Бхагван Раджниш - Геометрия осознанности. Мистическое учение Пифагора.
В конце концов, направление и цель — все исчезает. Вот почему св. Франциск называл себя «Божьим дурачком»; Иисус Христос был известным дураком, Рамакришна — дурак, но в абсолютно ином смысле. Они так невинны, они снова — как дети. Они действуют спонтанно, без цели, без мысли о последствиях. Но их сознательность такова, что они не могут ошибиться. У них есть глаза, поэтому им не нужно думать о двери — где находится дверь. Но вы слепы. Если вы не подумаете о двери, вы можете наткнуться на какую-нибудь мебель, на стену; вы можете стукнуться, пораниться.
Не делай вид, что знаешь то, чего не знаешь.
Учись и помни,
что фортуна любит терпеливых.
Не притворяйся, будто знаешь... пожалуйста, не притворяйтесь, будто знаете то, чего вы не знаете. Это образ действия заурядного ума; он продолжает притворяться. Он не может признать: «Есть кое-что вне моей компетенции, что я не знаю». Он продолжает притворяться. Он продолжает вести себя так, как если бы он знал, — и именно так он становится все глупее и глупее. Эти претензии не помогут вам стать мудрым. Эти претензии станут помехами для мудрости.
Когда П. Д. Успенский пришел к своему мастеру Гурджиеву в первый раз, Гурджиев посмотрел ему в глаза и, не сказав ни слова, протянул чистый лист бумаги и велел пройти в соседнюю комнату и написать на одной стороне то, что, по его мнению, он знал, а на другой стороне — то, чего он не знал. Успенский был слегка озадачен: «Что это?» У него даже не спросили имени, его не представили... Просто дали ему лист бумаги и сказали: «Идите в соседнюю комнату и напишите на одной стороне то, что вы знаете, а на другой стороне — то, чего вы не знаете».
Успенский пошел в комнату. Был холодный вечер, морозный русский вечер, но он начал потеть. Он не мог написать ни единого слова на той стороне, где он должен был написать то, что он знает. Он впервые осознал, что не знает ничего. Он думал о многих вещах — о Боге, истине, любви, жизни, смерти — не то чтобы он был невеждой. Он уже был очень известным автором; он уже написал свою величайшую книгу — «Терциум органум».
Несколько дней назад я говорил вам, что это третья величайшая книга в мире. Первая — это «Органум» Аристотеля, вторая — «Новум органум» Бэкона, третья — «Терциум органум» Успенского, третий закон мысли. Он уже написал его! Он уже получил мировую известность. А Гурджиев был еще совершенно неизвестен, фактически, о Гурджиеве узнали благодаря Успенскому.
Всемирно известный математик, всемирно известный философ, прославленный писатель... он должен был написать тысячи вещей, которые он знает. Он должен был подарить Гурджиеву свою великую книгу, «Терциум органум», и сказать: «Я знаю все это». А в этой книге он говорит как пророк Упанишад, как провидец. Если вы прочтете эту книгу, вы удивитесь — как человек, который еще не стал просветленным, мог написать такие вещи. Однако их можно написать — нужно только немножко умения.
Но в этот вечер он не смог написать ни одного слова. Он вернулся со слезами на глазах, пал к ногам Гурджиева, отдал ему чистую бумагу и сказал: «Я ничего не знаю. Возьмитесь за мое обучение — с самого начала. Начните с азов». Это начало ученичества. Только такой человек может стать учеником, поскольку он отбросил все предубеждения — а это должно быть очень тяжело для такого знаменитого человека.
Не делай вид, что знаешь то, чего не знаешь.
Учись...
Учитесь. Если вы уже все знаете, зачем вам учиться?
Учись и помни,
что фортуна любит терпеливых.
Если вы учитесь, не беспокойтесь — время и терпение помогут всему. Существование всегда заботится о вас. Если вы подлинны, если ваш поиск правдив и вы не притворщик, время будет помогать вам, будет сотрудничать с вами. Время — со стороны существования, и терпение — с вашей стороны.
Английское слово «пациент» прекрасно, но оно очень изуродовано, оно попало в плохие руки. Сейчас «пациент» означает «тот, кто болен». В действительности, в древние времена больного называли пациентом, поскольку болезнь означала, что вы не научились тому, как быть здоровым и цельным. Следовательно, вы должны учиться. В древнем мире слово «пациент» означало просто слово «студент». Пациент должен был научиться, как быть здоровым и цельным. И ему требовалось большое терпение, чтобы научиться этому — вот почему он назывался пациентом. С болезнью ничего не нужно делать. А больны все.
