Алексей Ракитин - Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале
Что же произошло в 1959 г.?
Быть может, скромный хрущевский выдвиженец Александр Николаевич Шелепин, занявший пост председателя КГБ при Совете министров СССР 25 декабря 1958 г., посчитал, что незачем плодить бюрократию и он благополучно обойдется всего двумя заместителями и одним Первым заместителем? Ничего подобного, на вакантные места «замов» пришли новые люди: 28 августа 1959 г. — А. И. Перепелицын и 31 августа — В. С. Ти-кунов. Из штатного расписания Комитета на некоторое время исчезла лишь должность «заместителя Председателя Комитета по кадрам», но впоследствии и она была восстановлена. Так что никакой борьбой с бюрократией отрешение от должностей трех заместителей не объяснить.
Причина кроется в чем-то другом. Что это может быть?
Больше всего странный удар «по замам» напоминает оргвыводы после некоего крупного провала в работе КГБ. Но официальная история отечественной госбезопасности умалчивает о каких-либо крупных промахах и провалах в тот период. Ближайшие по времени скандалы — это разоблачение советского разведчика Рудольфа Абеля в США в 1957 г., предательство полковника ГРУ Петра Попова, достоверно установленное КГБ в феврале 1959 г., и пресловутое «дело Пеньковского», начавшееся осенью 1962 г.
Очевидно, что раскрытие в качестве агента ЦРУ полковника ГРУ Попова никак не могло послужить причиной наказания заместителей КГБ. Напротив, случившееся давало прекрасный повод наградить всех, причастных к раскрытию глубоко законспирированного американского агента. Если чьи-то головы и могли «полететь» по результатам расследования предательской деятельности Петра Семеновича Попова, то только его начальников из военной разведки, но никак не высокопоставленных офицеров КГБ.
Так что история с полковником Поповым явно не подходит в качестве истинной причины снятия с должностей генералов Бельченко, Савченко и Григорьева.
Что же можно сказать о провале, который привел к такому результату, если допустить, что таковой провал действительно имел место? Прежде всего, мы можем быть уверены в том, что случившееся связано с неудачной операцией внутри страны. Если бы виновата оказалась внешняя разведка, то ответил бы ее куратор, Первый заместитель Председателя КГБ, генерал-майор Константин Федорович Лунев. Этого, однако, не произошло (хотя объективности ради заметим, что и Лунев лишился своей должности в конце августа 1959 г., отправился с сильным понижением в Казахстан руководить тамошним КГБ). Кроме того, допускаемый нами (в качестве предположения) провал в работе должен быть отделен не очень большим интервалом времени от обусловленных им оргвыводов — примерно месяц, полтора, два от силы. Этот интервал нужен был для подготовки в КГБ документов, объясняющих и анализирующих случившееся, их представления в ЦК КПСС, последующего обсуждения сложившейся ситуации партийными кураторами, доклада высшему партийно-государственному руководству, принятия им решения и его последующего документального оформления. Если оргвыводы вступили в действие в начале июля, значит, они были приняты государственным руководством за несколько дней до того, возможно, неделей ранее, а их исходная причина должна была иметь место где-то в начале-середине мая 1959 г. И наконец, можно с некоторым основанием считать, что предполагаемый нами провал был связан с советской атомной отраслью, вернее ее контрразведывательным обеспечением.
Дело в том, что перед отставкой заместителей Председателя КГБ имело место еще одно неординарное, в каком-то смысле знаковое, событие. На протяжении всего времени существования КГБ, т. е. с 13 марта 1954 г., контрразведывательное обеспечение предприятий атомного комплекса СССР было сосредоточено в 1-м специальном отделе, который не входил ни в одно из управлений и являлся самостоятельной структурной единицей. Первый спецотдел напрямую подчинялся Председателю КГБ Серову, который лично курировал его работу, и полковник Александр Иванов, начальник спецотдела, имел право прямого обращения к Председателю по всему кругу служебных вопросов. Статус полковника фактически соответствовал статусу заместителей Председателя КГБ, что подчеркивало исключительную важность данного участка работы в глазах высшего государственного руководства.
За неделю до снятия трех заместителей Председатель КГБ Шелепин своим приказом произвел переподчинение 1 — го спецотдела, лишив его статуса самостоятельного подразделения. С конца июня 1959 г. 1 — й спецотдел вводился в состав 5-го Управления КГБ, отвечавшего за контрразведывательное обеспечение промышленности и транспорта СССР. Произошло резкое понижение статуса как самого отдела, так и его начальника. Если ранее полковник Иванов мог напрямую решать все проблемы с Председателем КГБ, то теперь он фактически доступа к нему лишался — между ними стеной вставали две инстанции, которые полковник не мог игнорировать (Начальник 5-го управления и Заместитель Председателя, курировавший 5-е Управление). Подобное изменение подчиненности производилось, якобы, в целях уменьшения бюрократии и волокиты, но любому знакомому с порядком работы советской административной системы ясно, что подобное переподчинение волокиту и бюрократизм не только не уменьшало, но, напротив, плодило. Перед нами еще одно вздорное объяснение, напоминающее своей нелепостью формулировку увольнения в запас «по состоянию здоровья» совершенно здорового генерала Бельченко.
