Евгений Торчинов - Путь золота и киновари. Даосские практики в исследованиях и переводах
Впрочем, существовали и совершенно иные, более натуралистические методы вхождения в транс для магического путешествия в пространство даосского мифа. Это прежде всего употребление галлюциногенных веществ, процветавшее в кругах симпатизировавших даосизму аристократов и эстетов III в., хотя впервые к галлюциногенам обратились последователи Небесных Наставников – даосских первоиерархов из рода Чжан (впоследствии отказавшихся от подобной практики). Была она известна и адептам Маошань, практиковавшим в IV–VI вв. особые созерцания в «чистых покоях» (цин ши), представлявшие собой вхождение в транс от вдыхания психоделических испарений, исходящих из алхимического тигля или треножника.
По-видимому, вначале предпочтение отдавалось некоему магическому грибу (видимо, содержащему псилоцибин), известному под названием лин чжи (‘одухотворенный гриб’ – так даосы называли любые чудесные грибы, употреблявшиеся в качестве продлевающих жизнь снадобий). Приняв лин чжи, эстеты III в. (в том числе и такие знаменитые поэты, как Цао Пи и Цао Чжи) отправлялись в волшебные странствия и видели то, что им так хотелось увидеть: дворцы бессмертных на острове Пэнлай, парящих небожителей, чудесные страны и волшебные сады, а потом описывали свои видения в своих стихах.
Несколько позднее в моду вошло снадобье, известное как у ши сань – ‘порошок пяти минералов’, увлечение которым сказалось на одежде, нравах и литературе III–IV вв. Крупнейший китайский писатель XX в. и один из основоположников современной китайской литературы Лу Синь в своем исследовании влияния на литературу винопития и употребления галлюциногенов в эпоху Вэй и Цзинь (220–419) сообщает некоторые весьма любопытные детали, связанные с употреблением этого порошка.
В настоящее время сведения о его составе утрачены, но можно вслед за Лу Синем предположить, что это снадобье включало одно из соединений серы (возможно, реальгар, или сернистый мышьяк, – вещество, весьма популярное у даосских алхимиков), сталактиты, какое-то красное маслянистое вещество и две разновидности полудрагоценных камней. После приема этого снадобья человека бросало в жар и начинало знобить,[35] но при этом нельзя было ни тепло одеваться, ни употреблять горячую еду, ибо любое согревание тела могло привести к летальному исходу; напротив, при регулярном употреблении порошка рекомендовались холодные обливания и употребление холодной еды (поэтому другое название этого галлюциногена – хань ши сань, то есть ‘порошок холодной пищи’). Кожа от употребления порошка становилась очень чувствительной, из-за чего в моду той эпохи вошла свободная легкая одежда и разношенная обувь. Лу Синь также сообщает, что, поскольку стираная одежда «стояла колом» и вызывала неприятные ощущения на коже, платье подолгу не стирали, и вши перестали считаться чем-то постыдным, а отказ от горячей пищи и необходимость «выпускать жар» препятствовали соблюдению ряда конфуцианских ритуалов. Это способствовало росту поведенческой раскрепощенности и моде на непринужденное неформальное поведение, что надолго закрепило в официальной историографии за эпохой Шести Династий (III–VI вв.) репутацию времени торжества разврата и бесстыдства. На этом мы закончим наш весьма неполный обзор даосской психопрактики.
Однако перечень древнейших даосских методов не будет полным, если мы не скажем хотя бы несколько слов о ритуально-магическом аспекте даосизма.
Ритуалы, посты и амулеты
В течение длительного времени даосизм существовал в виде групп практикующих, создававшихся вокруг какого-то авторитетного учителя; эти группы были весьма замкнуты и изолированы, и, как правило, каждая из них располагала собственным набором методов и священных текстов. По существу, только влияние быстро распространявшегося в Китае III–IV вв. буддизма заставило эти группы осознать себя в качестве представителей единой даосской традиции и создать крупные школы и единый свод авторитетных текстов – Даосский канон («Дао цзан»; дословно: «Сокровищница Дао»).
