Дэвид Уилкок - Секреты Вознесения. Раскрытие космической битвы между добром и злом (ЛП)
Мама начала преподавать музыку в музыкальной школе Ямаха. Я помню, как она брала меня с собой. Я прикасался к толстой черной трубе на стене, по которой текла очень горячая вода. Было настолько жарко, что маме приходилось отменять урок и забирать меня домой. Это был один из первых опытов, учивших меня хрупкости человеческого существа, тому, как легко я мог пораниться, и как, казалось бы, невинные вещи могли быть очень опасными. Вскоре мама начала читать книгу Природа личной реальности. Она объясняла, что женщина по имени Джейн Робертс научилась разговаривать и продвинутым существом, которого звали Сет, только силой ее собственного ума. Она проговаривала вслух слова Сета, а ее муж Роберт их записывал. Вся книга, по-видимому, была написана Сетом. Главное переданное послание можно было свести к одному единственному предложению: “Вы создаете свою реальность”. Мама была очень взволнована, поскольку это заставило ее пережить мощное пробуждение и рассматривать свою жизнь абсолютно по-другому.
Примерно в это же время становилось все более и более ясно, что мои родители не ладят. Я не видел, чтобы они были нежны друг с другом. В воздухе всегда витало напряжение. Иногда, после того, как меня и Майкла укладывали в постель, я слышал, как они ссорятся друг с другом и кричат друг на друга. Я очень переживал, и это привело к моей первой большой зависимости – сосанию большого пальца. Я действовал только правой рукой. К пяти годам я сильно повредил структуру лица: нос сдвинулся немного вправо, закупорился левый носовой проход, кость сверху рта поднялась, а вся челюсть наклонилась так, что оказалась под диагональным углом и слегка выше с правой стороны лица, чем с левой. Такие тонкие изменения довольно обычны, и большинство людей их не замечают, но закупорка носа затрудняла дыхание и сильно осложняла любое заболевание.
Загадочные воспоминания
Я начал видеть сны, в которых левитировал без всякого усилия. В одних случаях я поднимался над землей всего на 3-6 метров, в других летал как птица над нашим городком. Во многих снах я брал прыгалку, вставал на нее двумя ногами и тянул за концы. Каким-то образом это помогало мне подниматься в воздух. Такие сны действовали на меня так, что я неоднократно пытался повторить все на подъездной дорожке в бодрствующем состоянии. Это никогда не работало. Иногда я стоял на дорожке, с прыгалкой, и горько плакал, вновь и вновь пытаясь левитировать. Затем снился еще один сон, в котором это работало, и вдохновлял меня на новую попытку на следующий день.
Также я ясно помню праздник по случаю двухсотлетней годовщины независимости Америки, 4 июля 1976 года. Мы ходили в ресторан быстрого питания Jumpin' Jack возле реки, а потом на мост Западные ворота, чтобы посмотреть шоу. Везде было много уличных торговцев, продававших американские флаги, все виды товаров с красным, белым и синим цветами, и разные формы Статуи Свободы. Многие запускали фейерверки, пили молочные коктейли, ели бургеры, хот доги и летали с моста. Помню ощущение, которого тогда не мог понять. Как будто раньше я тоже был американцем, и что это была не новость, и я с трудом верил, что с момента основания Америки прошло 200 лет. Я понятия не имел, почему чувствую себя именно так, и это было очень странно.
Забава с первой в мире видеоигрой
Я ясно помню день в конце лета 1976 года, когда я впервые ощутил вкус социальной революции, осуществлявшейся с помощью вызывания привычки. Мама взяла меня в дом моей любимой няни Джулии, которая в то время жила в трех кварталах ниже от нас. Кухня была заставлена, пахло тестом для хлеба. На столе стоял черно-белый телевизор с приставленной к нему странной черной коробкой. На коробке две круглые кнопки. Когда вы ее включали, на экране телевизора появлялись волнистые белые линии. Это была “видео игра” под названием Pong, которая появилась в декабре 1975 года, как раз перед Рождеством. Меня попросили поиграть, но я боялся что-нибудь сломать, тогда меня заверили, что все будет в порядке. Когда я нажал на кнопку, линия на экране превратилась в ракетку, а белый квадрат стал мячиком. Каждый раз, когда мяч высвобождался, я должен был ударять по нему так, чтобы он попадал на другую ракетку. А не возвращался на мою.
Как только я начал “зависать”, по радио прозвучал новый сингл Танцующая королева (Dancing Queen). Песня буквально искрилась счастьем, имела прекрасные вокальные гармонии и танцевальный бит, и по праву считалась одним из самых успешных синглов 1970-х годов. Такой музыки я никогда не слышал дома. Музыка в стиле фьюжн (соединение джаза и рок музыки) и игра Pong привели меня в состояние чистого экстаза. В восхищении я затаил дыхание и спросил: “Кто это выступает по радио?”, продолжая виртуозно орудовать ракеткой. “АББА”, –ответила няня. – Группа называется АББА. Они очень известны”. Как часть музыкального марафона, после Танцующей королевы прозвучала еще одна песня АББА. Я никогда не слышал ее у нас дома. Я спросил у мамы, почему мы не слушаем эту группу дома, и она ответила, что мне нужно спросить отца. Как только мы вернулись домой, я спросил отца и он ответил: “Это диско. Мы не слушаем диско. Это полный мусор”. Конец дискуссии.