Отметим, что понижение статуса коснулось и других спецотделов КГБ (всего их было 6), но случившееся с 1 — м специальным отделом совершенно не похоже на реформу остальных пяти. Дело в том, что прочие спецотделы являлись чисто техническими и выполняли вспомогательные задачи (изготовление средств тайнописи и документов прикрытия, экспертизы документов и почерков, осуществление радиоперехвата, изготовление и применение опертехники и т. п.). Они никогда не курировались Председателем КГБ и в силу этого их статус был изначально ниже, чем у 1-го спецотдела.
Введение 1 — го спецотдела в состав 5-го Управления выглядит совершенно нелогичным ввиду исключительной секретности, окружавшей атомный производственный комплекс Советского Союза. Сейчас над репризами Хазанова про «секретного физика, чей адрес — город Ташкент, Главпочтамт, до востребования» можно смеяться сколь угодно много и долго, но в те времена темы более секретной в СССР просто не существовало. Первый специальный отдел в составе КГБ того времени оттого и назывался «первым» и «специальным», что решал он задачи первостепенной важности и исключительной секретности. Даже космическая тема не была столь секретна, поскольку она скорее касалась международного престижа государства, нежели его выживания. Включение 1-го спецотдела в состав Управления, занимавшегося контрразведывательным обеспечением промышленности и транспорта, можно расценить как демонстративное пренебрежение государственным руководством тем особым статусом этого подразделения, что был закреплен за ним прежде.
Откуда взялось такое пренебрежение? Почему оно проявилось в те самые дни, когда решались судьбы трех заместителей Председателя КГБ? Совпадение ли это?
В совпадения не верится напрочь. Трудно отделаться от подозрения, что случившееся с 1-м специальным отделом находится в причинно-следственной связи с последовавшим через неделю снятием с должностей трех заместителей Председателя Комитета госбезопасности. Та реформа КГБ, которую провел Шелепин летом 1959 г., при ее ретроспективном анализе кажется надуманной и нежизнеспособной. Неудивительно, что в самом скором времени последовал «откат» от новаций, которые продвигал «комсомолец» Шелепин (тот на протяжении 6 лет являлся Первым секретарем ЦК ВЛКСМ и за глаза его часто называли «комсомольцем». Определенную роль в подобном восприятии Александра Николаевича играла и его сравнительная молодость— он родился в августе 1918 г. Есть легенда, гласящая, что Ворошилов на одном из Пленумов ЦК КПСС даже кричал Шелепину: «Научись носить длинные штаны, мальчишка!»).
Могла ли гибель группы Игоря Дятлова в ходе предположенной нами операции «контролируемой поставки» послужить причиной описанных выше оргвыводов в отношении трех заместителей Председателя КГБ? В принципе, да, если подобная операция провалилась, да притом с такими последствиями, то ее инициаторы не могли не пострадать. И их не спасли бы ни прекрасные личные связи в аппарате ЦК КПСС, ни личное знакомство с высшим партийным и государственным руководством.
Чтобы доказать, сколь непредсказуем был Никита Сергеевич в гневе, можно вспомнить историю крушения карьеры Ивана Серова, первого Председателя КГБ при Совете министров СССР, возглавлявшего органы госбезопасности с марта 1954 г. по декабрь 1958 г., а затем перемещенного на должность Начальника ГРУ Генерального штаба. Это был выдвиженец Хрущева, человек, обязанный ему всем и, безусловно, преданный лично «дорогому Никите Сергеичу». С Хрущевым он близко сошелся еще в 1939 г., когда руководил работой НВКД на Украине, а Никита Сергеевич являлся Первым секретарем ЦК компартии Украины. Летом 1953 г. Серов вместе с Хрущевым пошел против Берии — это ли не лучшее свидетельство личной преданности? Однако 2 февраля 1963 г. Иван Александрович Серов был снят с должности начальника ГРУ, через месяц — 7 марта 1963 г. — разжалован из генерала армии в генерал-майора. Еще через пять дней Хрущев лишил своего прежнего протеже звания Героя Советского Союза. Более того, Серова даже выгнали из Москвы, отправив служить в Туркестанский военный округ. Хрущев добивал своего прежнего любимца в несколько присестов, нельзя отделаться от ощущения, что он то забывал про Серова, то снова вспоминал и придумывал новое наказание. За что же такая немилость? За то, что Иван Александрович «засветился» в «деле Пеньковского». Последний был хорошо знаком с женой и дочерью Серова, которых однажды сопровождал в поездке в Великобританию, после чего закрепил знакомство неоднократной куплей-продажей валюты. Самое забавное, что сам Иван Александрович Серов не только не был лично знаком с Пеньковским, но даже не слышал этой фамилии вплоть до момента разоблачения последнего контрразведкой. Впрочем, хоть Пеньковский и не был представлен Серову, это отнюдь не мешало американо-британскому шпиону с толком использовать полезное знакомство с его женой — он неоднократно звонил ей по телефону в присутствии «нужных» ему людей, производя необходимое впечатление и тем располагая к себе. Когда Хрущев узнал, что члены семьи Серова привечали иностранного шпиона, гневу Первого секретаря не было предела. Серова не спасла даже лояльность, которую он демонстрировал на протяжении почти четверти века. Так одна ошибка (еще раз укажем — не лично Серова!) перечеркнула всю жизнь и карьеру Ивана Александровича.
