KnigaRead.com/

Николай Рерих - Адамант

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Николай Рерих, "Адамант" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Можно с радостью сознавать, что весь великий Киев ещё покоится в земле, в нетронутых развалинах. Великолепные открытия искусства готовы. Эти вехи освещают и скандинавский век и дают направление суждениям о времени бронзы.

Несомненно, радость Киевского искусства создалась при счастливом соседстве скандинавской культуры. Почему мы приурочиваем начало русской Скандинавии к легендарному Рюрику? В древних летописях упоминается очень важное событие, которое до сих пор не принимали во внимание: "Русские изгнаша варяги за море и не даша им дани". Если изгнание варягов произошло до прихода Рюрика, когда же было первое прибытие варягов? Вероятно, что скандинавский век может быть продолжен вглубь на неопределимое время.

В учебниках имеем поразительный пример неопределённости суждений об этих временах. Так звучит в них знаменитое приглашение древних русичей заморским варягам: "Земля наша велика, но нет порядка в ней. Придите и правьте нами". И как следствие приглашения приводятся следующие строчки: "Прибыл Рюрик с братьями Синеум и Трувором" (862).

В скандинавских летописях слова "син хуус" и "трувер" означают "со своим домом" и "со своей верною стражею". Поэтому я предлагаю другое толкование известной фразы: вполне вероятно, что она была сказана не древними русичами, а скандинавскими колонистами, обитавшими по берегам северной реки Волхов. Должно быть, это они пригласили Рюрика из-за озера Ладоги (очень похожего на море, где он, очевидно, имел привычку охотиться) — приехать и защитить их. И тогда Рюрик со своим домом и стражею и с любовью к приключениям прибыл по просьбе соотечественников. Все сильнее "князей" его рода и воинов из северной Руси привлекал киевский стол, где звание "князь" значило больше чем "воин" и позволяло заниматься государственной деятельностью.

Глубины северной культуры хватило, чтобы напитать всю Европу своим влиянием на весь Х век. Никто не будет спорить, что скандинавский вопрос — один из самых красивых среди задач художественных. Памятники скандинавов особенно строги и благородны. Долго только ладьи с пестрыми парусами, только резные драконы были вестниками всего особенного, небывалого. С открытым сердцем приняли их наши предки. И нет никакого основания считать северян дикими поработителями родоначальников Новгорода. Они жили неведомо как, но во всяком случае жили долго и жили так, что истинное художество им было близко. Это и стало мощным фактором их слияния с жителями русских равнин, обладавших врождённым художественным воображением.

Варяги дали Руси человекообразные божества, а сколько же времени северные народы чтили силы природы, принадлежали одной из самых поэтических религий! Эта религия — колыбель лучших путей творчества.

Погружаясь в глубину веков, доходим до последней черты реальных существований. От жизни осталась одна пыль, и незнающему трудно поверить, что найден не скучный археологический хлам, а частица бывшей, подлинной прелести. Всему народу пора начать понимать, что искусство не только там было, где оно ясно всем: пора верить, что гораздо большее искусство сейчас скрыто от нас временем. И многое — будто скучное — озарится тогда радостью проникновений, и зритель сделается творцом. В этом — прелесть прошлого и будущего. И человеку, не умеющему понимать прошлое, нельзя мыслить о будущем.

Сказочные барельефы северных скал, высокие курганы северных путей, длинные мечи и узорные одежды заставляют любить северную жизнь. В любви к ней может быть уважение к первым формам красоты, за гранью которых мы окунаемся в хаос бронзовых патин.

Много искусства в тех далёких, таинственных и неразборчивых временах.

Чужда ли искусству животнообразная финская фантасмагория? Чужды ли для художественных толкований формы, зачарованные Дальним Востоком? Отвратительны ли в первых руках скифов переделки античного мира? Только ли грубы украшения сибирских кочевников?

Эти находки не только близки искусству, но мы завидуем ясности мысли исчезнувших народов. Твердо и искусно укладывались великие для них символы в бесчисленные варианты вещей.

В таинственной паутине веков бронзы и меди опасливо разбираемся мы. Каждый день приносит новые выводы. Целый ряд блестящих шествий! За сверкающей золотом тканей Византией проходят пёстрые финно-тюрки. Загадочно появляются величественные арийцы. Оставляют потухшие очаги неведомые прохожие… Сколько их!

