Владимир Серкин - Хохот шамана
— В детстве тоже любил рассматривать снежинки.
— В детстве мы все многое чувствовали, почти знали.
— Что мы знали про снежинки?
— Мы чувствовали что в миллионах их узоров может быть есть ключ к пониманию всего мира. Это завораживало.
— Действительно есть какой-то ключ?
— Узоры снежинок, кристаллы льдов и все кристаллы устроены также, как ты или я. Разглядывая кристаллы, многое узнаю о людях.
— В каком смысле?
— Твое тело состоит из таких же узоров, сознание тоже.
— Взрослыми мы это забыли?
— Взрослыми мы перестали доверять чувствам как дети. А рационально мы это не узнали.
— Как мне узнать это рационально?
— Сначала смотри.
Через час я почувствовал, что узнал что-то новое. Это не внушение. Я действительно стал изредка видеть человека как кристалл.
2000
Не бойся
Хотя у меня всегда с собой спички, Шаман не использует их. Зажигая костер, он «практикует» другие способы.
О первом я слышал и раньше. Это модификация традиционного для северных народов способа. Шаман носит небольшую дощечку с двумя высверленными углублениями и тетиву[32]. На стоянке он натягивает тетиву на согнутую ветку, а другую ветку закручивает в тетиву. Конец закрученной ветви он вставляет в высверленное отверстие и делает «луком» пилящие движения. Веревка раскручивается, закрученная ветка очень быстро вращается и трется о дощечку, нагревается и поджигает трут[33]. Это трудоемкий способ, и научился я ему далеко не сразу.
Второй способ мистичен. Шаман просто ставит ладонь сантиметрах в десяти над трутом, и трут загорается. Этого я не понимаю и не умею.
— Зачем ты «пилишь луком», если можешь зажечь ладонью?
— Это — разные практики, дающие два разных огня.
— Разве костры разные?
— Научись разным практикам и поймешь.
— Научи меня зажигать ладонью.
— Сначала научись другим способам и «увидь», что огни разные. А писать ли о ладони — прими решение.
— Почему?
— Никто не поверит. Ты дискредитируешь текст.
— Но иначе я должен буду подделывать текст под правдоподобие.
— Да. Выбери сам. Такие выборы — одна из лучших практик.
21.06Шаман долго смотрел на огонь и обернулся на вопрос. Я открыл рот, чтобы повторить вопрос и застыл, увидев не взгляд, а отражение неба в его глазах. Шаман мигнул, и стал виден взгляд.
— Ты что-то делал глазами?
— Не я — огонь.
— Что?
— Можно сказать, что лечил глаза. Лучше мозг.
— Как это?
— Глаза — часть мозга. Душа как пламя. Когда мозг настраивается на огонь, он настраивается правильно.
— Но огонь может быть опасен.
— Я говорю о костре, свече или другом дружелюбном огне.
— Когда ты зажигаешь ладонью костер, ты это используешь?
— С большой натяжкой — ладонь как линза для внутреннего пламени.
— А почему я видел не взгляд, а отражение неба?
— Я же не смотрел. Просто внутренний огонь общался с костром через глаза.
— Как этому научиться?
— Почти у всех людей в жизни бывают такие моменты. Вспомни их и воспроизведи. Только начинай практиковать в памяти, без огня.
— Почему?
— Это может быть опасно без овладения контролем. Влезешь носом в свечу.
— Чего нужно добиваться сначала?
— Начинал эту практику так давно, что помню смутно. Сначала добейся неподвижности пламени.
— Что это?
— Вспомни, как горит свеча в безветренную ночь. Ее пламя также неподвижно, как и камень. Но протяни руку — обожжешься.
— Это обязательно?
— Без этого не будет контроля.
— Но лепестки пламени в костре не неподвижны.
— В своем времени они неподвижны как горы или льды. Ты дальше от огня, чем я думал. Пламя живет не лепестками, а башнями. Для начала просто рассмотри внимательно пламя.
21.06Мои попытки рассмотреть пламя кончались резью в глазах. Я понял, что нужно узнать что-то еще или прекратить эту практику.
— Почему у меня болят глаза?
— В какой-то момент ты «входил» в пламя?
— В какие-то моменты ум как бы входил внутрь пламени.
— Глаза заболели после этого?
— Не помню.
