Иоанн Блаженный (Береславский) - 300-летняя Брачная ночь Атлантиды
Так описывает институциональных «добреньких» и «сытеньких» рептилий древняя премудрость Атлантиды.
Невдомек религиозным медузам, стейно и эвриалам, что змеи кружатся вокруг их же голов и угрожают прежде всего самим страшилищам. Им бы осознать свое змеево происхождение и увидеть бесов в себе и в своих священнических институтах. Простить всех кающихся, оставить в покое мир и начать каяться самим.
Отвратительные языки их торчат из окровавленных и ядовитых уст в предвкушении крови жертвы, а позлащенные крылья сверкают в воздухе, когда горгоны шумно носятся по небу в поисках очередной жертвы. Золотые сверкающие крылья чудовища — символ их «духовности», их «святых отец», их «патериков» и «лавсаиков». Что это? Золото небесных птиц на переливающей змеиными цветами чешуе.
Да, победить горгон не может никто. Сколько героев пало от одного их взгляда! Ведь воин, вступая в сражение, смотрит в глаза своему противнику и нанося смертельный удар, вступает в бой лицом к лицу. Но боги на стороне Персея. Ему предстоит совершить величайший подвиг — уничтожить мировой грехоцентризм, источник всяческого зла, фундаменталистской злобы и террора.
Быстрый как мысль посланник богов Гермес и воительница Афина Премудрая приходят на помощь Персею. Ослепительный Гермес дарит ему изогнутый острый меч. Сила его такова, что он как мягкий воск проходит самую твердую бронзу.
Меч из уст Мессии — слово Божества! Беллерофонт для победы над Химерой использует царственного огнекрылого коня Пегаса. Персей перережет горло горгоны мечом Всевышнего.
Слово Божие, излияние Святого Духа из рога изобилия — вот средство, против которого бессильны эти чудища мировой ночи, летучие мыши, медузы-горгоны, разноликие рептилии и хамелеоны и прочая нечисть происхождением от дьявола, прилепляющаяся «ко святому храму», к вере, чтобы совершить свое таинство прилепления ко змею.
Медный щит Афины Паллады — еще более таинственный подарок Персею. На его блестящей поверхности как в зеркале отражается все происходящее.
Горгоны были непобедимы, поскольку нельзя было вступить с ними в сражение, не посмотрев в их сторону и мгновенно не превратившись в камень. Нельзя смотреть в лицо дьяволу. Нельзя видеть грех. Зла нет. Горгон нет. Существует перед очами помазанника диск солнечный, щит медный. Взирая на его безущербно отражающую гладь, подвижник видит мир в сиятельном свете Всевышнего, что бы ни происходило. Какое таинство этот медный щит Афины Паллады! Как он отражает все стрелы дьявола! Если не замечать греха, не замечать зла и пользоваться этим самым могущественным из всех щитов, ни одна стрела вражия ядовитая не коснется.
О медный щит Премудрости! Твой язык противоположен грехоцентризму, этой фиксации исключительно на первородном грехе, на бесах, на вечном «искупленном, но не искупленном» зле. Ничего этого нет. Но чтобы не потерять трезвение, взирай на этот мир, полный страшилищ и чудищ, через поверхность медного щита Премудрости.
Нет меча могущественнее, чем у Гермеса — разящий кадуцей глаголов огненных. И нет щита сильнее, чем у Афины Воинствующей. Блаженная Евфросиньюшка углубляла идею Афинова щита своей экзортической молитвой: «На ходу да разрешится» (т.е. стрелы, пущенные в тебя, на ходу да вернутся в их пославшего и пронзят его).
«Где обитают на земле эти чудовища?» (Кто сможет обличить демонов мирового фарисейства?) Солнцеликий Гермес указывает Персею, как найти горгон. Путь его лежит в мрачную страну, где обитают старые колдуньи Грайи. Только эти столетние седовласые ведьмы знают место селения рептилий.
Грайи — церковные бабки, кощеевны за свечными ящиками. В старых этих бабках, уставницах и ключарницах, ключ к инквизиторам и фарисеям. Только они знают доступ к тайная тайных религиозной конторы.
У старух один глаз и один зуб на троих. Зато какой глаз — видения бесов! И зуб какой — прикус смертельный! Пользуются ими старухи по очереди. Пока одна из Грайй втесняет, словно стеклянный, глаз в глазницу, другие слепы, и зрячая ведет слепых, беспомощных. По очереди передают они одна другой глаз, а в момент передачи слепы все трое.
Три старухи Грайи — единственные на земле, знающие место обитания горгон. По совету Гермеса, Персей подкрался к ведьмищам, когда они колдовали на медном тазе с изображением креста и чаши и вырвал у одной из них чудесный глаз и как раз в момент, когда она передавала его другой.
