Георгий Сидоров - Книга 3. Пути. Дороги. Встречи
«Пусть видят и знают, что я могу плакать. Плакать от боли, что здесь, на этом вот заброшенном в бескрайних северных лесах хуторе всё ещё бьётся сердце погибшей Прародины. И продолжает звучать наша древняя живая музыка, на давно забытых и проклятых церковью музыкальных инструментах. И только здесь сошедшие с небес богини могут поведать голосом своих движений о своих самых сокровенных душевных переживаниях».
Но вот музыка стихла, девушки побежали переодеваться. Кланяясь на прощание, гости потянулись в прихожую. Проводив новых знакомых, я отправился в свою комнату. Свалившаяся на плечи гора пережитого меня буквально раздавила. Войдя в комнату, я упал в кресло и закрыл глаза. Ни о каком сне не могло быть и речи.
«Надо как-то успокоиться, — думал я про себя. — Слишком много неожиданного и непривычного. Но это только начало. Что же тогда будет дальше? Ведь всё ещё впереди».
— Ты не спишь? — раздался на пороге бас Добрана Глебыча.
— После того, что пережил, пожалуй, уснёшь, — проворчал я.
— Тогда не мешало бы нам поговорить, примешь гостей — нас трое?
Повернувшись, я увидел, что с Добраном Глебы чем пришли и две его дочери.
— Конечно, приму, вы ведь у себя дома, — засмеялся я.
— Дома, не дома, но комната теперь твоя, потому мы и спрашиваем разрешение. Таков закон, — сказал нараспев помор, усаживаясь на лавку. — Мы вот что пришли, после нашего, если можно так выразить первого номера, ты изменился в лице. Это все заметили. Если не секрет, что ты такого увидел?
— Какие могут быть секреты? — вздохнул я. — Передо мной возник город, очень красивый на берегу неведомого мне моря. Вокруг него на холмах стояли сосновые леса. А в центре посреди гигантской площади возвышалась огромная ступенчатая пирамида. Я увидел себя ребёнком. Вместе с сотнями других ребятишек я оказался в «сердце» пирамиды и проходил своё первое посвящение.
От моих слов Добран Глебыч даже привстал. Потом, взяв себя в руки, он сел и, обняв своих дочерей, сказал:
— Твоя глубинная инкарнационная память, или «память прошлых земных дорог», оказывается никогда не спала. Её не усыпили ни непонимание родственников, ни взаимодействия с системой. Такого не может быть, но это есть!
Не поняв, что хочет сказать северянин, я продолжил. Рассказал об обряде прощания. О юной девушке, которая выбрала меня своим мужем. О палубе корабля, о ещё одной рядом со мною красавице. И о странном храмовом комплексе, которым я любовался с борта известного мне тогда летательного аппарата.
— Ты можешь мне в двух чертах нарисовать этот комплекс? — спросил меня старейшина.
— Конечно, могу. Я видел его с высоты птичьего полёта и всё хорошо помню.
Услышав мои слова, Светлена быстрым шагом направилась за карандашом и бумагой. Через минуту я набросал на бумаге всё, что передала мне инкарнационная память.
— Вот здесь стояли рядами пальмы и какие-то другие деревья, — показал я на рисунок. — Очевидно, это были сады. Здесь я увидел две параллельные дороги, а тут вдалеке маячил в дымке тумана какой-то город.
На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Потом Добран Глебыч, посмотрев на меня долгим многозначительным взглядом, сказал:
— Звуки музыки воскресили в твоём сознании самые яркие картины родовой памяти. Или, как принято у нас говорить, памяти подсознательного. Целостной картины пока нет. Но ты её со временем восстановишь. Ты, я думаю, понял волшебство нашей древней музыки и арийских, ныне забытых, музыкальных инструментов. Когда-то на гудках, волынках, рожках играли по всей Европе. Но речь не об этом. Знаешь, что ты нарисовал? И кем ты был двенадцать тысяч лет тому назад?
Я пожал плечами.
— Ты нарисовал храмы, так называемого, Баальбекского комплекса, его развалины находятся в современном Ливане. Все четыре храма стоят на циклопической платформе. Эта платформа сверху прикрывает обширное, сложенное из камня подземелье, — показал на мой рисунок старейшина. — Ты видел когда-нибудь фотографии этой платформы?
— Видел, — кивнул я.
— Помнишь, какие там камешки? Некоторые достигают весом тысячи тонн! Как ты думаешь, для чего была построена такая платформа?
— Если честно, не знаю, — растерялся я.
— А что она тебе напоминает? — снова спросил меня северянин.