Из их даров складывается синтез действительно неонационализма искусства. К нему теперь обратится молодое поколение. В этом залог его здоровья и силы. Если вместо притупленного национального течения суждено сложиться обаятельному "неонационализму", то краеугольным его сокровищем будет великая древность — вернее, правда и красота великой древности, которые однажды займут достойное место в прекрасном будущем.

Древнейшие русские летописи христианского времени не в силах передать нам прелесть покинутых культов природы. Звериный обычай жизни, бесовские игрища, будто бы непристойные песни, о которых толкует летописец, подлежат большему обсуждению. Пристрастие духовного лица — летописца — здесь слишком понятно. Церковь не приносила искусство. Церковь на искусстве становилась. И, созидая новые формы, она раздавливала многое, тоже прекрасное.

После скандинавского века всякая достоверность исчезает. Приблизительность доходит до нескольких столетий. Мы только можем знать, что для жизни требовались красивые вещи, но какая была жизнь, какие именно требовались предметы искусства, как верили в это искусство бывшие жители — мы не знаем.

За четыре тысячи пятьсот лет до нашей эры расцветала культура Вавилона; знаем кое-какие буквы её, но сложить сказку из них — пусть попробуют специалисты!

Тёмные глубины веков бронзы и меди неразборчивы особенно, если мы захотим не сходить с русских территорий. Греция, Финикия! Какие непостижимые следствия должны были они производить среди местных населений. Конечно, в переходные моменты истории значение искусства затемнялось так же, как понижался смысл украшений во времена русской усобицы. Следует отбросить мнение о неумелом использовании новых "сокровищ", таких, как металл, в эпоху подлинного художественного вкуса. Ведь тёмные времена железа, бронзы и меди длились очень долго, и мы не можем ожидать какой-либо ясности, исследуя их.

В искусстве орнаментов дух древних творил неисчерпаемо. Культ символических узоров охранительной сетью окутывал человечество; и современная неграмотная мордовка или черемиска (на востоке России) не могут постичь значения искусства, дошедшего до неё через века и скрытого в её украшениях.

Каменный век

Здесь кончается металлическая "штамповка" жизни. Здесь кончаются национальность и условности политической экономии; здесь кончается роль толпы. И только искусство, стоящее вне этого, не кончается. Отчетливо выступает новый человек. Он смотрит на нас из каменного века. Радость искусства несёт свои волны через все эпохи. Порой пучины между волнами очень глубоки, но тем выше поднимались гребни: так высоко, что мы можем и сейчас различить их.

Пусть некоторые люди смотрят искоса на "затемнелую" археологию и отрезают её от искусства. Можно извинить даже самоотверженного любителя за невольный трепет при касании к каменному веку: тот век так далёк от нашего понимания жизни, что очень трудно уловить его реальности, так же, как трудно изучать глубины небесного свода невооружённым глазом.

Человечество знало радость искусства, и мы ещё можем найти эти следы. Забудем на время о блеске металла. Вспомним все чудесные оттенки камня, благородные тона драгоценных мехов, естественную структуру дерева, желтеющий камыш и тростник и красоту крепкого тела пещерного человека. Будем помнить об этом всё время, пока пытаемся проникнуться атмосферой тех дней. Уловим ли мы проблески и отголоски той жизни? Или только возможно пока установить точку зрения на такую непомерную древность?

Предание мордовских племён повествует:

"Богиня Анге-патой в гневе раздробила кремень о скалу. В блестящих искрах создались боги земли и воды, лесов и жилищ. Кончила дело свое Анге-патой и бросила наземь кремень, но и он стал богом: ведь она не отняла от кремня творящую силу. Стал кремень богом приплода, и на дворе или под порогом дома маленькая ямка прикрыта кремниевым божком".

Сравним эту красивую легенду с преданием Мексики:

"На небе мексиканском был некогда бог Цитлал Тонак, звезда сияющая и богиня Цитлал-Куэ, она, что в рубахе звёздной. Эта звёздная богиня родила странное существо — кремниевый нож. Другие их дети, поражённые этим странным порождением, сошвырнули его с неба. Кремниевый нож упал, разбился на мелкие кусочки, и среди искр возникли тысяча шестьсот богов и богинь".

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*