О это око мракобесия, своего рода ведьмовские посвящения из сердца в сердце, из чрева в чрево, из уст в уста… Великолепно! «Третий глаз» исхищен! Светлоликий обладатель светильничьего ока Персей исхищает основное оружие православных ведьм и католических старух, этих охранниц, «хранителей» их веры.
Грайи крикнули от ужаса. Что делать им? Теперь все трое слепы. Теперь ни одна из них ничего не видит. Слепой ведет слепого и оба падают в яму.
Они просят Персея вернуть им глаз. Герой требует за это открыть ему путь к острову горгон.
Видя божественное вмешательство в тайны своего кощеева царства, Грайи не смеют противиться. Мракобесие им важнее. Без него погибнет царство мирового зла и закроется преисподняя грехоцентризма, основанная на бесконечном самокопании и бесплодном покаянии, на углублении во внутреннюю преисподнюю и запечатании внутреннего неба. Но не сказал ведь Христос-Мессия: «преисподняя внутри вас». «Царство Божие внутри вас!» А для них, грайй и горгон — царство вечного Таната и атомной ночи.
Ценой возвращенного зрения Грайи указывают Персею дорогу на страшный остров горгон и, отвратительно скаля свои зловонные челюсти, пытаются улыбаться: «Не тщись, не тщись даже приближаться к ним! Иди сейчас же с глаз долой».
Понимает Персей важность своей миссии, чувствует за собой поддержку богов. Всевышний попустил это змеево отребье, терроризирующее бедное творение. И Бог же руками прекрасных героев одержит победу над этой кастой мирового зла, над адовым змеевником, влекущим мир к погибели.
Победить этих скопищ мирового порока, привлекающих на себя зло постоянной фиксацией на грехе, Персей может с помощью дев. И девы сами приходят к нему на помощь на пути к острову мертвых, к острову трех страшных горгон, откуда живым не возвращается никто.
Вместе с матерью своей Данаей Персей приносит обет девства. И нимфы вместе с морскими Океанидами и музами Всевышнего укрепляют его.
Три прекрасные девы несут ему на руках подарки. Шлем владыки подземного царства Аида (он сделает невидимым всякого, кто его наденет), кольчуга (вера), и забрало шлема (покаяние). Кто шлем наденет, станет невидимым (катакомбы юродства, бегство в пустыню против повального грехоцентрического ада на земле и открытого ими царства Люцифера).
Крылатые сандалии (созерцательная молитва) помогут Персею носиться по воздуху во время сражения. Чудесная сумка понадобится герою, чтобы хранить в ней ядовитую отрубленную голову Медузы, гипнотизирующую, сражающую насмерть всякого даже в погибельном своем состоянии. Чудесная сумка — новое сердце. Ум, складывающий духовные дары Премудрости.
О, тайнопись Атлантиды! Греческий миф указывает здесь на ключ победы над змеем грехоцентризма.
Никогда не желать внешней власти — только власти Святого Духа. Никаких богатств, кроме богатств духовных. Никаких удовольствий, кроме блаженств неизреченных. Никаких молитв, кроме созерцательных, дыхательных и восхищающих. И никаких других даров, кроме нового сердца с возженною в нем негаснущею восковой свечой, слагающего Премудрость Вышнего.
Вооружившись тремя дарами нимф (доспехи веры, крылатые сандалии молитвы и чудесная сумка — сердце), мечом Всевышнего и щитом Премудрости, Персей совершает величайший подвиг.
Надел герой крылатые сандалии, шлем Аида, перекинул через плечо чудесную сумку, изменяющую размеры в зависимости от того что в ней лежит, и полетел по воздуху к острову горгон.
Из трех злодеек смертна одна, Медуза. Увидев ее полуспящую с шевелящимися змеями вместо волос, с быстротой молнии бросился Персей на крылатых сандалиях на Медузу и, смотря в медный щит Премудрости, отрубил ей голову. Взял не глядя погибельную голову чудовища и бросил в сумку.
Гидра грехоцентризма уничтожена! Не глядя в лицо своему врагу, смотря на ясный щит, Персей освобождает мир от оков внутреннего мракобесия.
Земля свободна для духовного полета! Скорее, Роза серафитов! Пречистая, Твой час! Брачный Одр да опустится с вершины Соловьиной горы и найдет на мир, как алтарь Богоцивилизации III!
Другой подвиг предстоит сотворить Персею: освободит он прекрасную деву, Андромеду, так напоминающую ему его мать Данаю.
Как и Даная, дева невинная Андромеда отвечает за грехи родителей. Некогда мать ее Кассиопея прогневала морских нифм тем, что сочла себя красивей и прекрасней божественных дев. Нимфы пожаловались царю морской державы, и Посейдон наслал на Эфиопию — царство Кефея и жены его Кассиопеи — левиафана, морское чудовище, исполинскую рыбищу. Плачем и стонами наполнялась земля, когда морской зверь выныривал из пучины и опустошал все живое.
