Эльза Баркер - Письма живого усопшего
Я вовсе не желаю, чтобы вы спешили переходить сюда. Нет, оставайтесь там, где вы есть, как можно дольше. Многое, что мы делаем по эту сторону, вы бы могли делать так же хорошо, оставаясь в теле! Конечно, вам придётся употребить больше энергии, но ведь энергия и существует для того, чтобы её использовать. Даже когда мы накапливаем её, мы копим её только для будущего употребления. Не забывайте об этом.
Одна из причин, почему я так много отдыхаю, мечтаю и наслаждаюсь здесь, заключается в том, что я хочу накопить как можно больше энергии, чтобы вернуться с большими силами.
Это хорошо, что вы приняли к сердцу мой совет оставаться время от времени без дела и знакомиться со своей собственной душой. Много неожиданного — впереди у того, кто решается добровольно исследовать свою душу. Душа — не блуждающий огонёк, она — маяк, помогающий избегать подводных рифов материализма и забвения.
Я испытал много радости, просматривая в памяти свои греческие воплощения. Какое сосредоточенье было у этих греков! Они знали очень много. Например, воды Леты — какая это глубокая концепция, принесённая с этого берега могучей памятью!
Если бы человек непрестанно стремился вспоминать, если бы он посвящал время анализу того, что было, можно было бы надеяться на более значительное будущее для него! Разве вы не знаете, что человек может стать богом или тем, кто, по сравнению с обыкновенным человечеством, обладает всеми признаками и величием бога? «Вы боги» было сказано не только в иносказательном смысле.
Я видел здесь Учителя из Галилеи и беседовал с Ним. Вот кто был человеком и богом одновременно!
Мир снова нуждается в Нём.
Письмо 27
Магическое кольцо
Вам было бы очень трудно представить себе по одним моим словам разницу между вашей жизнью и нашей. Начиная с различия субстанций и субстанций не только наших тел, но и окружающих нас естественных вещей.
Вас поражает выражение «естественные вещи» применительно к этому миру? Может быть, вы воображаете, что мы превзошли Природу? Но нет существа и явления вне Её пределов. Даже Бог не составляет исключения. Природа есть.
Представьте себе, что вы провели шестьдесят или семьдесят лет в теле, которое упорно склонялось к ожирению, становилось неподвижным и ревматическим до потребности время от времени ложиться на больничную койку для более или менее неудачной починки. А затем представьте, что вы внезапно переменили это тяжёлое тело на лёгкое и эластичное. Можете вы себе представить это? Должен сознаться, что для меня это ещё совсем недавно было бы очень трудно.
Облекшись в эту лёгкую форму, которая светится достаточно сильно, чтобы освещать пространство вокруг себя, когда её не пригашает более яркий свет солнца, вообразите себя переносящейся с места на место, от одного человека к другому, от одной идеи к другой. С течением времени даже привычка к питанию постепенно исчезает. Нам больше не досаждают голод и жажда, хотя я, например, и до сих пор подкрепляюсь время от времени лёгкой пищей, которую можно назвать микроскопической в сравнении с мясными обедами, которые я истреблял на Земле.
Далее, нас более не мучает тысяча и одна мелкая земная обязанность. И к тому же здесь больше доверия к настроению другой души. Обязательства тут не в обычае — я говорю о связывающих обязательствах. Обыкновенно — хотя бывают и исключения — желания бывают взаимными. Когда мне хочется повидать друга, в то же время и он испытывает желание побыть со мной — и нас естественно притягивает друг к другу. Общения здесь необычайно прекрасны, но и одиночество бывает также полно очарования.
По прошествии первых двух или трёх месяцев я более не чувствовал себя одиноким. Первое время я напоминал рыбу, вынутую из воды. Почти все испытывают это, кроме разве что очень духовных людей, которые не связаны земными цепями или земным честолюбием. Я так сильно боролся с идеей умирания, что моё новое состояние казалось мне вначале бедствием, и я носился кругами под впечатлением, что буду терять ценное время, которое могло бы быть с пользой употреблено в борьбе и напряжении земной жизни.
Ко мне на помощь явился Учитель, но он был слишком мудр, чтобы нянчиться со мной даже и в самом начале! Он напомнил мне несколько основных принципов и предоставил применять их самому; постепенно, по мере того как я овладевал этими приёмами, я овладевал и собой. И только после этого начала открываться передо мной вся красота и всё чудо моего нового состояния, и я понял, что, вместо потери времени, я приобретал возможность получения огромного опыта, который послужит мне впоследствии.
