Тьюсдей Рампа - Я верю
Должно быть, миновала не одна вечность, пока наконец в дверь постучали. Но он не ответил. Стук повторился, и он опять не ответил. После долгой паузы дверь медленно открылась, и на пороге появился доктор. Он глянул на Пятьдесят-Третьего и молвил:
— Вы готовы? Двадцать четыре часа истекли.
Пятьдесят-Три опустил одну ногу с кровати, а затем вяло поставил рядом другую. Наконец он медленно сел.
— Вы решили, в какую семью вам идти? — спросил доктор.
— Нет, черт возьми, нет. Я даже не думал об этом.
— Ах, так значит, вы решили драться до конца, да? Что ж, нам, знаете ли, все равно, поверите вы или нет, но мы в самом деле хотим вам помочь. И если вы в силу своей медлительности упустите этот случай, то с каждым разом ваша возможность выбора будет уменьшаться, поскольку семей будет оставаться все меньше и меньше.
Доктор подошел к столу, взял в руки папку с цифрой 53 и лениво перелистал ее.
— Вы можете выбирать из пяти указанных здесь семейств, — сказал он, — тогда как некоторые вовсе не имеют выбора. Позвольте мне кое-что сказать вам, — он непринужденно откинулся на спинку стула и, закинув ногу на ногу, пристально посмотрел на Пятьдесят-Третьего.
Затем он сказал:
— Вы — как то капризное дитя, что дает волю своей незрелой ярости. Вы совершили преступление, вы испортили свою жизнь. Сейчас вам придется заплатить за это, и мы пытаемся сделать так, чтобы эта плата была наиболее приемлемой для вас. Но если вы не станете нам содействовать, если вы и впредь намерены вести себя как избалованный ребенок, то, в конце концов, у вас не останется никакого выбора. Тогда может статься, что вы найдете свое призвание в роли сына какого-нибудь привилегированного семейства из Момбасы[18] или, возможно, станете дочкой в семье из Калькутты. Девочки в Калькутте ценятся мало. Люди желают иметь мальчиков — они служат опорой семьи. А если вы станете девочкой, то вас, скорее всего, отдадут сутенерам, которые сделают из вас проститутку или же просто продадут в рабство.
Бедный Пятьдесят-Три, вытянувшись, присел на край кровати. Его пальцы крепко вцепились в ткань матраца, рот открылся, а глаза широко распахнулись. Сейчас он очень напоминал затравленного зверя, которого только что поймали и впервые посадили на цепь. Доктор взглянул на него, но ему показалось, что Пятьдесят-Три его не видит и не слышит.
— Если вы станете упорствовать, проявляя свое глупое непокорство, то этим вы лишь усложните нашу задачу, и тогда нам, возможно, ничего не останется, как отправить вас на какой-нибудь остров, где живут одни прокаженные. Вам все равно придется прожить те тридцать лет, которых вы избежали прежде. Иного пути у вас нет. Это неизбежно. Таков Закон Природы. Так что лучше вам поскорее прийти в себя.
Пятьдесят-Три сидел почти недвижимо. Тогда доктор встал, подошел к нему и шлепнул его по лицу — сначала по одной щеке, а затем по другой. Пятьдесят-Три гневно вскочил на ноги, а затем снова рухнул на кровать.
— Хорошо, но что же я МОГУ поделать? — спросил он. — Ведь меня возвращают на Землю, чтобы я стал частью какой-то невероятно примитивной формы жизни. Я не привык существовать, занимая столь низкое положение в обществе.
Доктор выглядел очень печальным. Неожиданно он сел на кровать рядом с Пятьдесят-Три и сказал:
— Пойми, мой мальчик, ты совершаешь большую ошибку. Представь, если бы ты был сейчас на Земле и принадлежал к сословию театральных актеров. Предположим, тебе поручили бы играть роль Короля Лира, или Гамлета, или кого-то вроде них. Допустим, что тебе представилась бы такая возможность. Однако, когда пьеса будет сыграна, когда публика разойдется и продюсеры решат ставить новую пьесу, должен ли ты настаивать тогда, чтобы тебе дали роль Короля Лира, Отелло или Гамлета? Что, если тебе предложат сыграть, к примеру, Горбуна из «Собора Парижской Богоматери», или Фальстафа, или кого-нибудь рангом пониже? Станешь ли ты говорить тогда, что эти роли недостойны того, кто некогда играл Короля Лира, Гамлета и Отелло?
Доктор умолк. Пятьдесят-Три сидел на кровати и бездумно царапал пол ковриком, на который он наступил ногой. Наконец он сказал:
— Но ведь это же не спектакль. Я ведь жил на Земле. Я принадлежал к высшему обществу. А теперь вы хотите, чтобы я стал… Кем вы хотите, чтобы я стал? Сыном трактирщика? Водителя автобуса? А может, кем-нибудь еще?
