Джеймс Редфилд - Десятое пророчество
Все события того времени стали подготовкой. Я выросла рядом с матерью, которая всю свою жизнь мучилась от хронической болезни, но никогда не принимала участия в собственном лечении.
В то время врачи не могли ей помочь; на протяжение всего моего детства, помню, меня злило, что она не желает даже попытаться исследовать собственные страхи, поэтому я собирала любую информацию о диете, витаминах, уровнях стресса, медитации и их роли в состоянии здоровья человека.
Я старалась убедить мать, что она сама должна исцелить себя. В юности я буквально разрывалась пополам, решая, посвятить ли себя церкви или стать врачом. Не знаю… это было так, словно что-то заставляло меня представлять себе, как использовать откровение, веру для изменения будущего, для исцеления.
А вот, мой отец, — продолжала она, — был совсем другим человеком, нежели мать. Он был биологом, но никогда не распространялся о достигнутых результатах.
«Я занимаюсь чисто исследовательской работой» — вот и всё. Коллеги относились к нему, как к богу. Он был недостижимой вершиной, истиной в последней инстанции.
Когда я выросла, он умер от рака — прежде, чем я поняла, что составляло предмет его главного интереса. А это была иммунная система, и, в частности, — как усиливает её полнокровная жизнь, реализация себя.
Он первым разглядел эту связь, и все нынешние исследования подтверждают, что она существует. Но мне не довелось поговорить с ним об этом.
Поначалу я удивлялась, почему мне было суждено иметь именно такого отца. Однако, в конце концов, я приняла тот факт, что мои родители представляют собой как раз то сочетание черт характера и интересов, которое может способствовать моей собственной эволюции.
Потому, я и захотела быть рядом с ними на раннем этапе своей жизни. Глядя на свою мать, я понимала, что каждый должен сам нести ответственность за своё лечение, а не перекладывать её на других.
Ведь, поиск исцеления, по сути дела, — это прорыв сквозь страхи, существующие в нашей жизни, страхи, с которыми нам не хочется встречаться лицом к лицу; а потом мы должны найти своё собственное вдохновение, увидеть то будущее, наступлению которого мы призваны способствовать.
Для этого мы и находимся здесь.
Отец помог мне понять, что медицина должна быть более открытой навстречу пациенту, более внимательной к его интуитивным проявлениям. Долгое время медицина пребывала, так сказать, в башне из слоновой кости, но теперь надо выйти из неё.
В исцелении должны участвовать двое, а не один. Это заставило меня искать новую парадигму в медицине, основанную на способности пациента контролировать собственную жизнь и снова встать на верный путь.
Суть моей идеи состоит в следующем: мы умеем сами исцелять себя физически и эмоционально. Под влиянием вдохновения, мы можем сформировать более возвышенное, более идеальное будущее, и когда мы делаем это, происходят чудеса.
Она встала, взглянула на мою ногу, потом на меня:
— Я ухожу. Постарайтесь не нагружать ногу. Сейчас вам нужен полный покой. А я вернусь завтра утром.
Наверное, вид у меня был не слишком геройский, поэтому она снова опустилась на колени и положила обе руки на мою лодыжку.
— Не волнуйтесь. Когда энергии достаточно, нет ничего, что нельзя было бы исцелить, — ненависть… войну… Надо просто объединиться и увидеть то, что нужно. — Она осторожно погладила мою ногу. — Мы сумеем исцелить это. Мы сумеем.
Одарив меня ещё одной улыбкой, Майя поднялась на ноги и ушла.
Мне вдруг захотелось окликнуть её, рассказать всё, что пришлось испытать в ином измерении, всё, что я знал о Страхе и о возвращении семёрки, однако, я промолчал, глядя, как она скрывается за деревьями.
Я безумно устал. Завтра утром — это уже совсем скоро, подумал я… потому что теперь я точно знал, кто она такая.
Вспомнить всё
Наутро меня разбудил резкий крик ястреба, парившего высоко в небе, по-видимому, прямо над моей палаткой. Несколько секунд я прислушивался, представляя себе, как птица описывает в воздухе широкие плавные круги.
Ястреб прокричал ещё раз и замолк. Я быстро сел и выглянул из-под полога палатки: день был облачный, но тёплый, легкий ветерок пробегал по верхушкам деревьев.
Достав из рюкзака эластичный бинт, я осторожно обмотал им уже почти не болевшую лодыжку, затем выбрался из палатки и встал.
Постояв пару минут, я перенёс вес тела на больную ногу и сделал пробный шаг. Ощущения были не слишком приятными, но если постараться ступать на неё полегче, то идти я мог.
