Джеймс Редфилд - Десятое пророчество
Ей придётся расти рядом с не слишком-то здоровой женщиной, рядом с её страхами, её склонностью ругать доктора; всё это пробудит в ней интерес к связи, существующей между духом и телом, ответственность за пациента.
Всю информацию она будет передавать матери, и та, уверовав в возможность выздоровления, станет её первой пациенткой, а потом и главной опорой, являя собой первый пример эффективности новой медицины.
Далее Майя увидела своего будущего отца, сидевшего на крыльце рядом с женой. Время от времени, она задавала мужу какой-нибудь вопрос, чтобы получить очередной односложный ответ.
Этот человек почти всегда предпочитал просто сидеть и созерцать – говорить он был не любитель.
Его мозг буквально готов был взорваться от множества роившихся в нём исследовательских идей и экзотических биологических вопросов, которые, как он знал, никогда и никем не ставились прежде, – особенно о взаимосвязи между вдохновением и иммунной системой.
Майя поняла, что эта его отстранённость также таит в себе немало плюсов. С таким отцом ей не придётся тешить себя фантазиями: она просто будет вынуждена с самого начала сама думать за себя, исходя из реального положения вещей.
В конце концов, они найдут общий язык на почве своих научных интересов, отец раскроется навстречу ей и предоставит богатую техническую основу для разработки её новых методов.
Майя понимала также, что её рождение именно у этой пары может принести практическую пользу и родителям.
В той же мере, в какой они будут способствовать развитию её интереса к лечению, она сама сможет влиять на них в нужном направлении, ведя мать к осознанию и принятию собственной роли в своём выздоровлении, а отца – к преодолению замкнутости и привычки жить только внутренней жизнью.
Далее Майя увидела своё преждевременное появление на свет и своё детство. Перед ней предстали образы множества людей, которые, как раз, в нужные моменты её жизни оказывались рядом, чтобы учить её и передавать свой опыт.
В медицинском институте ей приходилось иметь дело, как раз, с теми врачами и пациентами, которые были ей интересны, с точки зрения её специализации.
Потом она мысленно увидела первую встречу с коллегой, с которой позже создала клинику, и то, как, мало-помалу, у них вырабатывалась новая модель лечения.
Потом ей открылось, что она будет принимать участие в более глобальном процессе пробуждения.
Наблюдая её видения, мы узнали, как она открыла для себя Откровения, а позже присоединилась к группе людей – одной из многочисленных групп, независимо друг от друга возникавших по всему миру.
Этим людям предстояло вспомнить, кем они являются на более высоком уровне, и стать инструментом преодоления поляризации Страха.
Майя вдруг увидела себя беседующей на важные темы с каким-то мужчиной в армейской форме. Он был высок ростом, атлетически сложен, одарён недюжинным умом.
К своему удивлению, я понял, что Майе известно: именно он погиб рядом с ней в той войне девятнадцатого века.
Сосредоточившись на нём, я был просто поражён: оказывается, я уже видел его в видениях Уильямса, обозревавшего свою жизнь.
Далее видения Майи, судя по всему, вышли на другой уровень, недоступный для моего восприятия: она словно растворилась в заливавшем её ослепительном свете.
Лишь немногое я мог понять: её личное представление о том, что она может совершить, родившись именно в этой семье, – часть более масштабного видения, включающего в себя всю историю и будущее человечества.
Сама Майя, похоже, могла обозреть свою жизнь в перспективе вплоть до самого конца: ей явно предстояло оказаться в самом центре всего – там, где человечество находилось когда-то, куда оно шло теперь. Я мог ощутить всё это, однако, не улавливал самих образов.
Наконец, видения Майи закончились, и мы снова увидели её в зелёном пространстве, окружённую душами своего сонма.
Теперь они наблюдали сцену, происходившую на Земле. Насколько я мог судить, её будущие родители действительно решили обзавестись ребенком и соединились в том самом акте любви, который должен был обеспечить его рождение.
Сонм душ, окружавших Майю, напоминал теперь большое колышущееся янтарное облако. Оно становилось всё ярче, черпая энергию из ослепительного света, сиявшего где-то позади.
Я и сам ощутил, как вибрирует эта энергия где-то внутри меня, на глубоком, почти оргазмическом уровне любви.
Далеко внизу, на Земле, мужчина и женщина слились в объятии, и в момент оргазма из окружавшего нас зелёного света вырвался поток энергии, который, пройда сквозь Майю и окружавший её сонм душ, проник в трепещущие тела, и обе части этого потока устремились навстречу друг другу, неся сперму и яйцеклетку к точке их предначертанного соединения.