Для того чтобы войти в такую достаточно эзотерическую группу, необходимо было пройти специальные ритуалы посвящения, предполагавшие право на чтение определенных текстов, которыми располагал учитель, и на занятие определенными практиками. Посвящения и «тайные наставления» (коу цзюэ) сохранились и в крупных даосских школах, хотя их характер и изменился (во многом под влиянием того же буддизма, из которого даосы активно черпали на протяжении веков не только идеи, но и формы организации общинной жизни). Но еще в начале IV в. ритуалы посвящений сохраняли свой древний и сугубо китайский характер. О них мы немного знаем благодаря уже знакомому нам «Баопу-цзы» Гэ Хуна:
Для получения устных наставлений об Истинном Одном необходимо вначале освоить мудрые писания, а затем скрепить жертвенной кровью клятву верности. В день царственного знака[36] получают наставление, шелком и серебром скрепляют договор, берут золотую бирку и делят ее.[37] Если же легкомысленно дать эти наставления и недолжным образом осуществить передачу традиции, то их божественность окажется бездействующей (гл. 18).
В четвертой главе того же текста Гэ Хун со ссылкой на «Канон духовной киновари девяти треножников Желтого Императора» так описывает ритуал получения наставлений по практике алхимии:
И пусть воспринимающий этот путь бросит в воды, текущие на восток, золотого человечка и золотую рыбу – чтобы скрепить клятву, и смажет губы кровью – чтобы заключить союз, но, не имея костей святого-бессмертного,[38] он все равно недостоин узреть этот путь.
Аналогичный акт предполагался и в случае передачи ученику того или иного эзотерического текста:
Тот, кто хочет получить «Книгу золотого раствора», должен бросить статуэтку человека весом восемь цзиней,[39] сделанную из золота, в реку, текущую на восток. Затем пусть он выпьет жертвенной крови в знак принесения клятвы молчания и произнесет обет. Если же какой-либо человек не последует этому наставлению, а выведает тайну разбойничьим способом и попробует изготовить эликсир, то ничего у него не получится («Баопу-цзы», гл. 4).
Однако некоторые школы и направления даосизма придавали ритуалу особое значение: в них ритуал начинал играть вполне самостоятельную роль, превращаясь в своего рода мистическую литургию, цель которой – достижение единства с Дао и обновление стихий космоса в районе совершения ритуала (например, на Тайване и сейчас верят, что после совершения большого ритуала цзяо в данном приходе не будет ни одной смерти в течение трех лет). Особенно характерен этот мистический ритуализм для старейшей даосской школы – Пути Небесных Наставников (она же – Путь Правильного Единства – чжэн и дао), основанной в 145 или 147 г. знаменитым даосским магом и алхимиком Чжан Дао-лином, потомки которого и ныне носят титул патриарха школы и наместника божественного Лао-цзы – Небесного Наставника (тянь ши).
Вот как выглядит основная литургия этой школы в настоящее время на Тайване.
Большое богослужение (цзяо) совершается в течение нескольких дней группой даосов (не менее шести человек) во главе с первосвященником – Возвышенным Досточтимым (гао гун). Кроме него в группу входят: декламатор гимнов, распорядитель ритуалов, чтец и надзиратели за воскурениями и фонарями. Службу сопровождает оркестр из нескольких музыкантов, играющих на барабане, гонге, каменных пластинах, дудке и одном из струнных инструментов.
Вначале совершается ритуал очищения: на горящие угли ставится кувшин с маслом; когда масло закипит, над ним проносят все ритуальные предметы. Все участники церемонии также переступают через кипящее масло. Один из даосов повязывает голову красной повязкой и трубит в рог для изгнания нечисти. Затем Возвышенный Досточтимый извещает божественные силы о начале ритуала и читает заклинание для очищения своего тела и превращения его в совершенный микрокосм. Тогда же он поворачивается вокруг своей оси по часовой стрелке, как бы создавая круг Великого Предела (Тайцзи) – вечного принципа чередования инь и ян – отрицательной и положительной заряженности энергии ци. Следующее заклинание, произносимое с поднятыми к бровям руками, окончательно пресуществляет его профаническое тело в священный микрокосм в соответствии с древним мифом о первочеловеке Пань-гу, иногда отождествляемом с обожествленным Лао-цзюнем (Лао-цзы): так, его левый глаз превращается в солнце, правый – становится луной, рот – Небесными Вратами, позвоночник – горой Тайшань.
Затем священнослужитель погружает копье в сосуд с освященной водой[40] и, направив его острие в сторону «демонических врат» (северо-восток), проклинает бесовские силы и сулит им погибель, после чего поется гимн, возвеличивающий первосвященника как повелителя всех божеств и духов. Таким образом, в момент совершения ритуала Возвышенный Досточтимый как бы мистически отождествляется как с Чжан Дао-лином – первым наместником Лао-цзюня, получившим от него все его полномочия на земле, в том числе и власть над божествами и демонами Поднебесной, так и с ныне действующим Небесным Наставником – преемником Чжан Дао-лина в шестьдесят четвертом поколении и первоиерархом школы Правильного Единства.