Интересно, помогла мне процедура Майи или нога на самом деле была повреждена не так уж сильно? Сам я не знал, а спросить было некого.
Снова порывшись в рюкзаке, я достал чистые вещи, потом осторожно, всё время останавливаясь, чтобы оглядеться и прислушаться, добрался до реки.
Там, найдя место, защищённое от посторонних глаз, я разделся, вошел в прохладную, сразу освежившую меня воду и некоторое время лежал в ней, не думая ни о чём, стараясь заглушить поднимающуюся откуда-то изнутри тревогу и рассматривая разноцветные листья у себя над головой.
И тут мне припомнился сон, виденный прошлой ночью. Я сидел на скале… что-то происходило… Уил тоже был там… и другие. Какое-то пространство, заполненное голубизной и золотистыми бликами… Но, как я ни старался, больше ничего вспомнить не удавалось.
Открывая флакон жидкого мыла, я вдруг заметил, что деревья и кусты вокруг меня словно бы стали ярче, рельефнее, чем раньше. Каким-то образом воспоминание о сне увеличило мою энергию.
Мое тело, как будто, стало легче. Я торопливо выкупался и вымыл грязные тарелки, оставшиеся от давешнего ужина, а закончив мытьё, вдруг обратил внимание на то, что большая скала справа очень напоминает ту, сидящим на которой я видел себя во сне.
Я внимательно осмотрел её. Скала была плоской, футов десяти в диаметре, той самой формы, того самого цвета.
За несколько минут я снял палатку, упаковал рюкзак и спрятал всё снаряжение под валунами. Затем, вернувшись к скале, сел и попытался вновь вызвать в памяти то голубое пространство, а также точно вспомнить, где в моем сне находился Уил.
Он стоял слева, чуть позади меня. В этот момент перед моим мысленным взором всплыло его лицо: я увидел его отчетливо, как на фотографии, снятой крупным планом. Стараясь не упускать ни одной детали, я удержал его образ и окружил его голубым полем.
Через несколько секунд я ощутил толчок в солнечное сплетение и вдруг снова оказался в разноцветном туннеле. Когда стремительное движение прекратилось, я увидел вокруг голубой свет, а рядом с собой — Уила.
— Слава Богу, ты вернулся! — воскликнул он, приближаясь. — Ты так уплотнился, что я не смог найти тебя.
— А что случилось перед этим? — спросил я. — Почему гудение стало таким громким?
— Не знаю.
— Где мы находимся?
— Это особый уровень — судя по всему, уровень снов.
Я огляделся по сторонам. Вокруг сияла голубизна. Нигде ни малейшего движения.
— Ты уже бывал здесь? — поинтересовался я.
— Да, перед тем, как найти тебя у водопадов. Но тогда я не знал, зачем оказался тут.
Некоторое время мы оба оглядывали голубое пространство, потом Уил спросил:
— Что происходило с тобой после возвращения?
Волнуясь, я начал описывать все свои приключения, сделав особый упор на мрачных предсказаниях Джоэла. Уил слушал внимательно, уточняя те или иные подробности предсказаний.
— Он один из одержимых Страхом, — наконец, заметил Уил. Я кивнул:
— И я того же мнения. Ты думаешь, всё, о чем он говорил, происходит на самом деле?
— Думаю, опасность заключается в том, что огромное число людей начинает верить в это. Вспомни, о чём говорится в Девятом откровении: со временем духовное возрождение преодолеет поляризацию Страха.
Я посмотрел в глаза Уилу:
— Я встретил там ещё одного человека — женщину.
И я рассказал о встрече с Майей, а особенно подробно — о своей травме и о том, как Майя лечила меня.
Уил слушал со вниманием. Когда я закончил, он долго молчал, задумавшись, глядя перед собой.
— Похоже, Майя — это та самая женщина из видений Уильямса, — прибавил я. — Та, что пыталась предотвратить войну с индейцами.
— Возможно, её способ лечения — это ключ к решению проблемы Страха, — произнес наконец Уил. Я кивком попросил его продолжать.
— Во всём этом есть смысл, — все ещё обдумывая что-то, медленно заговорил он.
— Посмотри на то, что уже произошло. Ты явился сюда в поисках Чарлин и — встретил Дэвида, а Дэвид сказал тебе, что Десятое откровение — это более глубокое понимание духовного возрождения, переживаемого нашей планетой, причём понимание это приходит, когда осознаешь нашу связь с послежизненным» Измерением.