Мы смогли наблюдать момент зачатия и чудесное слияние двух клеток в одну. Сперва медленно, затем, всё быстрее клетки начали делиться, видоизменяться, пока, наконец, их скопление не приобрело очертания человеческого эмбриона.
Взглянув на Майю, я увидел, что с каждым новым делением клеток она как бы тает, всё больше растворяясь в окружающем пространстве. И когда эмбрион превратился в готового к рождению ребёнка, Майя окончательно исчезла из виду. Её сонм душ остался на месте.
Очевидно, из того, чему мы только что оказались свидетелями, можно было бы вынести гораздо больше, но, расслабившись на миг, я не сумел вновь сосредоточиться; и тут сонм душ вдруг пропал – как не бывало.
Остались только мы с Уилом, уставившиеся друг на друга. Уил казался страшно взволнованным.
– Что это мы сейчас видели? – спросил я.
– Весь процесс рождения Майи, её приход в свою нынешнюю жизнь, запечатлённый в памяти её сонма душ. Мы должны были увидеть всё это: её оценку целесообразности своего рождения именно у этой пары, осознание своей будущей миссии, её переход в физическое измерение в момент зачатия.
Я кивком попросил Уила продолжать.
– Акт любви, сам по себе, как бы, открывает окно между послежизненным и земным измерением. Похоже, сонмы душ существуют в состоянии любви – гораздо более интенсивной и высокой, чем та, что можем испытывать мы с тобой, настолько интенсивной, что она ощущается, как оргазм.
Сексуальная кульминация создаёт окно в послежизненное измерение, и то, что мы ощущаем, как оргазм, является мгновенным прорывом на уровень любви и вибраций, свойственный Афтерлайфу; в открытое окно устремляется поток энергии, потенциально несущий с собой новую душу.
Мы, как раз, и видели, как это случилось. Сексуальное слияние – это священный момент, когда часть Небес нисходит на Землю.
Я кивнул, размышляя об увиденном.
– Майя знала, как будет протекать её жизнь, если её произведут на свет именно эти родители.
– Да. Похоже, до рождения, к каждому из нас приходит видение его будущей жизни, дополненное размышлениями о потенциальных родителях, о том, в какой мере они будут способствовать совершению нами того, что мы собираемся совершить.
– Я видел большую часть этого, – сказал я, – но всё было как-то странно. Судя по тому, что Майя рассказывала мне о своей реальной жизни, её, так сказать, видение рождения оказалось более идеальным, чем то, что происходило на самом деле.
Взять, хотя бы, её отношения с семьёй: они ведь, так и не сложились так, как ей хотелось. Мать никогда не понимала её, была вся занята лишь своими болезнями, а отец был человеком настолько замкнутым, что, лишь после его смерти, Майя узнала, какого рода исследованиями он, собственно, занимался.
– Всё правильно, – возразил Уил. – Похоже, видение – это некая идеальная картина того, исполнения чего в жизни желает наше высшее «я», – того, что было бы, если бы все мы всегда следовали подсказкам своей интуиции.
То же, что происходит на самом деле, лишь приближается к этому идеальному видению: это максимум того, что каждый может совершить при данных обстоятельствах.
Всё это – часть информации о послежизненном измерении, содержащейся в Десятом откровении.
Она должна помочь нам уяснить себе духовный опыт нашего пребывания на Земле, в частности то, что касается восприятия совпадений и механизма одновременности разных событий.
Когда интуиция или увиденный сон подсказывают нам, как следует поступить в той или иной ситуации жизни, и мы следуем этой подсказке, происходят определённые события, которые воспринимаются, как чудесные совпадения.
Это придаёт нам жизненных сил, волнует нас. Нам кажется, что этим событиям суждено свершиться. То, что мы только что видели, переводит всё в совершенно иной масштаб.
Когда мы слышим «оклик внутреннего голоса», воспринимаем мысленный образ возможного будущего, на самом деле, это всплески памяти о видении, явленном нам до рождения, о том, как мы собирались распорядиться своей жизнью в этой конкретной точке своего пути.
Может быть, не всё происходит точно так, потому что люди обладают свободной волей, но когда случается что-то очень сходное с нашим видением, мы испытываем особый подъём, сознавая, что находимся на тропе судьбы, по которой собирались идти.
![Фриц Лейбер - Большое время [= Необъятное время]](/uploads/posts/books/59731/59731.jpg)
