Чарльз Ледбитер - Ментальный план
В качестве примера истинного философа, замеченного на этом подплане, мы можем упомянуть одного из поздних неоплатоников, чьё имя, к счастью, сохранили для нас летописи того времени. Всю свою земную жизнь он стремился овладеть учениями этой школы, и теперь, в своей небесной жизни, он раскрывает её мистерии и старается понять их отношение к жизни и развитию человека.
Приведём ещё одного астронома, который, похоже, начал свою жизнь как ортодокс, но постепенно под влиянием своих исследований расширил свои взгляды до пантеизма. В своей небесной жизни он с почтительным умонастроением продолжал эти исследования, и без сомнения, получал истинные знания от тех великих разрядов дэв, через которых на этом плане циклические перемены могущественных звёздных влияний, по всей видимости, выражаются наружно в вечно меняющемся сиянии всепроникающего живого света. Он был захвачен созерцанием огромной панорамы вращающихся туманностей и постепенно образующихся систем миров, и по-видимому, стал получать какое-то смутное представление об облике вселенной, которая виделась ему чем-то вроде огромного животного. Он был окружён элементальными формами в виде звёзд, в которых выразились его мысли, и особым его удовольствием было вслушиваться в ритм торжественной музыки, могучих хоралов, порождённых движением светил.
Третьим видом деятельности, проявляемым на этом уровне, является тот высший тип литературы и искусства, который вдохновляется главным образом стремлением поднять уровень человечества и сделать его более духовным. Мы находим здесь всех величайших композиторов: Моцарта, Бетховена, Баха, Вагнера и других, распространяющих через небесный мир более чудные гармонии, чем их самые величайшие их произведения, которые им удавалось создать на земле. Похоже, что великий поток божественной музыки изливается в них из ещё более высоких областей, и как бы выделяется ими, делаясь их собственным, а затем рассылается по всему плану громадными волнами мелодий, делающих блаженство всех окружающих ещё больше. Те, кто действует на ментальном плане в полном сознании, могут ясно различить и глубоко оценить эти великолепные излияния, но даже развоплощённые существа этого подплана, каждое из которых обёрнуто своим мысленным облаком, также основательно подвергаются возвышающему и облагораживающему влиянию этих звучных мелодий.
Художники и скульпторы, которые проявляют своё искусство в благородных и бескорыстных целях, не перестают создавать и выражать все виды восхитительных форм на радость своим собратьям. Формы эти являются просто искусственным элементалами, созданными их мыслью. Эти прекрасные творения не только доставляют глубочайшее удовольствие тем, кто живёт всецело на ментальном плане — во многих случаях они могут быть схвачены умами художников, ещё облечённых физическим телом; они их вдохновляют и могут быть воспроизведены на земле, чтобы возвысить и облагородить ту часть человечества, которая борется в вихре физического существования.
Трогательную и красивую фигуру представлял из себя на этом плане один мальчик, бывший некогда певцом-хористом и умерший в возрасте четырнадцати лет. Музыка и юношеский энтузиазм к этому искусству всецело поглощали его душу, и он был глубоко убеждён, что выражая религиозные стремления толпы, наполнявшей огромный собор, он передаёт ей потоки небесного ободрения и вдохновения. Юноша умел петь — этим ограничивалось его образование, но он нашёл достойное применение этому благородному дару, стараясь олицетворить голос народа, возносящийся к небу, и небесный глагол, нисходящий к народу. Его единственным желанием было изучить возможно лучше музыку и применить её более достойным образом на благо церкви. В небесном мире его желание приносило плоды, и над ним склонилась странная, угловатая фигура средневековой святой Цецилии, заимствованная его любящим воображением из церковного витража. И хотя наружно это изображение представляло в грубых чертах церковную легенду сомнительной достоверности, за ним стояла живая и великолепная реальность — мыслеформу, созданную ребёнком, оживлял один из могущественных архангелов, принадлежащий к небесной иерархии пения, и через неё внушал ему более возвышенную музыку, чем все песнопения, которые когда-либо знала земля.
