепестки его сияли, как роса от слез Аполлона.
В неслыханных, неописуемых обстоятельствах Бог оказывается убийцей. Не человек безвинно убивает Бога (как в христианстве), а бог нечаянно, безвинно убивает Своего любимого ученика!
Но… ничего нельзя понять: Гиацинт счастлив! В предсмертные минуты он постигает вершины Священноминэo. Их отношения могли бы продолжаться еще век и треть века, но не достигли бы такой таинственной близости и пребожественного брака, как за четверть часа страстноoго с излиянием последней капли.
От нее, говорит Овидий, расцвел прекрасный цветок гиацинт, чтимый в языческих мирах в память о смерти и воскрешении природы. Но это только метаморфозы и условности. Важно другое.
Существует иной тип отношений между людьми. Иные интересы. Иные возможности.
Жизнь может стать прекрасной, если человек пожелает увидеть в ближнем друга, в жене друга. И вложит в священное понятие дружбы божественный смысл, какой в него вкладывали древние.
…Аполлон в безумном страстноoм. Его ум помутнен. Он ничего не понимает. То, что со стороны казалось бы ему оправданным, невероятно. Как искупит он свою вину? Кто снимет с него скверну пролитой крови любимейшего существа? Как сможет он теперь смотреть в глаза своей сестре-богине Артемиде или Афине Палладе?
Аполлон решает оставить солнечный Олимп. Он недостоин звания божества. Подобно Деметре, уходит он в мир. Юродствует, нищенствует. Ему доставляет радость когда ему плюют в лицо, не узнают, проклинают, бросают обглоданную кость как псу, обходятся как с последним презренным рабом. Быть может, так он сможет искупить свою вину.
Аполлон понимает высоту логики Гиацинта, но не может перенести разлуки. Никакие доводы, никакие аргументы не могут его убедить.
Смятение в стане богов. Земной мир приходит в хаос. Несправедливость водворяется, зло преуспевает, искусства гибнут. Распложаются бациллы, разгораются эпидемии. Множество злых духов сходит на землю.
Человечество на грани гибели, и Всевышний взывает к совести Аполлона: «Явись на Олимп, сын мой!…» Тщетно. Аполлон молит Юпитера позволить ему сойти в Гадес — просить Аида об освобождении Гиацинта из царства мертвых.
