Автор неизвестен - Учение Великих Махатм
Я больше ничего не скажу. Но если бы вы захотели еще раз взглянуть на Карму, то задумайтесь над этим и помните, что она действует наиболее неожиданным образом. А теперь задайте самому себе вопрос, насколько оправданы ваши подозрения в отношении Олькотта, который ничего не знал об этих обстоятельствах, и в отношении Е. П. Б., которая была в Париже и знала еще меньше. Тем не менее подозрение выродилось в убеждение и облеклось в форму писанных упреков и очень некрасивых выражений, которые с начала до конца были незаслужены. Несмотря на все это, вы горько жаловались вчера мисс А. на ответ вам Е. П. Б., который принимая во внимание собственные обстоятельства и ее собственный темперамент, был удивительно незлоблив, если его сопоставить с вашим письмом к ней. Также я не могу одобрить вашего отношения к Олькотту – если вы нуждаетесь в моем мнении и совете. Если бы вы были на его месте и были виновны, навряд ли вы разрешили бы ему обвинить вас в таких выражениях, как фальсификация, клевета, ложь и наиболее идиотическая неспособность к работе. И Олькотт совершенно не виновен в таких грехах! Что касается его работы, то разрешите нам это лучше знать. Что нам нужно, это хорошие результаты, и вы обнаружите, что они у нас имеются.
Истинно, "подозрение опрокидывает, что доверие строит!" И если, с одной стороны, у вас имеются некоторые причины цитировать нам Бэкона и сказать, что "нет ничего, что заставило бы человека больше подозревать, чем малое знание", то с другой стороны, вам следовало бы помнить, что наше знание и наука не могут постигаться чисто бэконовскими методами. Будь что будет, нам не разрешается предлагать нашу науку в качестве средства от подозрительности или для ее лечения. Надо самим это заработать, и тот, кто не найдет нашей истины в своей душе, внутри самого себя, тот имеет мало шансов на успех в оккультизме. Несомненно, не подозрение поразит положение, ибо оно есть "… тяжелый доспех, который собственным весом больше мешает, чем защищает".
На этом последнем замечании, я полагаю, мы оставим эту тему навсегда. Вы навлекли страдания на самого себя, на вашу жену и многих других, что было совершенно бесполезно и могло быть избегнуто, если бы вы только воздержались сами от создания большинства их причин. Все то, что мисс Арендаль вам сказала, было правильно и хорошо сказано. Вы сами разрушаете то, что с таким трудом воздвигали. Но затем, эта странная идея, что мы сами не в состоянии видеть и что нашим единственным источником данных является лишь то, что мы читаем в умах наших учеников и, следовательно, мы не являемся теми могущественными существами, какими вы нас себе представляли, эта мысль, кажется, с каждым днем все больше вас преследует. Хьюм начинал таким же образом. Я бы с радостью помог вам и защитил бы вас от его судьбы, но если вы сами не стряхнете с себя этого страшного влияния, под которым вы находитесь, я очень мало могу сделать.
Вы меня спрашиваете, можно ли вам рассказать мисс Арендаль то, что вам я сообщил через м-с X. Вы совершенно вольны объяснить ей положение и тем оправдаться в ее глазах в кажущейся неверности и восстании против нас, как она думает. Вы это можете делать тем более, что я никогда вас ничему не обязывал через м-с X. Я никогда не сообщался с вами или с кем-либо другим через нее, также и мои и М. ученики, поскольку я знаю, за исключением Америки, – раз в Париже и другой раз в доме м-с А. Она превосходная, но совершенно не развитая ясновидящая. Если бы ей не помешали неразумно, и если бы вы последовали советам Старой Леди и Мохини, то, действительно, к этому времени я мог бы говорить с вами через нее – и таково было наше намерение. И это опять ваша вина, мой дорогой друг. Вы гордо претендовали на привилегию применять ваше собственное бесконтрольное суждение в оккультных вопросах, о которых вы ничего не могли знать, и оккультные законы, которым вы вздумали бросить вызов и играть с ними безнаказанно – обратились против вас и нанесли вам большой вред. Все обстоит так, как должно. Если бы вы постарались внушить себе глубокую истину, что интеллект сам по себе не всемогущ, что для того, чтобы стать "передвигателем гор", ему сперва нужно воспринять жизнь и свет от своего высшего принципа – духа, и затем фиксировать ваш взор на все оккультное, духовно стараясь развить эту способность по правилам, тогда вы вскоре стали бы правильно разгадывать эту мистерию. Вы не должны говорить м-с Х., что она никогда не видит правильно, ибо это не так. Много раз она видела правильно; когда была предоставлена самой себе, она никогда не исказила ни единого сообщения.