— Чтобы освоить практику нужно наблюдать за нею. Освоение практики — усилие сознания.
— Что мне делать?
— Ты не готов. Садись подальше и начни с изучения тлеющих угольков. Постепенно привыкай.
— Хотелось бы более четких инструкций.
— Полной ясности не будет никогда. Не жди ее, привыкай действовать в условиях частичной неопределенности.
02.01Долго думал, включать ли в книгу этот раздел. И если включать, то в натуральном виде или отредактированном. Потом стал размышлять о том, чем вызваны сомнения. Откровенно, сомнения вызваны нежеланием с кем-либо конфликтовать. Само преподавание психологии в небольшом городе приучает думать об этом. Например, по ночам начинает названивать религиозная фанатичка и кричать в трубку: «Ты рассказываешь студентам про Фрейда! Это против Учения!». Далее угрозы и оскорбления. Объяснять, что история современной психологии уже невозможна без Фрейда, бесполезно. Только вызывает новую волну активности фанатиков.
Размышления привели к выводу о том, что я побаиваюсь таких фанатиков. Но страх не должен руководить моими действиями. Решил все описать так, как и было. Пусть высшие силы все расставят на свои места.
Компетентность Шамана в вопросах городской жизни подтолкнула меня к некоторым вопросам об ее устройстве.
— Почему сегодня недостойные живут лучше достойных?
— В каком смысле недостойные?
— Ну, без образования, некомпетентные.
— Ты это вкладываешь в достоинства?
— Всякие бандиты, жулики, вообще, люди, не выполняющие десять заповедей.
— Может быть, заповедей было больше?
— В голову такое не приходило.
— Не всякое знание доступно к размышлению.
— В каком смысле?
— Если векам запрещается о чем-то размышлять, потом это просто становится неосознаваемым правилом мышления.
— Ты знаешь другие заповеди?
— Не могу утверждать. Просто со стороны вижу то, что веками невыгодно никакому государству.
— Что это?
— Я думаю, могла быть такая заповедь: «Не бойся».
— «Не верь, не бойся и не жди»[34]?
— Нет, только — не бойся.
— Но человек не выжил бы эволюционно.
— Не в смысле безрассудности, а в смысле что-нибудь предпринимать.
— Ты думаешь, в этом они лучше меня?
— В одном лучше, в другом хуже. Также и их жизнь.
02.01.Как можно не бояться? Государство, отношения ко многому обязывают, но дают защиту. Если не бояться, то многие отношения становятся обессмысленными. Может быть, Шаману не нужна принадлежность к социальной системе, потому что он не боится?
— У тебя есть какая-то концепция смысла жизни.
— Тебе уже никто не поможет со смыслом.
— Почему?
— Ты — взрослый самостоятельный мужчина. Можно сказать, что стоишь на последней ступеньке тех смыслов, которые дает общество. Можешь на ней и стоять. Но, если решишь идти дальше-выше, сам должен придумать смысл.
— Если это удастся, другие смогут пользоваться новым смыслом.
— Да, если твоя практика будет доступна другим. Так общество расширяет свой мир смыслов.
02.01День очень короток. Рассвет в одиннадцать. Закат в три. Летом солнце садится за вершины прибрежных гор, а сейчас до берега не доходит и садится в море. Сочетание темно-серого в сумерках льда и ярко оранжевых облаков на горизонте создает ощущение какой-то непрочности мира. Как будто закат нарисован на очень тонкой занавесочке, которая может порваться, и за ней откроется неизвестный, но жесткий реальный мир.
Такое же ощущение возникает при размышлении о создании собственных новых смыслов. У Шамана наверняка есть собственные смыслы его жизни и практик.
— Так много людей, но не слышно о новых смыслах.
— Большинству не нужны новые смыслы. Они даже будут враждебны к этому.
— Как же они все-таки создаются?
— Многих не устраивает их жизнь. Единицы настолько конструктивны, что могут начать новые практики.
— Почему единицы?
— В рассуждениях это здорово, а в конкретной жизни страшно.
— Почему?
— У тебя есть авторитетные для общества родственники, друзья?
— Есть.
— Наверное, не очень приятные люди? Навязывают иногда свои взгляды?
— Да, своеобразные.
— Почему терпишь?
— Надеюсь, что в трудной ситуации они помогут, защитят.
— Точно?
— Не знаю.