— Она напоминает мне сверхмощное противоядерное бомбоубежище.
— Таким бомбоубежищем Баальбекская платформа когда-то и была, Юра. Она была построена нашими предками сорок с лишним тысяч лет тому назад перед первой Великой войной цивилизаций. По древнему бункеру в ту войну были нанесены чудовищной силы удары. Но его кладка устояла. Следы мощного лучевого воздействия на каменной кладке платформы видны и сейчас. Просто ортодоксы-учёные отказываются их видеть. Добрых два десятка тысячелетий древний каменный бункер лежал в запустении. Его заносило песком, осколки верхних этажей растаскивали на свои нужды дикие кочевники. Но перед второй войной цивилизаций наши предки его вновь восстановили. Это не римляне, а ориане построили на блоках платформы храмовый комплекс. И посвящён он не Юпитеру-Зевсу, а Сварогу — создателю и покровителю священной северной империи.
— Объясни мне, если ты знаешь, зачем нужен был арктам где-то на задворках их влияния храм Сварога? Да ещё такой роскошный? — спросил я старейшину.
— Не столько храм Сварога, сколько циклопическая крыша и стены платформы, Ар. Из народных преданий можно сделать вывод, что в обеих древних мировых войнах войска северной империи располагались против западного противника Атлантиды как на юге Европы, так и на севере Африки. Примерно то же самое написано и у Платона. Философ не ошибся, именно на юге Балканского полуострова и стояла сильная армия Ора, именно её отождествили египетские жрецы храма богини Нейт из Саиса с древними праафинянами. Думаю, ты понимаешь, что к поздним афинянам, полуахейцам-полударийцам северные витязи не имели никакого отношения. Египетские жрецы рассказали Солону, родственнику Платона по матери, что Египет вёл войну с Атлантидой на стороне праафинян. Это на самом деле так и было, с той лишь разницей, что Египта — страны Кеми двенадцать тысяч лет назад на Земле не существовало. Вывод однозначен — вместо египетских войск в дельте Нила стояла армия ориан. Теперь подумай: одна армия в Европе, другая на юге в Африке. Если учесть, что вместо Средиземного моря в те далёкие времена по всей низменности от современного Гибралтара до Ливана простиралась цепь пресных заболоченных озёр, то всё становится на своё место. Эта заболоченная низменность разрывала связь между северной и южной армиями. Следовательно, между ними должен быть пункт синхронизации действтвий. Если точнее — штаб для управления обоими воинскими контингентами. Взгляни на карту. Видишь, где расположен Ливан? В стратегическом плане это самое удобное место для сосредоточения высшего командования. Здесь недалеко от командного бункера находился и лагерь нашего резерва. Ты его лагерь принял за город. Вообще-то это и был военный город. Самая кровопролитная битва с нашествием с Запада произошла у наших предков не в Европе и не в Африке, а на дне современного Средиземного моря. Как раз напротив Ливанского побережья. Очевидно, основные силы Атлантиды рвались напрямик к координационному сердцу всех трёх орианских армий. Но, как написал Платон, праафиняне одолели армию противника. В наше время трудно сказать, почему воды Атлантики прорвались в Средиземную низменность. Может, атланты в отместку за нанесённое им поражение применили сейсмическое оружие, а может, это случилось из-за использования орианами оружия космического. Важно то, что произошло: воды океана поглотили армии арктов — армии народа победителя. Об этом хорошо написано у Платона. Вот почему Баальбекский храмовый комплекс во вторую войну миров так и не был разрушен. После великой катастрофы некому его стало разрушать. Судя по твоему видению, ты был одним из тех, кто управлял орианскими армиями. Или был очень близок к управлению. Фактически, это одно и то же.
— А почему на ступенях храма я видел бегущих ко мне двух девушек? — спросил я Глебыча.
— Ты видел их и раньше — на палубе корабля. Что тут удивительного? Просто они тебя любили и шли с тобой до конца. Если мои девчонки вдруг тебя полюбят, — посмотрел старейшина на своих смутившихся дочурок. — Они тоже пойдут за тобой до самого погребального. Так я говорю или нет?
— Так. Наверное, — отозвалась Светлена.
— Всё дело в любви, но, как я вижу, тебя пока любить не за что, — улыбнулся в бороду отец красавиц.
На этот раз смущаться пришлось мне.
— Подсознание показало сознанию и флот атлантов. Я наблюдал его со скалы. Огромный страшный флот! Корабли с тремя таранами, расписанные, многопалубные! — перевёл я разговор на другую тему.