А теперь я кончил. Перед вами лежат две дороги: одна ведет по весьма мрачной тропе к знанию и истине, другая… Но я, в самом деле, не должен оказывать влияние на ваш ум. Если вы не приготовились совсем порвать с нами, то я просил бы вас не только присутствовать на собрании, но и говорить, иначе это произведет очень неблагоприятное впечатление. Я прошу вас это сделать ради меня, а также ради вас самих.
Только – что бы вы ни делали, примите мой совет – не останавливайтесь на полпути: это может оказаться для вас бедственным.
До сих пор моя дружба к вам остается такой же, как и всегда, ибо мы никогда не бываем неблагодарны за оказанные услуги.
К. Х.
Письмо 128
Получено в Лондоне летом 1884 г. Совершенно секретно, за исключением Мохини и Ф. А.
Добрый друг!
Это не ответ на ваше последнее письмо. Письмо в мой адрес, посланное вами через Мохини, никак не написано вами самим. Истинно, оно было написано кем-то, находящимся в то время всецело под влиянием Аттавады.
"Греха "Я", который во Вселенной, Словно в зеркале, видит ее милое лицо" – и только ее; причем слепо верил тогда каждому ее слову.
Возможно (и это до некоторой степени служит оправданием) потому, что никакого наполовину ожидаемого вмешательства или предупреждения с нашей стороны не было. Таким образом, никакого ответа на него, ибо нам лучше открыть новую страницу.
Ах, как долго тайны ученичества будут пересиливать и уводить с пути истины мудрых и проницательных, так же, как и глупых и доверчивых! Как мало тех из большого количества пилигримов, которые должны пуститься без карты и компаса в плавание по безбрежному Океану Оккультизма, достигают желанной земли. Поверьте мне, верный друг, что ничто, кроме полной веры в нас, в наши добрые побуждения, если не в нашу мудрость, в наше предвидение, если не в наше всезнание – которое нельзя найти на этой земле – может помочь переправиться из страны снов и выдумок в нашу страну Правды, в царство суровой реальности и факта. Иначе этот океан, действительно, окажется безбрежным; его волны больше не понесут по водам надежды, но каждую рябь обратят в сомнение и подозрение; и эти волны окажутся еще хуже для того, кто пустится по этому мрачному, колышущемуся морю неизвестности, наполнившись предвзятыми мнениями!
Тем не менее, вам не следует чувствовать себя слишком смущенным. Час испытания наполовину уже прошел; старайтесь лучше понять все "почему и зачем" этого положения и изучайте серьезные законы, которые управляют нашим "Оккультным миром". Я согласен с вами, что эти законы, действительно, очень часто кажутся несправедливыми, а иногда даже жестокими. Но это обязано тому факту, что они никогда не предназначались ни для немедленного возмещения за причиненное зло, ни для непосредственной помощи тем, кто наудачу предлагает свою верность законодателям. Все же, кажущееся реальным, мимолетные и быстропроходящие невзгоды, создаваемые ими, почти так же необходимы для роста, прогресса и окончательного установления вашего маленького Теософического Общества, как те некоторые катаклизмы в природе, которые часто производят массовые опустошения, но необходимы человечеству. Землетрясение, как знает весь мир, может быть блаженством, и стоячая волна может оказаться спасением для многих ценою нескольких. Наиболее "приспособленные" переживают уничтожение каждой старой расы и ассимилируют новое, ибо природа старше Дарвина. Лучше поэтому скажите себе: "Что бы ни случилось, для сожалений нет причин"; ибо это не столько из-за того, что новые факты должны быть раскрыты "внутренней группе", сколько из-за того, что старые загадки и тайны должны быть объяснены и выяснены нескольким его совершенно стойким членам. Даже невинные кавычки, сорвавшиеся с моего карандаша и вами опротестованные, имели бы огромное значение для человека менее омраченного, чем были вы, когда писали ваше последнее письмо, основанное на искусных инсинуациях вашей мнимой сивиллы. Было абсолютно необходимо, чтобы сокровенная работа Кармы проявилась в поле личного опыта тех малочисленных стойких членов (включая и вас самого); чтобы ее более глубокое значение было на деле иллюстрировано (так же как и ее следствия) на тех самомнительных кандидатах на ученичество, которые бросятся под темную тень ее колес.