Люди приходят сюда... кто-то приехал всего на четыре недели, а потом трудно уезжать, и они приходят и спрашивают меня: «Ошо, можем ли мы написать в свой офис, нашему боссу, что мы больны — потому что, только если мы больны, мы можем пробыть здесь дольше. Но не будет ли это неправдой? Что скажешь?»
Я говорю: «Пишите! — потому что это никак не может быть неправдой. Вы все больны! Вам не нужны справки. Это абсолютная правда. Вы можете годами писать и писать так, и это будет правдой».
Не быть больным означает стать Буддой. Вы можете писать до тех пор, пока вы не станете Буддой.
Учись и помни,
что фортуна любит терпеливых.
Здоровьем не пренебрегай...
Говоря о здоровье, Пифагор выделяет два аспекта. Один из них физический, другой — духовный. Тело — это ваш храм; не пренебрегайте им. Ваши глупые, тупые аскеты призывали вас пренебрегать им, и не только пренебрегать, но разрушать тело. Пифагор не аскет — он человек понимания.
Он говорит: уважайте — не запускайте свое тело. Если ваше тело запущено, вы не сумеете обрести внутреннюю гармонию, поскольку, если тело в гармонии, это поможет найти внутреннюю гармонию. Внимательно следите за своим здоровьем, за своим телом; любите его, уважайте его — это великий дар. Это чудо. Это тайна...
Здоровьем не пренебрегай:
в еде умерен будь и голове давай покой.
Покой для души — это в точности то же самое, что пища — для тела: пища питает тело, а покой питает душу. Материалист забывает о покое; вот почему Запад так нетерпелив — они забыли о покое, они не знают, как расслабиться. Они не знают, что значит быть в состоянии незанятости; они не знают, как сидеть тихо, ничего не делая. Они совершенно забыли! Материалист вынужден забыть об этом. Он ест слишком много, но он забыл, что только тело его становится все жирнее и жирнее, а его душа становится все тоньше и тоньше.
Иногда я вижу людей, у которых есть только тело и совсем нет души. Просто слой за слоем жира, а внутри ничего — овощи, капуста. Какими бы искушенными они ни были — образованными, полными знаний — это не имеет значения.
Говорят, что разница между цветной капустой и кочаном невелика: когда кочан заканчивает колледж, он становится цветной капустой.
Покой даже гораздо более необходим человеку, чем пища. Если иногда вы немного спешите — это хорошо, но никогда нельзя забывать о покое, так как, по существу, тело — только храм, божество — внутри. Тело нужно любить только потому, что это — храм божества. Тело — только средство, цель — внутри.
Покой — это пища, медитация — это пища для души. Покой означает тишину, отдых, расслабленность, невозмутимость, свежесть, собранность, медитативность. Состояние незанятого ума, пустого, тихого, без всяких мыслей о делании, никуда не движущегося, никуда не рвущегося — просто пребывающего здесь и сейчас. Это покой. И быть здесь и сейчас — чрезвычайно питательно, потому что тогда вы находитесь в глубоком созвучии с существованием, тогда музыка льется на вас.
Прошлого уже нет — оно умерло; будущего еще нет — оно не родилось. Есть только настоящее. Только настоящее живо.
Когда вы здесь и сейчас, жизнь течет в вас. Когда вы здесь и сейчас, вы — в Боге. И это — питание, это — истинная пища.
В этом смысле в Упанишадах говорится: «Анам Брахман — пища — это Бог». Бог — это пища. В этом смысле покой — это, действительно, пища. Как тело умирает без пищи, так душа умирает без покоя.
Материалист думает только о теле, идеалист думает только о душе, и оба — односторонни. У одного очень упитанная душа, но голодное тело, храм в руинах. А у другого есть чудный храм, мраморный храм, но божество мертво или еще не пришло. Оба упускают.
Нам нужна музыка земли и неба, тела и души. Нам нужна гармония видимого и невидимого. Пища видна, покой невидим. Вам нужно и то, и другое, вам нужна гармония того и другого.
Человек, который не знает, что такое покой, начинает засовывать в себя слишком много еды. Ему ничто не поможет, пока он не научится покою, — не помогут ни диета, ни упражнения, ни ограничения. Рано или поздно он начнет есть снова, потому что его внутреннее существо чувствует такую пустоту, а он не знает иного способа заполнить его, он знает только один путь — продолжать наполнять себя пищей.