Здесь также был один из земных неудачников — ведь трагедия земной жизни иногда оставляет странные следы даже в небесных жилищах. В мире, где все мысли о любимых существах улыбаются человеку в образах друзей, он размышлял и писал в одиночестве. На земле он старался написать великую книгу, и ради этого отказался эксплуатировать свой литературный талант для того, чтобы зарабатывать на пропитание. Однако на его книгу никто не хотел смотреть, и он в отчаянии бродил по улицам, пока голод и печаль не свели его в могилу. Всегда отшельник, он не имел в молодости друзей и отгородился от семьи, а в зрелом возрасте мог работать только по-своему, отвергая советы тех, кто мог бы склонить его к более широкому взгляду на возможности жизни, чем его идеи касательно земного рая, который он мечтал для всех создать.
Теперь в его ментальной жизни не было ни одного существа, которое он любил бы как личность или даже как воображаемый идеал, но он видел, как перед ним простирается та утопия, о которой он мечтал и ради которой старался жить. Он видел безличные множества людей, которым он жаждал служить, и радость об их радости возвращалась к нему, делая его уединение раем. Родившись снова, он несомненно вернётся на землю со способностью не только строить планы, но и достигать своих целей, и его небесное видение частично воплотится в более счастливых земных жизнях.
На этом уровне ментального мира встречалось также много тех, кто на земле посвятил себя помощи ближним, потому что сознавали узы братства, предаваясь служению скорее ради самого служения, чем для того, чтобы умилостивить какое-то божество. С полным знанием и спокойной мудростью разрабатывают они огромные планы благотворительности и усовершенствования мира, в то же время приобретая способности, которые потом помогут осуществлять их на более низком плане земной жизни.
Реальность небесной жизни
Те критики, которые несовершенно усвоили теософическое учение о загробной жизни, возражали иногда, что жизнь обыкновенного человека в низшем небесном мире — ни что иное, как сон или иллюзия. Считает ли он себя счастливым у семейного очага или со своими друзьями, исполняет ли он свои проекты с радостью и полным успехом — он в действительности является только жертвой жестокой иллюзии. Иногда противополагают этому воображаемому блаженству прочную действительность рая, обещанного православием. Ответить на это возражение можно двояко. Во-первых, когда мы изучаем проблему будущей жизни, вопрос заключается не в том, которая из этих гипотез нам представляется более приятной (это, в конце концов, дело вкуса), а в том, чтобы определить, какая из них вернее. Во-вторых же, более полное исследование фактов нам покажет, что придерживающиеся теории иллюзии рассматривают вопрос с неверной точки зрения, поняв эти факты совершенно превратно.
Прежде всего, истинное положение дел может открыть всякий, кто при жизни развил способность сознательно переходить на ментальный план; и предприняв такое исследование, он обнаружит, что виденное им прекрасно согласуется со сведениями, полученными от Учителей Мудрости через посредство великой основательницы нашего Общества, г-жи Блаватской. Это сразу отбросит вышеупомянутую теорию "прочной действительности" и переложит бремя доказательства на наших друзей-ортодоксов.
Во-вторых, если заявляют, что на низших уровнях небесного мира человек не знает ещё полной истины, и следовательно, иллюзия там ещё существует, то мы открыто признаем, что это так. Но обычно не это имеется в виду теми, кто выдвигает возражение, касающееся иллюзии. Большинство из них пугает мысль, что небесная жизнь будет более призрачной и более бесполезной, чем земная, но это мнение совершенно неправильно, и ничто не может быть дальше от действительности.
Разве мы не утверждали, что на ментальном плане мы сами создаём обстановку, и именно по этой причине видим лишь его малую часть? Здесь, на земле, мир, который мы сознаём, тоже никогда не является всем внешним миром, но только той его частью, которую наши чувства, наш разум и наши знания позволяют охватить.
Очевидно, что в земном своём существовании человек среднего развития имеет обо всём, его окружающем, ошибочное, ложное и во всех отношениях несовершенное понятие. Что знает он о великих силах — эфирных, ментальных и астральных — стоящих за всеми видимыми им явлениями и фактически составляющих самую важную их часть? Что знает он вообще об окружающих его физических силах, менее скрытых, но встречающихся ему на каждом шагу? Поистине, здесь на земле, как и в небесной жизни, он живёт в мире, который он в значительной степени создаёт сам. Ни здесь, ни там, он этого не сознаёт, но единственная тому причина — его собственное невежество, так как лучшего он не знает.