Я входил здесь в общение со множеством людей всех степеней умственного и нравственного развития и должен сознаться, что человек с совершенно ясной идеей об истинном значении жизни и о возможностях эволюции встречается здесь так же редко, как и на Земле. Нет, мы не делаемся внезапно всезнающими только потому, что меняем ткань своего тела.
Человек, бывший тщеславным на Земле, окажется тщеславным и здесь, хотя в последующей жизни сам Закон реакции[10] — если человек перешёл меру тщеславия — может послать его назад скромным и даже застенчивым человеком, по крайней мере, на время, пока реакция не истощится.
Я часто жалел людей, которые проявлялись в жизни как рабы деловой рутины. Многие из них не могут отделаться от этого и здесь, и вместо того, чтобы наслаждаться, они снова и снова возвращаются к своим старым «делам» и тратят время на различные задачи, тактические или финансовые, пока не приходят почти в такое же изнеможение, как и до своей «смерти».
Как вам известно, здесь есть учителя. Немногие достигают высоты моего собственного Учителя, но многие берут на себя труд помогать вновь возвращающимся душам. Помощь предлагается всем, хотя принимается эта помощь не всегда. В таких случаях она предлагается снова и снова, ибо те, кто жертвует собой для других, делают это без надежды на признание или награду.
Если бы я вздумал писать учёный трактат о посюсторонней жизни, я бы начал совсем иначе. Прежде всего, я отложил бы свою работу лет на десять, пока все мои факты не были бы распределены по местам и снабжены ярлыками; а затем я бы начал с самого начала и продиктовал бы вам книгу такую скучную, что вы заснули бы над ней, и мне пришлось бы подталкивать вас время от времени, чтобы вы подобрали выпавший из вашей руки карандаш. Вместо этого я решил писать вскоре после прихода сюда, и мои письма — действительно письма путешественника из чужой страны. Они передают его впечатления, иногда его ошибки, а иногда его провинциализмы и местные предрассудки. Но, во всяком случае, это не пересказ с чужих слов.
Мне приятно, что вы держите мою фотографию на вашем камине: это помогает мне приходить. В фотографии заключена большая сила. Недавно я набрасывал для вас картины на канве ваших сновидений, чтобы показать вам ничтожество и тщету некоторых вещей. Вам известно, что мы можем делать это? Возможность для так называемых мёртвых влиять на живых огромна, если только существует симпатическая связь. Я уже указывал вам, как охранять себя от нежелательных влияний, и потому вам нечего бояться. Я всегда буду своевременно предупреждать вас, если будет малейшая опасность с этой стороны. Я уже провёл вокруг вас магическое кольцо, через которое только самые могущественные духи могли бы переступить, — вернее, не сам, а с помощью Учителя провёл я этот круг. Вы выполняете наше дело, и потому имеете право на наше покровительство. Аксиома, что «каждый работник достоин своей платы», верна в обоих мирах.
Только вы сами можете уничтожить поставленную преграду. Если бы вы по неосторожности открыли доступ для нежелательных воздействий, мы поспешили бы замкнуть круг снова. Из этого вы усмотрите, что я уже достиг определённого авторитета; да, теперь я уже имею право сказать это. Вы удивлены?
Письмо 28
Если вы не будете, как малые дети
Я слышал однажды, как один известный мне человек называл этот наш мир «миром игр», ибо, сказал он, «мы все здесь дети, и мы создаём ту среду, которая для нас желательна». Как дитя во время игры превращает стул в башню или в скачущего и топочущего коня, точно так же можем и мы в этом мире осуществлять всё, что создаёт наше воображение.
Не заставляла ли вас иногда изумляться эта абсолютная живость воображения у детей? Ребёнок говорит просто и с убеждением: «Вот этот коврик — сад, а та половица в полу — река, тот стул — замок, а я в нём король».
Почему он говорит все эти вещи? Как может он говорить их? Потому что — и в этом всё дело! — он подсознательно всё ещё вспоминает здешнюю жизнь, которую сравнительно недавно покинул. Он перенёс с собой в земную жизнь нечто из своей утраченной свободы и силу своего воображения.