Доктор вздохнул и сказал:
— Вы были посланы на Землю для того, чтобы прожить свою роль. Вы сами выбрали себе те условия, в которых могли бы сыграть свою роль наилучшим образом. Что ж, вы потерпели неудачу. Ваш номер не удался, и теперь вы попадете в совершенно другие условия. У вас есть выбор. Точнее сказать, у вас есть пять вариантов, из которых можно выбирать. Некоторые не имеют права выбора вовсе.
Вскочив на ноги, он сказал:
— Идемте! Мы и так потратили массу времени, а члены комиссии не терпят опозданий. Следуйте за мной.
Он направился к двери, но затем импульсивно вернулся обратно к столу и забрал папку, отмеченную цифрой 53. Зажав ее в левой руке, своей правой он схватил Пятьдесят-Три за локоть и грубо тряхнул его.
— Идемте! — сказал он. — Будьте мужчиной. Вы постоянно думаете о том, что, будучи офицером, вы считались важной персоной. Должно быть, настоящий офицер и джентльмен не стал бы вести себя как трусливый слюнтяй, в которого вы превратились?
С угрюмым видом Пятьдесят-Три встал на ноги, и они направились к двери. Выйдя за порог, они наткнулись на человека, который шел по коридору им навстречу.
— Ах, вот вы где! — сказал он. — А я пришел узнать, что случилось. Я решил, что наш друг настолько обессилел от горя, что не может встать с постели.
— Терпение, мой друг, терпение, — заметил доктор. — В данном случае нам следует быть терпимее.
Вместе трое направились вдоль коридора, вновь через тот самый длинный туннель — мимо бдительных стражей, которые на этот раз просто внимательно посмотрели на них, после чего они подошли к двери.
— Войдите, — сказал голос, и трое мужчин вошли в комнату. На этот раз во главе стола сидел престарелый седой мужчина, а по обеим сторонам от него были еще двое — мужчина и женщина, одетые в длинные зеленые одежды. Они все втроем повернулись, глядя на вошедшего в комнату Пятьдесят-Три. Человек, сидевший во главе стола, приподнял брови и сказал:
— Ну что, вы решили, кем хотели бы стать?
Доктор подтолкнул Пятьдесят-Третьего, который продолжал стоять в угрюмом молчании.
— Говорите, — шепнул он. — Неужто вы не видите, что они теряют терпение?
Пятьдесят-Три выступил вперед и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на стул.
— Нет, — сказал он. — Как же я могу решить? Мне почти ничего не известно об этих людях. Я не имею ни малейшего понятия о том, с какими условиями мне придется столкнуться. Я знаю лишь, что трактирщик мне совершенно неприятен, однако возможно, что торговец скобяными изделиями окажется еще хуже. Я весьма плохо знаю таких людей, поскольку мне никогда не приходилось общаться с ними в моей жизни. Возможно, вы, сэр, с вашим, несомненно, большим опытом, согласились бы дать мне совет.
Пятьдесят-Три высокомерно посмотрел на мужчину, сидевшего во главе стола, но тот лишь сдержанно улыбнулся и сказал:
— У вас чрезвычайно сильно развито классовое сознание, и я согласен с вами в том, что почитаемые всеми ремесла владельца постоялого двора, трактирщика или торговца скобяными изделиями могут слишком вредно отразиться на вашем подсознании. Конечно, я определенно мог бы настоятельно рекомендовать вам тот знаменитый кабак на Кейбл-Стрит, но, принимая во внимание ваш выдающийся снобизм, я, вместо этого, предложу вам нечто иное — семейство зеленщика. Отца зовут Мартин Бонд, а его жену — Мэри Бонд. Для Мэри Бонд уже настала пора рожать, и если вы готовы войти в ее тело в качестве ее будущего ребенка, то вам больше нельзя терять времени. Вы должны прийти в себя и принять решение, поскольку только вы можете решать.
— Зеленщик! — подумал Пятьдесят-Три. — Прогнивший картофель, вонючий лук, перезрелые помидоры. Фу! Как же, однако, меня угораздило попасть в такую грязь?
Он пошевелил пальцами, почесал голову и жалостливо заерзал на стуле. Остальные, кто присутствовал в комнате, сидели тихо: они прекрасно понимали, в каком отчаянном состоянии находился тот, кто должен был принять подобное решение. Наконец Пятьдесят-Три поднял голову и бросил с вызовом:
— Хорошо, я принимаю эту семью. Возможно, они сочтут меня лучшим из всех, кто когда-либо являлся членом их семьи!
Женщина, сидевшая по одну сторону стола, сказала: — Господин Председатель, я думаю, что мы должны провести ряд повторных проверок, дабы убедиться, что он действительно совместим со своей матерью. Для женщины будет страшной трагедией, если, пройдя через все мучения, она родит мертвое дитя.