Главный кризис со здоровьем
В октябре 1976 года, когда мне было 3 года, маме сделали прививку от гриппа, и с ней начали происходить странные вещи. Через одну-две недели она шла по State Street и осознала, что вместо того, чтобы идти прямо, она почти ударяется о стены домов. Также она обнаружила, что когда играет на пианино и берет октавы левой рукой, это становится непосильной задачей. Она нажимала ноту ми-бемоль, а попадала на ноту до. Болезненное состояние достигло пика через 2-3 недели после прививки. Я сидел рядом с ней на кушетке, и там же стояла пластмассовая миска на случай, если ее вырвет. Она так сильно заболела, что не могла сдвинуть голову даже на несколько сантиметров, чтобы ее не вырвало. Мама попросила меня позвать соседку, миссис Уорнер (имя не настоящее), и помнила цифры достаточно хорошо, чтобы громко их продиктовать. Миссис Уорнер позвонила отцу в General Electric, он поспешил домой и повез маму прямо в скорую помощь. Майкл и я остались с няней.
Мамы не было дома целую неделю, но нас никогда не брали ее навестить. С нами сидела замечательная женщина-няня, которая заботилась о нас весь день, каждый день. У нее была игрушечная птичка, сделанная из пластмассовых шариков, с оранжевыми перьями и маленькими белыми глазками с черными кругами внутри, которые могли двигаться, когда она разговаривала с нами. Няня кормила нас тостами с корицей. В то время Майкл и я этого не знали, но отец и няня думали, что мама вот-вот умрет и хотели, чтобы мы были спокойны и счастливы. Врачи считали, что у мамы опухоль мозга и делали тонны анализов. Когда ситуация немного прояснилась, они решили, что у мамы рассеянный склероз. Мама продолжала настаивать, что ее состояние вызвано прививкой, но врачи утверждали, что это невозможно, прививка абсолютно безвредна. И все же, женщина, лежавшая на соседней кровати, страдала теми же самыми симптомами и тоже после того, как сделала прививку. Мама узнала, что и у ее старой школьной подруги Хоуп, ныне фермерши, после прививки развились те же самые симптомы. Когда она разговаривала с Хоуп по телефону, выяснилось, что много других людей заболело смертельной болезнью тоже после прививки.
Все это являлось признаками сокрытия в медицинской индустрии, если не недвусмысленным пугающим заговором. Маме стало лучше, но она оставалась в больнице еще целую неделю и проходила через множество тестов. Как только она оказалась дома, она поклялась никогда не пользоваться традиционной медицинской системой, пока не возникнет крайней необходимости. Она начала посещать хиропратика по имени д-р Лейц, офис которого вонял мятным камфарным маслом. Он назначил ей принимать витамины A, B, C, D, E каждый день и пить ужасно пахнущие пивные дрожжи. Мы начали ежедневно ходить в местный магазин здоровой пищи. Также несколько раз в неделю мама начала плавать YWCA, бассейне олимпийских размеров. Следуя этим предписаниям, мама больше никогда не болела, никогда не принимала никаких фармацевтических лекарств и никогда не ходила к врачам.
В результате маминого пробуждения к здоровой пище, нам строго запрещалось есть много сахара. Телевидение постоянно рекламировало такие сладкие хлопья, как Cocoa Pebbles, Count Chocula, Frankenberry, Lucky Charms, Floot Loops и Trix, на коробках с которыми изображались персонажи, притягательные для детей. Как бы сильно я не умолял и упрашивал маму купить мне эти хлопья, она всегда отказывалась. У отца была привычка каждое утро есть Rice Chex (сухой завтрак в виде рисовых подушечек со всякими добавками), и самыми лучшими хлопьями, которые когда-либо получали Майкл и я, были Cheerios, Kellog’s Corn Flakes, Rice Krispiess, Grape-Nuts и Kix Corn. Мамины глаза устремлялись к количеству сахара, написанному на этикетке, и если оно превышало несколько гамм, продукт автоматически запрещался. В то время я очень на нее злился и считал, что она лишает меня всего самого лучшего, но сейчас, будучи взрослым, я очень благодарен ей за то, что она была достаточно строга со мной, как бы я не просил. Также я хорошо помню, как мои родители купили новые хлопья в голубой коробке, только чтобы убедиться, что один из ингредиентов мог оказаться целлюлозой, и пришли к выводу, что они “пластмассовые”. Сама мысль о том, что производитель мог класть пластмассу в пищевой продукт, их шокировала. Я чувствовал то же самое.
